Импорт правосудия

— Поэтому я и обратился к вам, Михаил Моисеевич, — Эрик вежливо склонил голову и отпил из чашки глоток любезно предложенного хозяином чая.

— Понимаю, — профессор вновь взял в руки заключение патологоанатома. — Видите ли, дорогой Эрик, если я сейчас выдвину свое предположение, оно может показаться вам довольно смелым… Но, как известно, самые невероятные варианты развития событий зачастую оказываются верными, в то время как простые и логичные по разным причинам навсегда так и остаются лишь теоретическими выкладками. Что вы скажете, например, если я возьмусь утверждать следующее: ваш подозреваемый случайно или намеренно — этого я не знаю — вступил в контакт с исключительно тайным и подверженным когда-то гонениям со стороны большинства христианских церквей, Братством, которое состоит из нескольких сотен членов, разбросанных ныне по всему миру. Гонения, конечно, уже давно прекращены, такое ничтожно малое количество еретиков никому и ничем навредить не может, но из формальных списков они не вычеркнуты. Их секта отличается крайней воинственностью и даже агрессивностью в деле насаждения своих взглядов…

— Я Эрику об этом в машине говорил, — перебивая историка, вставил реплику Красавчик.

Михаил Моисеевич поморщился, но продолжил:

— Основная проблема заключается в том, что эти люди не вполне адекватны, поскольку подбирают по всему миру только себе подобных и делают это в самых неожиданных местах. Например, в лечебницах для душевнобольных.

— Что, целая секта психов?! — Красавчик даже подпрыгнул в кресле.

— Они не более «психи», как вы изволили выразиться, чем мы, но их взгляд на окружающий мир искажен, а логика извращена. Правда, сделано это настолько естественно и даже убедительно, что в процессе дискуссии или простого общения вы ни за что не поймаете их на несоответствиях. С медицинской точки зрения они типичные шизофреники. Любой из них, как говорится, случай для учебника. Социально они не так уж опасны, и потому особого контроля за ними нигде не осуществляется. В целом люди как люди, немного со странностями, а у кого их нет? К тому же большинство из них талантливы и оригинальны… А вот теперь об их отличиях.

Четыре раза в год, во время летнего и зимнего солнцестояния, а также весеннего и осеннего равноденствия, они собираются в заранее оговоренном месте на «семинары». Не знаю точно, о чем они там говорят, однако вполне могу предположить, поскольку устав их Братства выражается одной фразой: оберегать наш мир от смешения с Бездной. Главный постулат вкратце таков: Бездна — по мнению многих теологов, предположительно то место, куда был низвергнут враг рода человеческого — в силу неизвестных причин постоянно кипит и выбрасывает некие волны или фонтаны своего адского вещества в сторону нашего мира. Что там творится — неизвестно, может, буйствуют и злятся ее обитатели, раскачивая черные волны и сталкивая их между собой, а может, сам Люцифер пробует прочность своих оков. В общем, представления братьев о сути возмущений в Бездне нашему разуму доступны лишь в схематичном виде. Главное в другом. Любой всплеск или дошедшая до нас волна разливается по миру очередным катаклизмом: войной, землетрясением, эпидемией… Все зависит от силы волны и ее локализации…

— То есть Братство считает, что иногда какой-то чертенок решает поплескаться, а круги от его хулиганских действий доходят до нас в виде очередной «горячей точки»? — встрял Красавчик.

— Примерно так, — согласился историк, — однако и это не все. До нас, по их убеждениям, могут докатываться не только круги, но и подхваченные волной обитатели Бездны.

