Имперский Курьер. Том 6

Он просто поднял ладонь вверх, как бы приказывая остановиться. Призрачный великан замер, словно вкопанный, острие копья зависло над моей головой. Одной ногой телохранитель стоял на берегу озера, другой в его центре.

Одно легкое движение и он меня располовинит. И от такой атаки не спасет ни эфирный щит, ни блок. Да я даже вряд ли успею использовать скачок, не говоря уж о чем-то большем.

Потому оставалось просто продолжать делать то, что делаю. На занесенное над головой оружие я не обращал внимания, этот этап мы с дедулей уже проходили. Зато возникла новая проблема.

Император в текущем его состоянии не мог контролировать свою ману и ауру. Как следствие, меня обдавало такой мощью, что хотелось немедленно оказаться где-нибудь подальше.

Интересная энергетика у нашего правителя. Я знаю, что он одаренный в ранге абсолют, но в официальных источниках говорилось, что у него аспект земли. Но здесь я не ощущал ничего похожего. Вообще никаких отголосков чего-то элементального, кроме огня. Притом необычного, а духовного.

А следом я различил явные нотки аспекта жизни, притом в двух вариациях сразу. Один отдавал чистой целительной водой, другой монументальной природной жаждой непрерывного роста. А вишенкой на энергетическом торте стали отчетливые эманации энергии Потока.

— Мда, — позволил я себе легкую усмешку.

Да у нас тут Абсорбирующий одаренный. Такого в интернете не пишут. Но либо передо мной лежит Курьер с духовными метками жизни и пламени, либо император поглотил часть моей силы и теперь использует по своему усмотрению. Последнее объясняет странное поведение его магического ядра, которое само начало всасывать энергию.

Но не успел я вдоволь поудивляться, как в один миг все исчезло. Копье над моей головой, озеро подо мной, Проклятые Земли и вообще все. Я находился вне пространства и времени. Тут остался только я сам и император. И то не физически.

Эфирное поле. В таком месте я был всего один раз, когда Хаха впервые выдернул мою душу из круговорота. Только его пространство напоминало белесый туман, а здесь скорее тьма. Не как что-то овеществленное, а как полное отсутствие света.

Послышались хлюпающие шаги, словно кто-то ступал по мокрому полу босыми ногами. В бесконечной темноте я отчетливо видел, как к нам идет мальчик лет десяти с палкой в руках. Затем образ сменился на дряхлого старика с тростью, на женщину в белом платье с букетом блеклых цветов, на подростка, на юношу, на старуху…

Одежда тоже менялась, от обносок, до деловых костюмов, от современных джинс, до старославянских нарядов. В итоге существо определилось с образом и ко мне подошел паренек лет пятнадцати, одетый старомодный серый костюм, но при этом опирающийся на трость с резным набалдашником.

— Можешь не тратить силы, — вздохнул я. — Принимай свой истинный облик.

Парень исчез и вместо него передо мной оказался скелет, обтянутый пергаментной кожей. Пустые глазницы, провал на месте носа, вместо одежды сгнившие лохмотья, только трость осталась та же.

— Я же сказал — истинный.

Мумия исчезла и передо мной появился человек в черном балахоне с надвинутым капюшоном. Но вглядываться смысла нет, потому что балахон — дань уважения. Форма. На самом деле в нем никого нет. Там вообще ничего нет.

Трость превратилась в деревянный посох, чуть кривоватый и изогнутый, будто бы пришедший просто подобрал первую попавшуюся ветку, что отвалилась сама. С верхушки на нитке свисал бумажный фонарик, который сначала сменился электрической лампочкой, затем масляным фонарем, а в итоге стал просто болтающейся сферой магического света.

— Чем обязан визиту Жнеца? — уточнил я, хотя уже и сам все понял.

— Мы раньше не встречались? — прошелестел голос из-под капюшона. — Твоя душа кажется мне знакомой.

— Встречались. С другим твоим осколком, Танатос.

Эгрегор Смерти. Очень неоднозначная личность. Как и у любого эгрегора, у него есть свои прямые последователи. У Амбера Курьеры, у Хахи Трикстеры, у Кайоса Озаренные, а у Танатоса Жнецы.

Есть распространенная теория, что Жнецом эгрегора Смерти может стать лишь тот, кто уже умер. Поэтому они часто являются в образе умерших родственников или вообще скелетов. Но на самом деле смерть — это не что-то длящееся. Это момент, после которого ничего нет.

Поэтому истинная форма Жнеца — ничего. Пустота. Темнота. А балахон так, для образа, чтоб собеседник не свихнулся.

Ну и само собой, наделять кого-то любой формой существования после смерти — противоречит самой сути эгрегора. И проблема тут не в том, что люди смертны. Последователи того же Стихиалия — Элементали, все сплошь духи. Проблема в том, что единственным существом, способным выполнять функции Жнеца, не нарушая при этом концепцию смерти, это сам эгрегор Смерти.

Так что все Жнецы во всех мирах — это осколки самого эгрегора. Не знаю, единое ли у них сознание, но говорят, что каждый Жнец по своему отличается от остальных. Но какая-то общая связь у них есть.

Как все Курьеры связаны Потоком, так и Жнецы — круговоротом душ. Так что ничего удивительного в том, что я кажусь этому Жнецу знакомым.

— Тебя не должно быть среди живых, — произнес он наконец.

— С этим вопросом можешь идти сразу к Королю в Маске. К нему все претензии.

— И правда. Узнаю почерк Хахи. Соболезную тебе.

— Спасибо.

— Но этот человек тоже не должен жить.

— А вот это уже не тебе решать. У тебя нет права вмешиваться в дела живых. Пока он не умер, у тебя нет над ним власти.

— Для такой молодой Нити ты крайне дерзок. Или ты уже не молод?

— Я настолько стар, что даже помню времена, когда нас перестали называть Нитями. Мы давно уже Курьеры.

Раньше нас действительно называли Нитями Амбера. Говорили, что мы нити, что сшивают раны на теле мироздания. Миры, в которых мы появлялись, обретали новую надежду на существование. Имя сменилось, но поговорка осталась.

— Не люблю эти новомодные слова, — произнес Жнец. — Это вам они нужны, вы общаетесь с живыми, а потому приходится следовать веяниям моды. Но как по мне — Нить более полно отражает вашу суть. Но сейчас ты спасаешь человека, который не должен быть спасен. Ты вредишь миру.

— И за это я буду отвечать перед Амбером. Не перед тобой.

Я выпрямился во весь рост, все шесть глаз вспыхнули энергией Потока, в руке появился духовный трезубец. Сильнейшее мое духовное оружие, способное ранить даже эгрегора. Безымянная не даст соврать.

В этом месте без времени и пространства правила не действовали, так что я мог позволить себе работать на всю катушку. Разумеется, убить Жнеца смерти — такое даже Хаха вряд ли сможет провернуть. Но и отступать перед невозможным не в моих правилах.