Империя людей. Книга 1

На площадке перед школой, которая была разлинована и подписана по классам, уже собрался народ. Ингвар двинулся к группе, обозначенной как 12 «Г». Оно-э в своем коротком школьном платье воздушным шариком следовала за ним. На них, естественно, обратили внимание. Только если Ингвар сразу привлекал взгляды своим ростом и телосложением, то потом эти взгляды перемещались но Оно-э и там и оставались, в том числе взгляды некоторых отцов младшеклассников, что пришли без жен. Те, которые пришли с женами, отворачивали головы и рисковали заработать косоглазие. Оно-э действительно была красавицей и только несколько девушек в школе, могли с ней немного посоревноваться в красоте.

12 «Г» уже был предупрежден классным руководителем, что в этом году у них пополнение, брат и сестра. И сестра страдает аутизмом, поэтому:

— Не дай бог, паскуды, будете издеваться над больной девочкой!

Паскуды довольно улыбались, щерились в ухмылках и говорили, что конечно же не будем, звери что ли мы какие. Хотя, надо отдать им должное, больше издеваться планировали над братом больной девочки. Пока не увидели этого брата и бедную девочку. Школьная форма очень хорошего качества, явно пошитая на заказ, рюкзак Луттон Виа, не зря Ингвар сидел в нете, он знал, что модно и круто, и даже добрался до столичных бутиков, благо карточка у него осталась, а за ним особо никто и не следил, все были уже заняты работой в школе. Но самое главное — габариты. Основные альфа-самцы тринадцатой школы учились в двенадцатом «Г», и они так основательно напряглись. Похоже назревала смена «царей горы», пусть за ними были и банды, а некоторые были и чарами, но всегда существовало «а раз на раз зассал?» и в тесном помещении на короткой дистанции этот мутант мог быть очень опасным, а если он окажется еще и чаром… Девушки так же внимательно осматривали нового одноклассника, иногда косясь на текущих пассий, которые замечая это напрягались еще больше, ведь сравнение явно шло не в их пользу: и симпатичный, и богатый, и здоровенный, и, похоже, всё в штанах соответствует габаритам, а что сестра красавица — так это же сестра. Но все равно кто-то из них со вздохом сказал, глядя на Оно-э:

— Не зря, похоже, говорят, в одном месте бог взял, в другом дал.

Но вот внимание от новичков отвлекла вышедшая новая директор, которая начала свою приветственную речь. Правда больше рассматривали саму директрису, чем слушали её. Она была будто из другого мира, мира топ-моделей, звезд шоу-бизнеса, жен миллиардеров, который никак не мог пересечься с миром школы номер тринадцать города Муходвинска. Но вот она здесь, что-то говорит, а значит… понеслось…

Рык Борьки, как называли свою классную Бирюк Клавдию Константиновну в двенадцатом «Г», остановить поднявшийся шум не смог, впрочем, как не справлялись и другие классные руководители. За исключением восьмого «А», в котором единственного крикуна, желающего себе такую милфу, быстро взяли за ухо и призвали к тишине.

Немного прооравшись, после ухода директора все классы также потянулись в школу на первый урок, которым шел классный час.

Глава 9

Стройной неорганизованной толпой двенадцатый «Г» потянулся вслед за Борькой на первый в этом году урок. Бурные обсуждения новой директрисы шли полным ходом. Если мужская часть больше обсуждала размер груди, подкаченную попу и «я бы вдул», то вот девчонки говорили об явно дорогих шмотках, туфлях последней модели известного зарубежного бренда, спорили была ли на той косметика или это какой-то особенный перманентный макияж от чара, или она от природы такая нереально красивая, особо глазастые подметили, что обручального кольца то нет, а значит разгорелся дополнительно спор о том, кто там: все-таки папа или папик. К этому спору вдруг прислушались и парни, благо кровь уже опять начала потихоньку приливать к мозгам. Прислушались и резко притихли даже самые громкоголосые вдувальщики: ведь действительно не валяются бриллианты на многолюдных дорогах бесхозными, а значит появляется вероятность прокатиться за город в багажнике, где возле собственноручно откопанной ямы еще раз очень внимательно выслушают что бы и как бы, и в каких позах они бы делали. Такими методами разъяснительных бесед пользовались как банды, так и госорганы. И даже членство в банде не спасет: никто из-за школьника, находящегося в самых низах иерархии, не будет начинать войну или устраивать серьезные разборки, тем более если школьник сам нарывался и провоцировал. Договорятся, максимум выплатят откупные и на этом замнут. Поэтому переключились на более безопасную тему — новеньких, тем более выяснили у Борьки часть информации — сироты, раньше в другой стране жили, переехали сюда, где была квартира, доставшаяся в наследство от дальней родственницы. Такое, в принципе, было не редкостью. В прилегающих странах войны шли часто, в них погибали отцы семейств или под шумок их устраняли. Вот и эмигрировали остатки семей, в более стабильные и надежные места, если ранее накопленный капитал позволял.

