Империя отходит от края

— Ну я постараюсь…

— Новые ваши купальники, они очень такие… открытые… и поэтому…

— Да ты не тяни, говори уже прямо.

— Короче волосы у вас с лобков надо убирать… или совсем, или сделать стрижку такую… интимную… могу показать, как это делается, а то может нехорошо получиться на выступлении.

Анюта заинтересованно перевернулась и поглядела мне прямо в глаза;

— Ну покажи, если ты такой умелец…

– --

А еще через час Анюта домой засобиралась, на мои уговоры остаться на ночь отвечала, что она так сразу не может, должна привыкнуть и вообще пока отец в больнице, ее помощь по дому матери потребуется. Ну куда ж против этого аргумента попрешь… проводил ее до дому. Отложенные ананасы не забыл, завернул в пакетик.

Вернулся домой, вот хоть волком вой, так тоскливо стало… и работы все переделал вроде. Неожиданно вспомнил, что дядя Федор, когда мы к нему заходили сегодня, ключ мне от комнаты дал со словами «мало ли что» и добавкой «там у меня в шкафу барахло разное, бери все себе, мне уже не понадобится». Ну а раз добро от хозяина имеется, чего бы нам с тобой, друг Сергуня, не провести предварительную рекогносцировку на местности, посмотреть в смысле, что там у дядьфеди в шкафу есть.

Отпер дверь его комнаты, пылища, давно тут никто не ходил. Шкаф в углу стоял, большой и старинный, прямиком из довоенных времен, как только его в комнату-то затащили, непонятно. Так, тут одежда, это неинтересно, тут белье постельное, это еще неинтереснее, а вот в дальнем углу на полу сундучок… тяжелый-то какой, блин, это гораздо интереснее, в него мы и заглянем пожалуй.

Глава 10

Внутри сундучка сначала лежали награды дядьфеди, среди прочих выделялся орден Отечественной войны 1 степени, такой же, как у Фокса в известном фильме. «За отвагу» тоже там было. Потом шла куча бумаг, в основном наградные документы, выписки о ранениях, серенький военный билет образца 1941 года, красная инвалидная книжка и еще много чего, фотографии например довоенные и военные. Немецкие награды там тоже были, да, «Железный крест» 1 класса с датой 1939 и овальная такая блямба с контуром Крыма, «Крымский щит» что ли назывался. И пистолет там лежал, завернутый сначала в промасленную бумагу, а потом в полиэтиленовый пакетик — мельком рассмотрел, вроде Вальтер, который обычно в фильмах про фашистов показывают, красивая штука, но бесполезная, в кого тут стрелять-то… да и если заметут, мало не покажется.

Еще среди прочего обнаружил вырезку из газеты, что за газета, непонятно, но судя по цвету и состоянию, времен Великой отечественной, называлась «Подвиг танкиста». Вчитался — да, это про дядю Федора было, про Сталинградское сражение и как раз где-то под Котельниково. Довел он короче танк после боя до расположения чести, невзирая на ранение и два прямых попадания, а перед этим подбил два вражеских танка. Герой в общем, куда уж нам до него.

Но самое интересное я обнаружил на дне сундучка — там была небольшая такая пачечка бумаг, перетянутая аптекарской резинкой. Резинку снял, пробежал быстренько — это было что-то совсем дореволюционное, с ятями и ерами… письма, документы, фотографии, с которых глядело в основном семейство священнослужителя в разных составах и ракурсах. В конце пачки была карта… Нижнего Новгорода похоже, заглавия не было, но стрелка Волги и Оки была очень узнаваема… а на карте было 3 отметки в виде восьмиконечных звезд, они сразу в глаза бросались, рядом с которыми было написано «здесь»… одна отметка в верхней части города, примерно в районе нашего 5 корпуса, вторая примерно в конце нынешней улицы Черниговской, рядом с монастырем и последняя внизу, в старом Канавино, на набережной героя французской революции Жана-Поля Марата. Очень интересно, надо будет заняться, но не сейчас конечно, когда из Москвы вернемся.

И еще я в этот вечер нашел Вовчика, сказал ему, что он в Москву едет с нами (вот я не понял, обрадовался он при этом или загрустил) и попросил передать Марине Сергеевне настоятельную просьбу проводить его до вокзала. Зачем? Ну там все увидишь.

