Имперский агент

Поверх голов схватки, он заметил Анкасту и Калумуса, которые мчались по тропе, ведущей в болото, с заключенными в связке. Тренагас отставал на несколько шагов, изо всех сил стараясь удержаться в трясине, пока пара мятежных воинов толкала его вперед. Фигул оторвался от рукопашной и бросился за пленниками, его сердце колотилось, в его ушах звенел лязг и грохот мечей, а вокруг него бушевала яростное сражение. Один из воинов заметил его и попытался преградить ему путь, но оптион сбил его с ног своим щитом и побежал дальше.

Дальше по тропе Калумус оглянулся на двух повстанцев, ведущих Тренагаса. Он рявкнул приказ, и они тут же остановились. Один из них ударил правителя ногой в поясницу, отчего тот растянулся в грязи. В то же мгновение второй мятежник поднял свой меч и приготовился вонзить клинок в затылок правителя.

Оптион на мгновение замер, охваченный ужасной нерешительностью. Калум и Анкаста уже исчезали в болотах со своими товарищами и другими заключенными. Если он спасет правителя, его товарищи наверняка исчезнут в тумане. Но он был верен своему долгу и инстинктивно бросился на двух мятежников, стоящих над правителем, и яростно заревел.

Повстанцы подняли глаза, на мгновение отвлеклись. Это были молодые мускулистые воины, и они в замешательстве смотрели на бегущего на них полуобнаженного галла. Они повернулись к Фигулу. Более высокий британец сжимал копье, а его товарищ - короткий меч. Туземец с копьем заметил отсутствие у оптион доспехов, и его глаза заблестели, в предвкушении легкой расправы. Он рванулся вперед и сделал обманное движение. Фигул вскинул свой щит, и широкое острие наконечника копья стукнуло по металлическому выступу, скользнув в сторону. Человек снова нанес удар, и Фигул дернулся в сторону, едва избежав атаки. Фигул ударил щитом британца по лицу, оглушив противника. Затем он мельком заметил туземца с мечом, направляющегося к нему сбоку, и повернулся к человеку, парируя атаку. Прежде чем его успели атаковать снова, Фигул низко опустив свой меч, вонзив его в пах своего противника. Мужчина ослабил хватку и упал, задыхаясь от боли, когда кровь и слюна брызнули из его расслабленного рта.

Краем глаза Фигул увидел, как туземец с копьем мчится на него с диким воем. Оптион развернулся, прежде чем он успел вырвать клинок из рук мечника. Он поднял свой щит как раз вовремя, чтобы отразить яростный удар противника, яростный удар содрогался по всей длине его руки. Британец взревел и пнул Фигула, отбросив оптиона назад. Когда Фигул восстановил равновесие, он увидел, что острие копья нацелено ему в шею, и он, присев на корточки, уклонился от удара, а затем горизонтально вонзил свой щит в живот копьеносца. Металлический обод с хрустом врезался в кишки британца, скручивая человека. Но вместо того, чтобы оглушить своего противника, удар, казалось, просто разозлил его. Мужчина ухватился за край щита оптиона и вырвал его. Фигул почувствовал, как в его груди взорвалась боль, когда туземец пинком повалил его на землю. Он поднял голову и увидел, что британец движется к нему. Туземный воин сделал паузу, чтобы злобно улыбнуться, прежде чем вонзить острие копья в галла.

Внезапно британец вздрогнул. Он рухнул на землю, и Фигул увидел центуриона Мергуса и его людей, идущих за ним, их путь был усеян трупами туземцев, а последние несколько воинов-мятежников были зарублены легионерами. Центурион вырвал клинок из руки мертвеца, и Фигул кивнул в знак благодарности. Пара легионеров бросилась к Тренагасу и помогла правителю подняться на ноги. Фигул сморгнул пот с глаз и огляделся. Эта группа повстанцев была уничтожена. Никто из врагов не был взят в плен, предпочитая умереть, чем увидеть, как будет захвачен в плен их главный жрец.

Фигул с облегчением вздохнул. Правитель был спасен.

