Империя

Некоторое время маги колебались, зная — в схватке с Вороном и Груком многие изменники будут уничтожены — их осталось пятеро против двоих.

— Маги, иного пути нет, — мрачно прохрипел Вампыр. — В человечьем обличье Ворон опаснее, но и сам он вот-вот рассыплется от древности — действие Эликсира Мерлина для него прекратилось! — Он ядовито усмехнулся, глядя в глаза Ворону. — Твои часы сочтены, слуга!

И завязался бой. Самый беззвучный и при этом — самый смертоносный из когда-либо виденных людьми. Грук и Ворон, прислонившись друг к другу плечами, выставили клинки. Маги-изменники тоже сдвинулись, направив на противников острия палашей. Сталь раскалилась добела, испуская молнии — зелёные и синие трещины в пространстве метались от клинка к клинку. Кто-то из Наместников уже обратился в серый пепел, а его палаш с тихим и жалобным звяканьем упал на пол, когда за спинами сражающихся отступников показались Джа с Кхо и Славка. Малыш прыснул с плеча друга к столбу и моментально перегрыз путы на Димке. Тот еле устоял на ногах, и, поддерживаемый Джа, с волнением наблюдал за поединком. В живых теперь оставались только Ворон и Вампыр, но силы старца-слуги быстро угасали. Едва удерживая в ладонях палаш, он обратился к принцу:

— Ваше высочес… в тронный зал скорее… за троном меч… сруби цепь!

Произнесённые слова ещё больше истощили Ворона, он отступил к стене, чтобы прислониться. Почерневшие пальцы судорожно сжимали рукоять.

Димка не смог ступить и шагу — голова вдруг закружилась от слабости. Он умоляюще глянул на Джа. Великан всё понял. Подхватив Димку на руки, Джа бросился из зала, наугад по тёмным коридорам.

Чутьё или удача, или что-то другое привело Джа к гигантской двери, украшенной золотым барельефом. Толкнув её ногою, Джа ворвался в зал и тут же растянулся на скользком полу. Увидев трон, Димка переборол слабость и, не дожидаясь, пока великан поднимется, на четвереньках пополз к возвышению. Большего всего в эти мгновения Димка боялся, что меч окажется теперь слишком тяжёлым для него, но все опасения рассеялись, едва только он, собравшись с силами, дотянулся до цели. Через ладонь, соприкоснувшуюся с холодным металлом рукояти, как будто хлынула свежей волной неведомая мощь, и Димка почувствовал, как приятная прохлада делает его тело живым и сильным, словно сжались и стали готовыми к действию миллионы тугих пружин.

Димка вскочил — свободно и бесстрашно, без усилия поднимая сверкающее драгоценными камнями оружие. Бесконечную секунду он не мог оторвать глаз от бегучих огоньков на лезвии — таким оно казалось прекрасным. И ни за что на свете не назвал бы Димка в тот миг чудесный меч тем, чем являлся он на самом деле — грознейшим оружием в мире…

В зал, пошатываясь, ворвался Вампыр с перекошенным от ярости лицом. Страшная догадка поразила Димку: «Ворон!..» И чуть-чуть шевельнулся где-то далеко внутри страх. И сразу пропал. Вампыр сам испугался, увидев меч. Он замер перед троном, и слёзы покатились по его изрезанному морщинами лицу. Он проиграл. Проиграл не могущественному Ворону, не магам, а мальчишке. Но даже не это душило сейчас Наместника. Какая-то неизвестная доныне боль, боль неминуемого прощания с жизнью. С борьбой, с надеждой, сожаление по бессмысленно прожитым векам, которых не вернуть, как не вернуть и надежды на что-то великое, что-то дивное, надежды, сделавшей много веков назад из человека — мага.

Глаза Вампыра, источавшие ледяной огонь, потухли и остекленели, а тело жило. И тут Джа, находившийся позади мага, бесшумно подскочил к нему, вытянув руки. Раздался отвратительный хруст, и окровавленная голова смутьяна-Наместника полетела в дальний угол. Джа радостно плясал, а Димка, чуть вздрогнув при этом звуке, даже не посмотрел в их сторону. Его внимание несколькими мгновениями раньше привлёк Ворон, появившийся в зале.

Великий старец, поддерживаемый Славкой, беззвучно всхлипывавшем от потрясения, едва живой, весь обгоревший и без одного глаза был невыразимо страшен и жалок. Несчастный умирал, вместо дыхания из его груди вырывались хрип и стоны, и Славка, вконец измученный, остановился посреди зала. Димка подбежал к ним, опустился на колени рядом с Вороном и заплакал.

Мутный взор старца вдруг прояснился. Он прижал дрожащей рукой белую, без кровинки, ладонь мальчика к своей груди.

— Мой принц, — прошептал он холодеющими губами. Ноги уже не слушались его. Ворон опустился рядом с Димкой. — Это страшно, мой принц. Но ты будешь жить. Ты — Принц, я понял это ещё тогда… Ты станешь прекрасным и великим… — Ворон задыхался, но из последних сил не закрывал глаз, чтобы видеть мальчика. — Ты спасёшь волшебство мира, Принц! — Он повалился на зеркальные плиты, и агония сотрясала его тело, но ладонь Димки он сжимал крепко. Вдруг он на мгновение пришёл в сознание и прошептал:

— Ты разрубил Цепь? Разруби… — и затих.

