Имперские истории

У ворот возникла небольшая заминка. Разморенным жарким солнцем стражникам не хотелось уходить с поста за офицером, которому одетый вызывающе просто Совер собирался показать проездные документы. Препирательство служивого люда, как и ожидалось, закончилось зуботычинами, ради щедрой раздачи которых Соверу все же пришлось покинуть козлы. Увидев избиение своих подчиненных, дежурный офицер прибежал сам, великодушно соизволив сэкономить переодетому графу время.

Их пропустили, граф вошел во дворец, оставив спутников во дворе изнывать под лучами палящего солнца. Полчаса ожиданий протянулись, как вечность, но затем юг открыл перед ними свои гостеприимные объятия: лучшая гостиница города, лучшая еда и выпивка, лебезящая прислуга, личная охрана и прекрасный экипаж вместо пришедших в негодность развалюх, и многие другие удобства, притом совершенно бесплатно. Нельзя было не признать, что герцога Лоранто и его высокородных вассалов в Вакьяне очень-очень любили.

Во второй половине дня компания путешественников разбежалась. Совер остался во дворце, предварительно оповестив, что они начнут поиски с завтрашнего утра. В апартаментах, предоставленных графу Гилиону, постоянно находилось не менее трех лекарей и десятка их суетливых слуг. Пархавиэль отправился в порт разыскивать своего друга-гнома. Флейта силой потащила хворого Нивела на берег, уверяя, что свежий морской ветер, жгучее солнце и нагретый песок помогут подростку лучше зануд-докторов.

Артур остался один и ни вечером, ни ночью не выходил из гостиницы. Усталость с дороги и обгоревшая кожа на лысой макушке были не единственными причинами его непонятного остальным затворничества. Зингершульцо звал его с собой, но Артур деликатно отказался. Вдруг оживившая, резко подобревшая и переставшая быть озлобленной злюкой Флейта настойчиво тянула пирата за рукав, но он все же остался в номере.

Артур боялся; боялся потревожить призраков прошлого, витавших между стен постаревших домов и изменившихся порою до неузнаваемости улиц; боялся, что когда он вступит ногою на знакомую мостовую и пройдется по местам, где прошла его бурная молодость, разрушится любимый мир, чудесная сказка о прошлом умрет, безжалостный мозг сотрет из памяти дорогие сердцу образы и заменит их сегодняшними, ничего не значившими для него картинками. А он не хотел, не хотел забывать былые дни и лица прежних друзей, с которыми когда-то давно плавал под единственным в мире вольным черным флагом.

Противная муха, уже минут пять надоедавшая Лиор своим жужжанием, не завершила очередной круг над грязной миской и замерла в полете, оставшись, как ни странно, висеть в воздухе, а не свалившись вниз, в лужицу остывшего жира. Пламя свечи вдруг перестало мерцать, шум волн, разбивающихся о скалистый берег, внезапно превратился в монотонный гул, нескончаемо затянувшийся на одной ноте. Мир остановился, время перестало идти, и только Карина не погрузилась в эту странную коллективную спячку.

– Эй… как тебя там? Карвабиэль! – шепотом позвала баронесса прикорнувшего за столом полуэльфа.

Парень не поднял головы и даже не обернулся, он так же, как и все предметы в комнате, окаменел. Закутавшись в лоскутное одеяло, Карина ступила босыми ногами на неровный пол, местами грязный, а кое-где и выщербленный с грозно торчащими ввысь щепками. На цыпочках баронесса быстро подбежала к столу и, нагнувшись, посмотрела в лицо сторожившего ее полуэльфа. Карвабиэль оцепенел в тот миг, когда делал вдох. Его ноздри были плотно прижаты, втягивая в нос воздух, а глаза неотрывно смотрели на какую-то точку на стене.

Карине вдруг стало страшно, хотя ничего ужасающего поблизости не было. Пытавшийся найти логичное объяснение происходящему мозг выдвинул предположение, что это всего лишь кошмарный сон, и посоветовал баронессе ущипнуть себя за руку. Лиор прислушалась к гласу рассудка и через миг громко закричала от боли и страха. На коже руки остались глубокие, кровоточащие вмятины от ногтей, острая боль оборвала тонкую нить надежды. Она не спала, этот кошмар происходил наяву, а значит, от него было не отделаться простым открыванием глаз.