Он взглянул туда, где тропа сливалась с болотами, надеясь вопреки всему, увидеть своих товарищей. Но он не увидел ничего, кроме полосы белого тумана, закрывающего путь.

Его сердце упало.

Калум, Анкаста и заключенные исчезли.

*****

Дым все еще поднимался над несколькими разрушенными зданиями, когда Фигул вернулся в поселение. У разбитых главных ворот оптион передал Тренагаса паре санитаров, и они сопроводили правителя обратно в лазарет форта, чтобы хирурги обработали его рану. После этого Фигул доложил Вителлию. Трибун стоял на главной улице, обозревая опустошенный поселок. Десятки легионеров собирали захваченных мятежников и выводили их наружу. Заключенные представляли собой жалкое зрелище, их головы были опущены в отчаянии, когда их волокли в один из пустых казарменных блоков форта.

Как только Вителлий отдал приказ своим конным кавалерийским разведчикам обследовать окрестности и выловить всех повстанцев, которые могли ускользнуть, он повернулся к оптиону Фигулу. Вителлий терпеливо выслушал доклад галла.

– Полагаю, поздравления уместны, - сухо объявил трибун Вителлий, оглядывая поселение. - Ты спас эти земли, оптион. Или то, что от них осталось.

Фигул беспокойно поерзал. Любое облегчение, которое он испытал, спасая Тренагаса от друидов Темной Луны, сдерживалось ужасным чувством вины за то, что он бросил своих товарищей.

Вителлий сочувственно посмотрел на него: - Жалко, что ты не смог вернуть других пленников, но от парочки пропавших легионеров и странного батавца в общей схеме вещей ничего не изменится.

Фигул с горечью смотрел на поднимающийся дым: - Если вы так говорите, господин.

Вителлий изучал оптиона: - Полагаю, ты свыкся со своими людьми?

– Мы были как братья, господин.

Трибун понимающе кивнул: - Я потерял достаточно людей в свое время во Втором. Но, в конце концов, для этого и существуют мужчины, оптион. Для того, чтобы умирать.

– Я не собираюсь бросать своих людей, господин.

На гладком лице Вителлия отразилось легкое раздражение. Он наклонился ближе к оптиону и заговорил тихо, чтобы другие солдаты и офицеры не услышали.

– Смотри сюда, парень. Я понимаю, ты расстроен. Но, ради всех богов, ты не можешь позволить горю затмить твой разум. Твои друзья, вероятно, уже мертвы. Если нет, ты можешь быть уверен, что друиды скоро их убьют. Заключенные не имеют никакой ценности как заложники. Калум достаточно умен, чтобы понять это.

– Мы могли бы мы попытаться пойти за ними, господин, - предложил Фигул .

Вителлий поднял бровь: - Послать моих людей на болота? Ты с ума сошел? Мы вступим в катастрофу. Он фыркнул, а затем добавил: - Кроме того, я не думаю, что нам нужно беспокоиться о Калуме и его банде сумасшедших последователей. Сегодня мы нанесли друидам Темной Луны сокрушительный удар. Поселение отбито. Правитель жив – отлично. Армия друидов потерпела поражение. Калум не будет представлять большой угрозы сейчас, не после тяжелых потерь, которые он понес.

– Господин, я знаю Калума. Он настоящий фанатик . Он не перестанет сражаться с нами до тех пор, пока оне перестанет дышать. Пока он на свободе, он представляет угрозу. Возможно, сегодня он проиграл, но со временем он поднимет еще одну армию мятежников, готовых умереть за его дело. На то, чтобы выследить его, могут уйти месяцы, а то и годы. Но если мы нанесем удар сейчас, мы сможем покончить с этим раз и навсегда.

Вителлий, казалось, был на мгновение ошеломлен откровенной оценкой оптиона. Затем он выпрямил спину и изобразил улыбку. - Даже если предположить, что этот Калум так опасен, как ты предполагаешь, я не вижу причин, по которым я должен рисковать и посылать своих людей на это болото в погоню за дикими гусями.