Во дворец входила новая Сказка. Скоро-скоро она высушит слёзы на лицах друзей, развеет печаль и прежние тревоги, будто летний дождик пробежит по земле, смывая пыль, и мир засверкает под солнцем…

Книга вторая

Часть первая Дворец

глава 1

А в городе шёл дождь.

Крупные, холодные капли падали на асфальт, на камни, на скучную, голую землю. Она недовольно фыркала и чихала, ёжилась мутными лужами. Всё было серым и безжизненным.

Земле не нравился этот дождь. Она готовилась к зимнему сну, по утрам поскрипывая в морозце, а глубокие овраги до самого полудня оставляли у себя внизу на потемневшей траве серебристый налёт инея. Земля устало задремала, и дождь ей теперь только мешал.

Город просыпался. Облака беспорядочно двигались в небе, толкаясь, рассыпаясь в разные стороны. Лужи на асфальте начинали всхлипывать и плескать водой на ноги торопливо шагающим людям. Просыпались дома, на час обсыхали, обдуваемые ветром, потом снова покрывались кляксами дождя. Окна, сияющие голубым или оранжевым в солнечную погоду, сейчас растворили в себе унылость, вдвинулись глубоко в ниши каменных панцирей. Автомобили сновали туда и сюда, не делая город живым. Взрослые торопились, не поднимали взгляды. Замелькали школьники в пёстрых куртках, но и они были молчаливы и сосредоточены. Таяли остатки ночных тайн и настроений, рассыпались бесплотные сны.

Как мало знает город дня о городе ночи. Не о том городе, где огни, шумные рестораны, тёмные личности крадутся в тёмных переулках, и временами воцаряется какая-то нереальная даже для спящих улиц тишина. Жизнь истинного города ночи обыкновенно не видна людям. Но обнаружить её можно, если знать, где и что хочешь найти.

После полуночи заберёмся на крышу трёхэтажного дома в старом квартале. Увидим множество других крыш, кое-где здания снизу будут скрыты тьмой, другие же помигивают точками огней. Простор. На крыше — чистый, промытый дождём воздух. Где-то поблизости живут птицы, а ветер приносит неожиданные и необычные звуки и запахи. А в небе сквозь слои бегучих облаков проглядывает луна. Дух приключений — они рядом. И грудь хочет разорваться, чтобы вдохнуть в себя всё это. Ну кто же станет спать, когда такая ночь? Не спите! Пусть ваши родные там, внизу, в мягких кроватях видят сны. А мы высоко. Мы сейчас дышим жизнью настоящего Ночного Города, и сны наяву прилетят к нам. Мы увидим Город, мы увидим волшебство…

Вот! Слышите скрип? Робкий, почти неразличимый. Это ветхая дверь чердака отворяется, обнаруживая зияющий провал в крыше. Низенькая, сгорбленная фигурка медленно выбирается на крышу.

Ночное существо, кряхтя, выпрямилось, потянулось узловатыми руками, несколько раз чихнуло, сгоняя пыль с одежды и длинной, косматой бороды. Потом деловито огляделось, шумно вдохнуло влажный воздух, причмокнуло от удовольствия и надолго замерло.

Существо никуда не торопилось. Возможно, оно даже задремало несколько раз, чуть заметно вздрагивало, очнувшись, внимательно вглядывалось куда-то в пустоту.

Один раз луна, проглянув в прореху туч, особенно ярко высветила его лицо. Серебристые, густые, кустистые брови, большой, до уродливости нос. Взгляд старика в эти мгновения стал необыкновенно живым, цепким. С севера, над крышами домов, чуть повыше торчащих беспорядочно антенн, летело нечто странное. Оно быстро увеличивалась в размерах, меньше чем за полминуты приблизилось к дому на расстояние, достаточно близкое, чтобы можно было различить в летуне сгорбившуюся старуху верхом на палке. Старика-домового захватила настоящая буря восторга — он неуклюже подпрыгивал, размахивал руками, топал и пытался что-то кричать слабым голосом. Выделывать на покатой крыше все эти трюки было довольно опасно, по счастью, летучая старуха быстро заметила подаваемые ей знаки и тот час же опустилась на крышу к домовому.

— Кассиза, ты ли это? Мои старые глаза отказываются верить. Ох, неужели, это ты? — Старик, давным-давно отвыкший говорить в полный голос, выталкивал из груди только писклявые и сиплые звуки, в которых с трудом можно было разобрать слова. Он порывался обнять ведьму, но та мягко отстраняла его.

— О, Кассиза, забыть всё, забыть всё прошлое? Сколько же лет минуло?! Неужели ты не рада меня видеть?

— Пф-ф…

— А помнишь те ночки, помнишь, а? О, Кассиза, мой чердак скоро развалится, но — пусть, я улечу с тобой хоть в ад!