Империя Вечности

Ринд поморгал.

— Я не заметил, как вы вернулись.

— Ну что, вы нашли их?

— Кого — их?

Бывший шпион подошел к столу, шурша фалдами фрака.

— Отличная работа, юноша, — произнес он, указывая на отложенные листы. — Я знал, что вы быстро справитесь.

— Вот эти? — Ринд уселся обратно. — Я и сам не понимаю, почему отобрал их.

— Конечно.

— Мне вдруг померещилось некое…

— Несоответствие? Так я и думал. — Гамильтон поднял первый лист. — Расскажите-ка мне вот об этом. Что вас насторожило?

Ринд посмотрел на цветной портрет мужчины в тюрбане, в сияющей маске и развевающемся красном плаще, с воздетыми, как у пророка, руками.

— Не знаю, — ответил шотландец. — В этом рисунке есть что-то странное. Нереальное.

— В отличие от прочих портретов?

Ринд перебрал в уме остальные лица — шейхов, крестьян, бедуинов, турок — и согласно кивнул.

— А что? Вы знаете, кто это?

Но Гамильтон уже держал в руках портрет молодого туземца с густыми, как шерсть, волосами, ясным взглядом и таинственной, словно у сфинкса, улыбкой.

— Ну а как насчет этой работы?

— Здесь тоже что-то необычное… Какой-то неземной лик… Будто у святого… Не знаю.

Гамильтон прищелкнул языком.

— Значит, вы не заметили… — Он указал на борозды на бумаге. — Правда не видите?

— Отпечатки? Ну да. — Страницы в папке часто носили подобные следы: очевидно, работая в жутко стесненных условиях, Денон для удобства подкладывал под рисунок другие листы. — Но они же нечеткие, как всегда.

— Нечеткие? Ничего подобного. Доктор Кюретон способен расшифровать самые слабые отпечатки с такой же уверенностью, как сэр Гарднер может разбирать египетские письмена — или как мы читаем вечерние газеты. По большей части это архитектурные фрагменты. Хватает и разных иероглифов. Однако следы на этом портрете прежде всего не совпадают ни с одним эскизом. Очевидно, месье Денон избавился от оригинала. — Гамильтон протянул собеседнику чернильную перерисовку, выполненную рукой доктора Кюретона. — Взгляните поближе, юноша.

Ринд посмотрел. Перед ним тянулись три строчки символов: явные иероглифы постепенно уступали место более современным символам.

— Наброски от скуки?

— Нет, не от скуки.

— Нет…

Знаки располагались в продуманном, почти хронологическом порядке и вовсе не походили на плод праздного воображения.

— Что-нибудь узнаёте? — спросил Гамильтон.

Шотландец пожал плечами.

— Кинжал… патриархальный крест… [57] трезубец…

57

Символ Православной церкви, который также называют «католическим крестом кардинала» и «крестом с двумя перекладинами». Верхняя перекладина служит для надписи «Иисус Христос, Царь Иудейский», сделанной по распоряжению Понтия Пилата. Под названием «архиепископальный крест» он часто встречается на гербах архиепископов.

Гамильтон указал на другие:

— Римский орел. [58] Знак алхимиков. Византийская монограмма. Навигационный символ.

Осознав наконец, куда он клонит, Ринд ощутил неприятный холодок. Одно дело — понимать, что рисунки были начертаны не от нечего делать; но если они составляют шифр, возможно, скопированный с некоего образца… Ринд попытался представить, но скептицизм взял верх над воображением.

— Кажется, я не совсем понимаю… — произнес молодой человек, поднимая глаза. — Нет, совершенно не понимаю.

58

Римские орлы (истор.) — знамена римских легионов (серебряные изображения орла на высокой ручке).

Его собеседник выпрямился, нимало не удивившись и даже отчасти забавляясь подобным упрямством.

— Скажите, в котором часу экономка сэра Гарднера накрывает на стол? В половине восьмого?

— Ну да, как правило.

Гамильтон собрал разложенные листы.

— Вы всегда были пунктуальны, не стоит изменять этой доброй привычке, — промолвил он, застегивая папку. — Желаю вам выспаться, юноша, и хорошенько, а завтра мы продолжим наш разговор.

Однако той ночью шотландец приложил все силы, чтобы отвлечься от дум о Египте. Ринд нарочно засиделся допоздна у камина со свежим выпуском «Таймс», но даже газета напоминала, сколь многое зависит его миссии. Чего только стоили, например, последние депеши из Крыма: «Наши окопы в ужасном состоянии; нет никакой возможности осушить их, и люди вынуждены по двенадцать часов проводить в сырости… болезни распространяются с пугающей быстротой… солдаты одеты из рук вон плохо, мундиры протерты до дыр… новая вспышка холеры… вчерашняя битва унесла тридцать три жизни…» По какому-то роковому совпадению следом ему на глаза попалась заметка о ее величестве, отобедавшей накануне с герцогиней Кентской и графом Абердинским, после чего, как сообщал придворный циркуляр, коронованная особа «не стала покидать Виндзорский замок по причине неблагоприятной погоды».

Уже погружаясь в сон, Ринд продолжал скорбеть о судьбах наций. Однако в причудливых грезах ему, как ни странно, явились не продрогшие в окопах солдаты и даже не обеспокоенные монархи, а фантастический «красный человек».

Нескончаемый стук молотков распугал голубей музея; растревоженные птицы кружили над районом Блумзбери целыми тучами. Внутри же здания постоянная вибрация выгнала из укрытий сонмы прежде незаметных паразитов, не исключая особенно свирепого подвида прожорливых кровососов, известных как «музейные блохи» и вечно роившихся под паровыми котлами этого храма истории.

— Вот ведь чума на наши головы, — посетовал У. Р. Гамильтон.

Ринд сочувственно кивнул в ответ.

— Боюсь, как бы не притащить их в дом и не заразить собаку сэра Гарднера.

— Вообще-то, юноша, — фыркнул собеседник, — я говорил о строителях.

Спасаясь от какофонии, Гамильтон и Ринд бродили по территории подземного хранилища, где блохам приходилось довольствоваться почти несъедобными шкурами чучел животных.

— Я регулярно докладываю ее величеству, как продвигается наше дело, — сообщил Гамильтон.

Шотландец поморщился.

— И что же, она довольна?

— Вполне. Королева прекрасно понимает: вам нужно время.

— Да, но скольковремени? Я ведь не первый месяц ищу вслепую, война идет своим ходом, а между тем от всех моих стараний — никакого прока.

— Это не так. Поверьте, сэр Гарднер лишь тогда приоткроет свои секреты, когда совершенно уверится, что перекроил вас по собственному образу и подобию. Если не ошибаюсь, до сих пор вы весьма убедительно играли роль… — Гамильтон окинул собеседника быстрым, но цепким взглядом. — А что это за одежда? Новая?

Ринд посмотрел на себя: пиджак оттенка индиго, багровый жилет, блуза цвета календулы… Неужели он и вправду так легко поддается влиянию?

— Ну да, это все вещи из гардероба сэра Гарднера. Ему они были не впору… Сэр Гарднер настаивал… И потом, я приехал в Лондон в таком затрапезном виде, что не нравился даже самому себе.

— Юноша, да вы похожи на рыцаря с витража в каком-нибудь баварском соборе.

— Но…

— Ладно. Не обращайте внимания. Главное — помните, что ее величество на вас рассчитывает. А ее доверие дорогого стоит.