Ингвар, не отпуская руку Оно-э, пристроился в хвосте нестройной колонны двенадцатого «Г» и внимательно слушал разговоры. Все эти фантазии по отношению к Селене его забавляли, он не воспринимал их серьезно. Она хоть еще молодая и зеленая, но вполне себе крепенькая девочка, на фоне этих школьников вообще монстр планетарного масштаба. Девчонки продолжали обсуждать одежду, обувь, косметику и почему-то пап, а вот разговоры среди мальчишек по поводу Селены резко стихли, и они начали всё чаще оглядываться и смотреть на идущих последними Ингвара и Оно-э. Говорили очень тихо, чтобы ни классный руководитель, ни тем более сами новенькие не услышали, что, впрочем, не мешало Ингвару всё слышать. И если в отношении его самого звучали осторожные и местами совсем непонятные реплики: посмотрим, что за фрукт, громко ли падает шкаф, немного прессанем, подоим — это, вообще, как, он что корова, то вот в отношении Оно-э пошли те же реплики, что ранее звучали в адрес Селены. Правда выдавали их всего несколько человек, остальные же, может и думали где-то также, но, глядя как красивую взрослую девушку ведут за руку, а та идет, задрав голову, и тыкает пальцем в лампы на потолке, в слух ничего не говорили, наверное, зачатки совести или эмпатии, или человечности давали о себе знать. Особенно разошелся мелкий парнишка с неприятными чертами лица, чем-то смахивающий на грызуна. Его и называли Крыса.

— Ну и что, что она даун, зато какая сочная, наклоню на большой перемене, подниму юбку, да и отдеру. — фантазировал он, даже немного зажмурив глаза от удовольствия. Ведь раньше таких девушек он и в фантазиях не смел представлять, а тут вдруг особо никто и не заявляет претензии на такую красавицу, поэтому и заводился все больше и больше. Даже многим местным стало мерзко.

— Слышь, Крыса, она не даун, а аутист, да и с твоим ростом, даже если наклонишь, то не достанешь. — выдал что-то даже похожее на неявную защиту высокий крепкий парень, с вышитой пятерней на спине куртки.

— А я стул возьму, или вообще стану на парту и предложу ей конфету, да и вставлю в рот. — мерзко захихикал тот.

Сначала Ингвар так же не обращал на это внимания. В его понимании Оно-э по силе значительно превосходила Селену, да и себя с ней он толком не мог сравнить, поэтому тем более волноваться не следовало, но потом до него стало доходить, что Оно-э то всё равно. И, теоретически, любой из них может сделать с ней всё, что захочет, а она даже и не отреагирует на это. В этом плане получается, Оно-э была совершенно беззащитна. Мысль, что всякие уроды могут пользоваться её слабостью и творить с ней всё, что захотят, начала приводить его в бешенство, из глубин подсознания стало подниматься, казалось бы, давно пропавшее безумие.

Только воспоминание о Слове как-то держало его сознание на плаву и не давало ему начать действовать. Класс втягивался в кабинет, рассаживался по местам, свободной осталась, самая отстойная парта — возле окна, перед самым учительским столом.

— Ингвар, Оно-э, вот свободная парта, размещайтесь там, но сначала станьте у доски… — Клавдия Константиновна резко осеклась, когда перестала разглядывать класс и взглянула на вошедших Ингвара и Оно-э.

Глаза Ингвара были налиты кровью, и даже казалось, что немного светятся красным. Лицо искажено бешенством, рот искривлен в яростном оскале.

— … представьтесь, расскажите о себе. — продолжила она неестественно высоким голосом, инстинктивно пятясь в угол, подальше от Ингвара.

Ингвар остановился у доски, и развернулся к классу. Оно-э на этот раз встала у него за спиной, где и потерялась, была видно только её рука, которую держал Ингвар.

— Меня зовут Ингвар. Я и моя сестра Оно-э не любим разных тварей, особенно грызунов, и если хоть какая-нибудь крыса хоть на метр подойдет к Оно-э, я удавлю её своими руками, потом возьму за ноги и разорву на две части, выну потроха и развешу их на деревьях перед школой как гирлянды, чтобы другие отродья знали, что даже морду нельзя поворачивать в её сторону. На этом у меня всё, спасибо. — начал он понемногу брать себя в руки и вспоминать уроки этикета и вежливости Селены.

Подошел к своей парте, усадил Оно-э и сел сам.

— Да он конченый псих, маньячила! — раздался шепот в тишине класса.

Дальше урок проходил в очень скомканном формате. Клавдия Константиновна так и не подошла и не села за свой стол, а предпочла взять нескольких учеников и пойти получать учебники, а потом, когда всем раздали по комплекту, все равно держалась в противоположном от Ингвара углу.

Передвижения учеников по классу и их разговоры тоже были сдержанными и осторожными, словно ходили по тонкому льду. Ингвар же отгородился от этого шума, он принял решение не оставлять без внимания Оно-э, как бы далеко она ни находилась, и если возникнет необходимость, то он тут же окажется рядом и решит любой вопрос. Поэтому отступало беспокойство, а с ним опять уходило в спячку и безумие.

А класс продолжал обсуждать новеньких. И если раньше у основных и центровых были мысли определить место Ингвара в иерархии и указать ему, кто здесь есть кто и кто он, то теперь начали пересматривать планы на разборки. Если тот настолько отмороженный, то какие могут быть тёрки, тут либо сразу гасить первым, либо могут порвать тебя. А повода гасить пока нет. Тем более и девчонки, видно, поменяли свое отношение к Ингвару. Там шли такие разговоры:

— Вот останешься с ним наедине, а тот слетит с катушек, и вместо того, чтобы порвать на тебе трусики, чтобы потом купить белье подороже, возьмет за ноги, да и порвет тебя на две части.