И еще я вызвонил Инну… ну как вызвонил, попытался… а кто спрашивает?… это Сережа такой…ааа, она уехала она с утра в Москву вместе со своим Мишаней, оставила номер телефона для тебя, по нему ее можно будет найти (черт, как мобильников не хватает все-таки), записывай…

И матери позвонил, справился как дела, не надо ли чего, ничего не надо было, все хорошо, а потом трубку взял Игоревич и долго рассказывал, что он вот только сегодня узнал, как нас прокинули с товариществом квартиросъемщиков и с клубом, я отвечал, что может оно и к лучшему, у меня другие дела появились, но он твердо заверил меня, что вот с понедельника, как у него больничный кончится, утрясет этот вопрос должным образом… ну утрясет и хорошо, на кого бы только скинуть это дело… на Валерика разве.

И еще когда ночью не спалось и вспоминалось гибкое анютино тело, сел и тупо записал слова и ноты популярной песни «Одиночество сволочь»… кто же оно, если не сволочь, не сказать бы больше.

А поутру было все как и в предыдущие 2 недели… все да не все — все-таки мысли о поездке одолевали… да, вызвонил Борю Немцова и съездил забрать вырученные за продажу джинсов деньги, все 6 штук продал, ровно 900 р мне вручил, судя по довольному виду, себя он тоже не обидел. Спросил, как там насчет влиться в разработку электроники, получил достаточно уклончивый ответ — ну на нет, как говорится, и суда нет, ни народного нет, ни товарищеского, ни апелляционного…

Со Светочкой еще был довольно длительный разговор — поинтересовался между делом, что там у нее с матерью, она долго мялась, потом все же выдавила из себя, что ушла она к другому мужику, лет пять уже как ушла. И что, контакты-то поддерживаете? Нет, за все пять лет ни разу не виделись. Высокие, высокие отношения, чо уж там… напомнил ей попросить отца, чтоб провожать пришел, мало ли что.

Проверил не по одному разу, как работают наши псевдомобильные телефоны и радиомикрофон тоже проверил. Кубики проверять в общем-то не надо было, но все равно покрутил и их — работают, суки. Поучаствовал в репетиции ансамбля с моими новыми песнями, все получалось хорошо. Билеты я раздал еще раньше.

Потом Нина подошла, принесла эскизы телефонного логотипа (отлично вышло, тут же вырезал ножницами из бумаги и наклеил на трубки, корявенько конечно вышло, но что сорока, понятно даже тупому) и наброски сериала про Медведя с девочкой — вот тут конечно думать и думать надо, но ладно, для начала сойдет. Сказал, что будем пытаться продвинуть тему в столице.

А потом домой, мыться, гладиться и собираться, поезд в 23 часа с хвостиком уходил, так мы в десять вечера вышли, чтоб с запасом — на машине-то, сами понимаете, в этом времени поехать было затруднительно, где ее там у вокзала оставишь, платных стоянок даже и в проекте нет, а так бросить стремно… поехали значит на 12-м трамвае, он прямиком из нашего района куда надо шел, все вместе поехали, я с Анютой и Вовчик с Мариной Сергеевной.

12-й трамвай производства славного Усть-Катавского вагоностроительного завода стучал сука всеми своими внутренностями на всех сука рельсовых стыках. Не, снаружи-то он смотрелся вполне замечательно, весь такой обтекаемый и с дверями, сдвигающимися вбок по типу купейного вагона, но внутри был ужос кромешный… летящий на крыльях ночи. И зимой в нем холодрыга жуткая была. В вагоне мы практически одни были, устроились сзади на двух сдвоенных сиденьях, женщины всю дорогу о чем-то говорили, я особо не вмешивался.

На вокзал приехали за полчаса до отхода поезда, можно уже и в вагоны загружаться, по дороге на платформу я оказался рядом с Мариной Сергеевной и тихо, но быстро провел нужный инструктаж на ходу, примерно как Штирлиц инструктировал радистку Кэт в коридоре госпиталя (Марина, слушай внимательно и запоминай, повторять не буду — Свету, мою одногруппницу, придет провожать отец Вячеслав Петрович, декан нашего факультета, 48 лет, давно уже в разводе, поэтому сильно обделен женским вниманием, борец-классик и вообще мужчина в полном расцвете сил, таланта и финансов, все в твоих руках, Марина, куй свое счастье, не отходя от кассы), Марина внимательно меня выслушала и кивнула. Люблю понятливых людей…