— Я так однажды в детстве сестрицын аквариум подчистил, — рассмеялся Красавчик, — половину мальков вместе с водой в унитаз отправил…

— Вот для отлова подобных мальков и было создано обсуждаемое нами Братство, — продолжил профессор. — Они свято верят в свою особую миссию и, как им кажется, нередко добиваются успеха. В моей картотеке есть немало тому примеров, записанных, естественно, со слов братьев. Эти люди довольно изощрены в методике изгнания бесов, очищения местности от проклятий, борьбы с ведьмами и в прочей, с их точки зрения, отнюдь не устаревшей и поныне, деятельности. Так что судьба вашего подозреваемого висит на волоске, ведь при изгнании порождения Бездны его человеческий носитель может быть безвозвратно испорчен. А без носителя, по мнению Братства, присутствие чужака в нашем мире невозможно. Он обязательно должен за кого-то или что-то зацепиться, чтобы его не унесло обратно, когда волна отхлынет… И еще одно… Братья свято верят в то, что многочисленные проявления зла в нашем мире и есть пропущенные ими подручные врага. Нераспознанные вовремя, они закрепились среди нас, полностью завладев телами, участками местности или предметами. Экспансия Бездны не ограничена во времени, и потому у нее есть реальный шанс постепенно захватить наш мир целиком без всякого Армагеддона. Незаметными всплесками, волнами и струйками, цепляясь то за людей, то за животных, то за отдаленные селения или целые города и участки местности, они утверждаются среди нас, а мы не бьем тревогу, потому что не замечаем этого. Слишком медленно все происходит. Люди привыкают к новым свойствам окружающего мира, даже сетуют на то, что раньше все было по-другому, но ни на секунду не задумываются над тем, есть ли этому изменению объяснение. Вера в тайную экспансию Бездны, кстати, и является тем принципиальным отличием данного течения от прочих направлений в христианстве, за которое секта попала в список еретиков. Не подумайте, что я разделяю их верование, но лично мне идея Братства кажется довольно обоснованной. Повторюсь с учетом их специфического психического статуса…

А без учета? — словно очнувшись от раздумий, спросил Эрик.

— После вашего рассказа у меня возникло отчетливое подозрение в том, что этих братьев церковные руководители намеренно пытаются представить помешанными…

Историк пожал плечами и промолчал.

— Учение весьма занимательное, — более серьезным, чем обычно, тоном согласился Красавчик, — только объясните мне, пожалуйста, как вы догадались, что нашего подозреваемого сопровождают именно эти братья, а не какие-нибудь другие?

— Да, — согласился с напарником Эрик. — Я хотел задать тот же самый вопрос.

— Исходя из приведенных вами фактов, я сделал вывод, что столь необычные для человека способности проснулись в юноше не вчера, а минимум неделю назад. О происшествиях, как бы ни старались стражи порядка, наверняка узнали очень многие жители города. Такая утечка информации обязательна, если жив хотя бы один свидетель. Затем я проанализировал систему сбора информации Братства. Они достигли в этом искусстве больших высот. Тем более здесь, в нашей местности… Встреча носителя частицы Бездны и братьев была неизбежна потому, что именно в нашем городе находится их главный учебный центр, нечто вроде семинарии для спецназа, а следовательно, концентрация братьев на квадратный километр здесь высока, как нигде в мире. Так что встреча подозреваемого с «сообщниками» была предопределена хотя бы этим простым обстоятельством. Распознать носителя для опытного брата дело секунд, а дальше у них существует отработанная веками схема, по которой они ведут объект к моменту истины. Наконец, главное — судя пообилию вылитой в Бездну крови, носитель представляет собой опасность настолько серьезную, что братья были просто обязаны его разыскать, даже если бы им не улыбнулся Случай. В моей картотеке есть кое-что похожее на нынешнюю ситуацию, но только в виде краткого упоминания. Сначала я даже не придал ему никакого значения… Вот послушайте… «Восемнадцатый век. Испания. В пригороде Мадрида была поймана шайка разбойников, которая терроризировала местное население довольно долгое время. При поимке двое бандитов и двое солдат погибли…» Здесь не уточняется как, и мы зафиксируем только четность умерших… А вот что сообщается далее… «Четверых из шайки казнили гарротой…» Довольно противная казнь, но суть в другом… «У двоих после завершения процедуры обнаружились признаки носового кровотечения, открывшегося в процессе проведения экзекуции…» — профессор снял очки и окинул взглядом сыщиков. — Я сначала не понимал почему летописец обращает внимание на эту деталь, но потом кое-что прояснилось… Вот послушайте… «У двоих других на шее остались страшно распухшие странгуляционные борозды, а смерть во всех случаях наступила от перелома шейных позвонков…» И вот фраза, которая была для меня загадкой до сегодняшнего дня… «Палачи первых двух, как и следовало ожидать, вскоре умерли…»