Прежде всего девушка решила заручиться чьей-нибудь поддержкой. Лиор легонько дотронулась до руки полуэльфа, а потом изо всех сил затрясла его за плечо. Атлетически сложенный, широкоплечий парень грузно свалился с лавки и застыл в неестественной позе на полу, как будто с укором взирая на девушку широко открытыми, остекленевшими глазами.

Карина бросилась к двери, отперла запор и быстро сбежала вниз по темной лестнице, не издавшей даже едва слышного скрипа. Таверна, находившаяся на первом этаже постоялого двора, была до отказа заполнена людьми, в основном моряками, рыбаками, торговцами рыбой и прочими простолюдинами. Девушка затравленно огляделась по сторонам, пытаясь найти хоть одно живое, не застывшее лицо, но поиски оказались тщетными. Замерли не только посетители, но даже струйки вина, переливаемого из кувшинов в стаканы. Отчаявшись и не видя смысла выбегать босиком на улицу, Карина побрела обратно к постели. Невидимая сила остановила время, и сколько ни бегай кругами, ничего поделать было нельзя.

За недолгое отсутствие в комнате ничего не изменилось. Карвабиэль пребывал на полу в той же несуразной позе и по-прежнему таращился в потолок. Карина легла на кровать и, как в детстве, обхватив обеими руками подушку, закрыла глаза. Она не надеялась заснуть, а потом как ни в чем не бывало проснуться в прежнем, нормальном мире, у девушки просто не было сил смотреть на абсурд, что творился вокруг. Какое-то время баронесса неподвижно лежала, стараясь освободить голову от мыслей, а потом ее стало клонить ко сну. Однако убежать от кошмара не удалось. На лестнице послышались шаги, тяжелые, глухие удары кованых сапог. Дверь бесшумно распахнулась, в темноте дверного проема появилась зловещая фигура в черном плаще с капюшоном.

– Убий?! – выкрикнула удивленная баронесса, когда мужчина скинул на пол промокший плащ и, всего лишь мельком взглянув на бодрствующую обитательницу комнаты, направился к столу.

– Не ори, дура, терпеть не могу визга! – произнес маг, жадно прильнув пересохшими губами к кувшину с вином.

– Мадериус… что… это значит?! – Баронесса непроизвольно сделала круговое движение, обводя комнату руками. – Это ты… ты… натворил?!

– «Творят», милая моя, по неопытности или по глупости, – ответил маг и, допив вино, небрежно швырнул на пол пустой кувшин. – Я же ЭТО сделал, – маг в точности повторил жест баронессы, – сделал совершенно сознательно, как в плане цели, так и в плане способа ее достижения. И заметь, милая, симпатюшная мордашка, все только ради тебя!

Карина вжалась в кровать и беспомощно, с сожалением взирала на меч и кинжалы, торчащие из-за пояса Карвабиэля, которые она не догадалась вовремя достать и до которых ей теперь было никак не добраться. Возле лежащего на полу охранника стоял безумный маг и с выражением неописуемой радости на лице пожирал ее тело бешено вращающимися в орбитах глазами.

– Нет, нет, милая, ты не о том подумала. – Мадериус неожиданно отошел назад и запрыгнул с ногами на табурет, смиренно устроившись на нем на корточках и положив ладони на колени. – Меня не интересуют твои прелести. Они хороши, но я богат, чертовски богат, я могу позволить себе нанять большущий гарем, скупить всех женщин в Империи и даже по двойной, нет, тройной цене!

Последний раз Карина видела поднадзорного мага несколько месяцев назад в Баркате. Тогда он производил впечатление степенного, робкого человека, до смерти запуганного городскими властями, имперской разведкой и священнослужителями. Теперь же перед ней сидел сам черт во плоти – нахальный и безумный…

– Что, изменился я… да? – улыбаясь и подмигивая вытаращенными глазами, спросил Мадериус, как будто прочитав ее мысли. – Ты тоже, сладенькая пышечка, недавно была другой: гадкой, склизкой, противной, как протухшее яйцо или сгнивший огурец…