Имперская гвардия: Омнибус

— У меня нет времени, чтобы торговаться с тобой, поэтому я соглашусь — но только потому, что знаю тебя, Лоунс.

— И пропуска для всех них.

— У нас достаточно помещений, — повернулась торговец.

Наконец-то Стрек увидел, чем торговал Лоунс: оружие эльдар!

— Лейтенант! — комиссар ворвался в комнату, болт-пистолет был у него в руке.

— Стрек! — Полусобранный лазган лежал на кровати около Лоунса. Он бросился к нему, но его части загремели на стальной пол, проваливаясь через ячейки решётки.

— Лейтенант Лоунс, вы обвиняетесь в дезертирстве и владении еретическим оружием!

— Что?

— Эта отговорка, эти планы сбежать — не работа война. Вы опорочили свое тело как машину Императора. Император дал вам жизнь и вы, в свою очередь, отдаёте ему вашу. Это зона военных действий, и вы запятнали себя незаконной сделкой, — Стрек высказал всё взбешённым речитативом. — Как чемпион Императора вы предаёте всех нас.

Лоунс встал между Стреком и торговцем. — Я делаю то, что лучше для моих людей, как всегда.

— Ваши люди — слуги Императора. Вы — слуга Императора. Обладание таким оружием это ересь, которая наказывается смертью — но стремление сбежать с праведной войны стирает всю честь с вашего имени после смерти. Ваш дух испорчен, вы не можете исправиться. Верьте в Императора, не в объятия женщины! — Стрек поднял пистолет.

— Поберегите силы, Стрек, — сказал Лоунс более спокойно. — Он не заряжен. Я разрядил обойму, когда вы были без сознания.

Стрек всё равно нажал на курок. Ничего не случилось.

Они оба подпрыгнули разом. Стрек бросил пустую обойму из пистолета на землю, выхватывая новую из пояса и вставляя ее в оружие. Лоунс одновременно бросил содержимое сумки на кровать и взял пистолет эльдар, нацелив его на комиссара.

— Это безумие! — закричала торговец, изо всех сил пытаясь встать между ними, но рука Лоунса не пускала её. — Взгляните, комиссар. Я могу взять вас на борт, бесплатно. Я вытащу вас отсюда прежде, чем всё это исчезнет. Это сделка всей жизни.

— Позвольте моим людям уйти, Стрек. Вы никогда не услышите о нас снова, — умолял Лоунс.

— Вы будете приговорены к смерти, — ответил Стрек сквозь сжатые зубы.

— Мой палец на спусковом крючке. Я выстрелю тогда же, когда и вы.

— Моя цель благородна, — комиссар твёрдо держал оружие.

— Также как и моя. Посмотрите, это безумие. Мы оба можем жить.

— И для каждого, показавшего спину в сражении, да будет смерть. Поскольку они уже мертвы…

"Наступают!" — закричал голос снаружи. Металлическая обшивка разорвалась и пол покрылся трещинами, когда массивный взрыв сотряс строение. В бараке, тем не менее, никто не двигался несмотря на дрожащий пол.

"Эльдар! Они идут!" — прокричал другой голос от ворот.

Стрек сделал паузу на мгновение. Лоунс смотрел ему прямо в глаза, женщина-торговец наблюдала в ужасе.

Внезапно один из людей Лоунса показался в дверях: "Сэр, оно большое. Они нарушили — лейтенант?"

Другие Бойцы Джунглей появились позади него, безоружные и окровавленные. Ни Стрек, ни Лоунс не двигались.

— Поскольку они уже мертвы… — начал Стрек.

— У нас достаточно времени, чтобы убежать. Нам не победить, комиссар! — настаивал Лоунс. — Эта планета потеряна, но мы можем жить — возможно и преступники, но живые! Давайте!

Стрек прервал литанию и посмотрел на Лоунса стальными глазами. — О да. Мы можем бежать, — проворчал он. — Ещё одна планета падёт, наводнённая чужими дегенератами, намеренными уничтожить человечество. Существа, движимые такой отчаянной местью, что они будут сражаться, пока последний из нас не будет уничтожен. Однако мы можем остаться непокорными, сражаясь вопреки этому безумию. Встать лицом к лицу перед начатой работой и сделать выбор. Смерть каждого врага в этом последнем противостоянии сократит число врагов, с которыми предстоит сражаться в будущем. У каждого человека есть выбор: "Быть оружием Императора или быть потерянным для его залов славы!" — Стрек закончил, его голос выровнялся с непоколебимой верой.

Лоунс посмотрел на твёрдое выражение лица комиссара, его разум метался в беспорядке.

Произошёл оглушительный рёв, и ударная волна обрушилась напротив бараков, посылая людей и части постройки в полёт. Штукатурка и кирпичи влетели в помещение, оставив несколько отверстий в стене.

"Они внутри…" — закричал кто-то, их голоса прекратились, когда линия снарядов разрезала помещение как коса. Женщину-торговца отбросило назад, в угол. Лоунс, поднявшись с пола, начал переворачивать её, но он уже знал, что она мертва.

Он посмотрел на Стрека, который каким-то образом оставался стоять во время всей бомбардировки, затем опустил оружие эльдар. Он бросил его, как если бы оно было заразно, затем оглянулся назад на комиссара, в лицо. — Очень хорошо. Давайте сделаем это. Давайте сделаем выбор. Дайте мне лазган.

— Спасибо вам, лейтенант Лоунс, — спокойно сказал Стрек, передавая оружие. — За Императора!

— За Императора!

Через несколько мгновений контрастирующие силуэты Катачанского лейтенанта и комиссара появились в неровном освещённом дверном проёме барака. Затем оба они бросились вперёд, оружие сверкало в заполненном металлом воздухе белой жаркой ночи.

Грэм Макнилл По воле Императора

Под ногами хлюпала грязь. Проливные дожди превратили цветущую местность в вонючую трясину, полную выбитых снарядами воронок, затопленных траншей и размытых баррикад. К счастью, длившийся неделями ливень прекратился, а солоноватая вода схлынула из траншей. Капитан Грумман из 88-го Гудрунского Стрелкового вытер капли с бритой головы и отряхнулся, продолжая смотреть на скрытую дымкой землю между позициями войск Империума и зигзагообразной траншейной системой последней цитадели кардинала-отступника. Лживая ересь предателя обратила верный Императору мир в бурлящий котел злобы, а полку капитана выпала работа по выжиганию заразы.

— Скоро начнем атаку? — спросил адъютант Роуарен, — Судя по метеорологическому сканированию этот сухой период продлится лишь ещё девяносто семь минут.

Грумман кивнул, — Да, когда прибудут фанатики из Церкви Мортифицированных. Лорд-Инквизитор Гесслен даровал им честь пересечения ничейной земли и атаки врага первыми.

— И смерти, — добавил адъютант.

— Будем надеяться, — сказал капитан, — Нечто в этих людях тревожит меня, несмотря на их очевидную преданность Императору.

Роуарен кивнул и, чувствуя, что старший офицер хочет спокойно поразмыслить, промолчал.