«Как и следовало ожидать» — вот чего я никак не мог понять… Почему следовало ожидать именно этого? Братство объясняет все просто — посланник Бездны защищает свое пристанище. Будучи вовсе не так всемогущ, как мы привыкли себе представлять, он обладает одним, от силы двумя способами защиты и применяет их направо и налево, стараясь уберечь «носителя» от повреждений. Здесь следует сделать поправку на слабую совместимость разума человека и беса. Бес не видит угрозы, пока не почует кровь. Людям ломают шеи, однако он считает это не опасным, а вот в случае, когда у несчастного начинается носовое кровотечение — он пытается защитить свои интересы. В описанном случае он защищался до последнего, но его телесную оболочку казнили, и ему пришлось вернуться в Бездну ни с чем.

— Мороз по коже, — признался Красавчик. — Оборотней ловить было куда приятнее…

— Прогрессируем, — мрачно пошутил Эрик и усмехнулся.

— Мое представление о прогрессе резко отличается от твоего, — возразил ему напарник и повернулся к профессору: — И все же как вы думаете, насколько можно верить во все эти предрассудки? Ну если с точки Зрения атеиста?

— Это не самая разумная точка зрения, молодой человек. Но раз вы так хотите, то извольте: процентов на девяносто… пять, — он задумался на секунду и добавил: — Да, не меньше, хотя совсем не обязательно, что ваш клиент одержим существом из Бездны…

— Уже лучше, — поспешил обрадоваться Красавчик. — Меня почему-то совсем не забавляет перспектива охоты на дьявола…

— Но он связан с чем-то из иного мира или измерения, если вам ближе современная терминология, с чем-то, что защищает его, а может, и всех нас чем черт не шутит? — от взаимной агрессивности. Какова его цель — закрепиться в подлунном мире или отучить нас от драк — я не знаю, но это «что-то» существует. В виде беса или пришельца — фантазируйте сами.

— Фантазировать мы умеем, — согласился Эрик и выразительно посмотрел на Красавчика. — Только бесы в наших фантазиях обязательно примут вид рогатых парнокопытных, а вот пришельцы будут выглядеть как хрупкие зеленые человечки. Вам не кажется, что мистика и уфология — это разные полюса фантазии? Хотя бы по способу проникновения их героев на поверхность планеты: одни выползают из-под земли, а другие падают из космоса…

— Совершенно с вами согласен, — ответил историк. — Только прошу учесть, что под землей вряд ли есть что-то, кроме самой земли и магмы. Бездна существует не где-то в глубине, она вокруг нас, просто мы ее не видим, поскольку к подобному созерцанию не приспособлены ни наши глаза, ни разум. Кроме мнения Братства, существует множество других теорий. Например, о том, что Бездна вовсе не то место, где мучаются души грешников. Что это некая совокупность измерений, ближайших к нашему четырехмерному пространству-времени и расположены они в нашем же пространстве, но дотронуться до них рукой мы не можем, поскольку закованы в трехмерное тело и разум наш ограничен теми же условиями. У Бездны кроме трех осей координат существуют еще несколько дополнительных. Но обилие граней ее варианта Пространства не оставляет промежутка для Времени. Например, вместо времени там существует какая-нибудь Протяженность, в смысле — свойство материи. Этот недостаток может являться главным мотивом проникновения Существ из подобного многомерного континуума к нам. В своем мире они способны жить вечно, а это, по-видимому, довольно скучно не только в представлении людей, но и на самом деле. Упрощая свою структуру до приемлемой на Земле энергетической субстанции и потому легко проникая в наше пространство и тела, они становятся такими же живыми, хрупкими и подверженными разрушительному действию времени, как и мы. Это дает им стимул очнуться от вечности и застоя, приобрести новые знания, поскольку, проживая у себя в Бездне и имея в запасе неограниченный жизненный ресурс, они теряют интерес к развитию. В земном варианте их вопрос самим себе мог бы звучать так: к чему торопиться за познанием, если есть возможность сделать это завтра или через сто лет?