Империя желания

— Вместо того, чтобы красить ногти на ногах, как насчет настоящего сражение, а не одностороннего, как в прошлый раз.

— Приготовься к поражению.

— Я не сдерживаюсь только потому, что все изменилось».

— Я все равно надеру тебе задницу.

— Я, блять, сделаю это.

— Эй, а теперь, когда я твой зять, тебе можно так со мной разговаривать?

— Это единственный способ поговорить с тобой, мудак.

Он немного улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Так мы остаемся на несколько минут, глядя на небо и прислушиваясь к птицам.

Это наш образ действий. Молчание означает больше, чем слова. Он может быть громким и грубым придурком, но Кинг также умеет пользоваться тишиной и ценит ее.

Несмотря на его резкие слова, он дает мне шанс. И хотя он имеет в виду мое убийство, если я причиню вред Гвинет, я могу сказать, что теперь ему тоже немного легче.

Он, вероятно, никогда не скажет мне этого, но в глубине души он рад, что это я. Кинг никогда не думал, что кто-то будет достаточно хорош для дочери, ради которой он пожертвовал своей юностью.

— Оставь себе акции, Нейт. Я только проверял тебя с ними, — он закрывает зажигалку. — Но у меня есть одно условие

— Какое?

— Ты что-нибудь придумаешь и найдешь способ уволить Аспен из W&S. Если я это сделаю, Гвен меня возненавидит.

— И ты думаешь, она меня не возненавидит? Также не будет увольнения Аспен. Она старший партнер и лучшее, что у нас есть. Перестань думать своим членом.

— Я не думаю своим членом.

— Да, думаешь. Я был с тобой более двух десятилетий и знаю, как ты был одержим поиском матери Гвинет. Конечно, ты не хотел, чтобы ей была Аспен, но она является ей, и тебе нужно это принять.

— Черт возьми, нет.

Я качаю головой, но ничего не говорю.

Кинг и Аспен не являются моей главной целью. Все, о чем я могу думать, это вернуть Гвинет.

Она, должно быть, так злится на меня.

Глава 39

Гвинет

В тот день, когда вернулся Нейт, я почувствовала это.

В субботу я рано встала с постели без всякой причины и испекла много кексов, которые не стала есть, а затем посоветовала папе бегать трусцой без меня.

Я села на краю бассейна, сжимая ванильный молочный коктейль, сняла кроссовки и окунула ноги в воду.

Иногда это успокаивает, потому что я помню, когда мы с Нейтом занимались здесь горячим сексом. Но в других случаях все, о чем я могу думать, это когда папа пытался его утопить.

Я стряхиваю это изображение, беру молочный коктейль и смотрю на него на солнце.

— Что с тобой, приятель? Почему ты невкусный?

— Ты действительно говоришь с молочным коктейлем?

С тех пор, как я проснулась сегодня утром, у меня было предчувствие, но это ощущение и реальность совершенно разные.

Потому что звук его голоса по прошествии такого долгого времени похож на ударную волну, и теперь он распространяется по мне, зажигая все мои нервы.

Боже. Его голос, эта богатая глубина, сжимает меня тугой петлей.

Его лицо закрывает солнце, когда он смотрит на меня сверху вниз. Если звук его голоса заводит меня в петлю, вид его сильных черт почти поджигает меня — весь бассейн не сможет его потушить.

С тех пор, как я видела его в последний раз, прошла всего пара недель, но похоже, что годы. Может, даже десятилетия.

Я смотрю на все его лицо — на его морщины, на его красоту. Его щетина стала гуще, а плечи как-то шире. Настолько широкие, что скрывают солнце и мир за его пределами. Они блокируют все, кроме него.

Человек, который когда-то топтал все мое ванильное сердце, но все равно заставлял его чувствовать себя любимым и ценным.

Мужчина, без которого я не могу спать, потому что он тот мир, который заставляет мой мозг перестать кричать.

— Ты здесь.

— Похоже на то.

— Почему… куда ты исчез?

— В обязательный отпуск в хижине по распоряжению Кинга.

Тот факт, что он вернулся, что он действительно здесь, а я не сплю, вызывает у меня дрожь возбуждения. Я хочу вскочить, обнять и поцеловать его, пока не перестану дышать.

Хотя нет.

Вулкан, превратившийся в пепел в результате его исчезновения, оживает, и огонь почти пожирает меня.

И его.

Я резко встаю, оставляя молочный коктейль на краю бассейна.

— И ты не мог мне этого сказать? Как ты мог просто уйти?

— Кинг не позволил мне ничего сказать. Он проверял меня.

— Тогда почему ты здесь сейчас?

— Потому что он, наконец, одобряет.

— Правда?

О Боже. Вот почему он улыбнулся мне и обнял меня перед тем, как выйти сегодня утром? Потому что он знал, что Нейт был здесь, и одобряет?

Я знаю, что должна быть счастлива, и я счастлива, но это омрачено горечью, которая взрывается у меня в горле.

— Что, если он никогда бы не одобрил? Ты бы остался в стороне годами?

— Черт возьми, нет. Я просто дал ему немного остыть, оставив между нами некоторое расстояние.

— Мне не нравится это слово. Расстояние. Ненавижу букву Р.

Он обхватывает мои щеки руками.

— Я бы никогда не оставил тебя добровольно, Гвинет. Ты тот человек, в котором я никогда не думал, что безумно нуждаюсь, но с тех пор, как ты поселилась внутри меня, моя жизнь без тебя кажется неполноценной.

— Потому что я немного сумасшедшая?

— Потому что ты особенная. А еще потому, что ты понимаешь меня больше, чем кто-либо когда-либо. Я имею в виду то, что сказал. Я не испытывал чувства, никогда не верил в них, даже тогда, когда мои родители не хотели меня. Как и ты, я презираю свои дни рождения, потому что они напоминают мне, что мое существование не имеет значения. Но я говорю, что мое восприятие изменилось с тех пор, как ты подошла на цыпочках и поцеловали меня в свой восемнадцатый день рождения. Я хотел схватить тебя за гребаную талию и поцеловать в ответ, а я даже не целуюсь.

Мое сердце бешено колотится, глаза увеличиваются в размерах, я не верю своим ушам. Не верю тому, что только что сказал Нейт.

— Ты хотел поцеловать меня?

— Больше, чем я когда-либо хотел заняться сексом, но не мог, потому что все, о чем мог думать, это то, что ты дочь Кинга. Вот почему я избегал тебя последние пару лет. Я хотел оттолкнуть тебя, но ты просто не сдвинулась с места.

— Да, папа научил меня никогда не сдаваться. Особенно в отношении тех, кто мне небезразличен.