Империя волков
Шрифт:
– Ты никогда не могла смириться с нашей судьбой. Говорила, что нас вовлекли насильно. Не оставили нам выбора. Какого выбора? Без них мы так и остались бы пастухами. Крестьянами из Анатолии.
– Если я была наркокурьером, у меня должны быть деньги. Почему же я просто не исчезла? Зачем мне было красть героин?
Кюрсат хихикнул.
– Ты хотела большего. Разрушить все. Натравить кланы друг на друга. Это поручение давало тебе возможность отомстить. Как только узбеки и русские окажутся здесь, начнется бойня.
Дождь стал слабее, наступала ночь. Фигура Кюрсата медленно сливалась
Мысль о предательстве вернулась. Она должна дойти до конца, закончить грязную работу.
– Ну а ты, – спросила она ледяным тоном, – как получилось, что ты все еще жив? Они тебя не допрашивали?
– Конечно, допрашивали.
– И ты ничего не сказал?
Ей показалось, что химик передернулся.
– Я ничего не сказал. Потому что ничего не знал. Я ведь только переработал героин в Париже и вернулся в Турцию. Новостей от тебя не было. Никто не знал, где ты. И уж тем более – я.
Голос Кюрсата дрожал. Внезапно Земе стало его жалко. Кюрсат, мой Кюрсат, как же тебе удалось уцелеть? Толстяк выпалил:
– Они поверили мне, Зема. Клянусь тебе. Я сделал свою работу. Я ничего о тебе не знал. С того момента, как ты засела у Гурдилека, я думал...
– Кто рассказал тебе о Гурдилеке? Я?
Она поняла: Кюрсат все знал, но Акарсе сообщил часть правды. Выдал ее парижский адрес, но ничего не сказал о новом лице. Так ее "кровный брат" сторговался с собственной совестью.
Химик на секунду застыл с открытым ртом, потом рука нырнула под клеенку. Зема прицелилась под плащом и выстрелила. Садовник с грохотом рухнул на прикрытые банками молодые побеги.
Зема опустилась на колени: это было ее второе – после Шиффера – убийство. По отработанности жеста она поняла, что уже убивала. Именно так – в упор, из пистолета. Когда? Сколько раз? Она не помнила. Тут ее память оставалась чистым листом.
Несколько секунд она смотрела на лежавшего в маках Кюрсата. Смерть вернула на его лицо покой и невинность – он наконец освободился.
Она обыскала труп. Нашла под халатом телефон. Один из номеров в памяти имел обозначение "Азер".
Она сунула телефон в карман и вскочила на ноги. Дождь прекратился. Темнота опустилась на землю, и сады задышали. Зема подняла глаза к мечети: мокрые купола, похожие на чаши из зеленого фаянса, минареты, готовые ракетами взлететь к звездам.
Еще несколько секунд Зема простояла рядом с телом. Непостижимым образом из глубин ее подсознания всплыла истина.
Теперь она знала, почему так поступила. Зачем убежала, забрав наркотик.
Во имя свободы, конечно.
И чтобы отомстить за вполне определенную вещь.
Прежде чем действовать дальше, она должна убедиться.
Ей нужно найти больницу. И гинеколога.
71
Она писала всю ночь.
Письмо на двенадцати страницах, адресованное Матильде Вилькро, Париж, 5-й округ, улица Ле-Гофф. В этом послании она детально изложила свою историю. Рассказала о своих корнях. Об образовании. О деле, которым занималась. О последней доставке.
Она назвала имена. Кюрсат Милигит. Азер Акарса. Исмаил Кудшейи.
Расставила все фигуры на шахматной доске. Тщательно описала роли и положение каждой фигуры. Восстановила все фрагменты фрески...Зема обязана была дать Матильде эти разъяснения.
Она пообещала, что сделает это, в склепе на кладбище Пер-Лашез, Матильда должна узнать подлинную историю, ведь она не задумываясь рискнула ради нее жизнью.
Выводя ручкой на светлой гостиничной бумаге это имя, Зема говорила себе, что в ее жизни, возможно, никогда не было ничего реальнее трех слогов имени: Ма-тиль-да.
Она закурила сигарету, вспоминая. Матильда Вилькро. Высокая крепкая темноволосая женщина. Увидев впервые улыбку на ее слишком красных губах, Зема почему-то вспомнила, как сжигала стебли маков, чтобы они не утратили своего дивного цвета.
Сегодня, когда к Земе вернулась память о ее настоящих корнях, сравнение обрело истинный смысл. Песчаные пейзажи не были французскими ландами, как она думала, то были пустыни Анатолии, а цветы были дикими маками – опиумной тенью, уже тогда... Сжигая стебли, Зема испытывала восторг, смешанный со страхом. Она чувствовала тайную, необъяснимую связь, существовавшую между черным пламенем и сиянием раскрывающихся лепестков.
Такая же тайна угадывалась в Матильде Вилькро.
Выжженный участок души делал ее улыбку победительно-красной. Зема закончила письмо и задумалась на мгновение, должна ли она написать о том, что несколькими часами раньше узнала в больнице. Нет. Это касается только ее. Она поставила подпись и запечатала конверт.
Четыре утра.
Она последний раз прокрутила в голове свой план. "Ты не можешь вернуться с пустыми руками..." – сказал Кюрсат. Ни в "Монде", ни в теленовостях ни словом не обмолвились о наркотиках, которые разметало по склепу. Следовательно, очень может быть, что Азер Акарса и Исмаил Кудшейи ничего не знают о том, что героин для них утрачен безвозвратно. То есть, теоретически, Земе есть из-за чего торговаться...
Она положила конверт перед дверью и отправилась в ванную. Пустив воду, взяла бумажный пакетик, купленный в лавочке на Бейлербейи.
Хна расходилась в раковине, превращаясь в бурую массу.
Несколько мгновений Зема смотрела на себя в зеркало. Разбитое лицо, переломанные кости, заштопанная кожа: ложь, скрытая за маской красоты...
Она улыбнулась своему отражению и прошептала:
– Выбора нет.
Потом осторожно обмакнула указательный палец в хну.
72
Пять часов.
Вокзал Хайдарпаза.
Перекрестье железнодорожных и морских путей. Все точно как в ее воспоминаниях. Центральное здание в виде буквы U с массивными башнями по бокам смотрит на пролив, словно посылая привет морю. Пирсы, между ними водный лабиринт. На втором молу стоит маяк, похожий на одинокую башню среди каналов.
В это время суток вокруг царят темнота, холод и тишина. Слабый красноватый свет идет от здания вокзала, пробиваясь через запотевшие окна.