Импульс

К дому ведет тропинка — очень аккуратная асфальтированная, а чуть в стороне широкая дорога — въезд для машин. Наверное, стоило припарковаться там, а не у калитки. Что-то я не сообразила. Ну ладно, машину можно перегнать и потом. С левой стороны за деревьями, почти сбросившими листву, я вижу широкую парковку. На ней стоят несколько машин — красивых, дорогих и даже один мотоцикл, у которого я могу отсюда разглядеть только руль. Сердце снова совершает кульбит, причем не в груди, а где-то в желудке. «Перестать, Лика! — говорю себе. — Нельзя так реагировать на каждый мельком увиденный байк. Это глупо».

К счастью, заказчик отвечает почти сразу же, избавляя меня от ненужных мыслей, а буквально через минуту на тропинке, ведущей к воротам, появляется парень. У него темно-русые волосы и сползающая на глаза рваная челка. Высокий. Выше меня, но по мне излишне худощавый, лет семнадцати.

— Вы Лика? — вполне вежливо спрашивает он. Я киваю, и он запускает меня на территорию поместья.

— А… — Я указываю на машину, но он машет рукой.

— Сейчас кого-нибудь попросим, отгонят, не переживайте. Папа вас ждет.

«Папа?» — проносится в голове. Шок-шок, мне казалось при встрече — Лисовецкому чуть больше тридцати, а у него такой большой сын. Начинаю крутить в голове, сколько может быть заказчику, и почему у него такой взрослый сын, но потом понимаю, что веду себя невежливо. Какое мне дело до тайн семьи Лисовецких?

— Пойдемте, у нас еще есть время. Я вам покажу, что у нас тут и как. Кстати, меня зовут Никита, точнее… — он хмыкает и почему-то от ухмылки сердце пропускает удар. Совершенно иррационально. Я точно не воспринимаю почти подростка, как мужчину. Почему же тогда сердце екает? Но парень, не догадываясь о моих мыслях и продолжает. — Назвали меня Никита, но обращаются просто Ник.

— А много народа живет в поместье? — спрашиваю я, и он отвечает с честностью и беззаботностью молодого человека. — Никто. Только охрана и обслуживающий персонал. Этот дом прадед купил для прабабушки, году в девяностом. Прадед у нас был уважаемым в определенных кругах человеком. Построил первую, после распада СССР крупную финансовую империю… эй, не смотри на меня так! — Ник очень естественно переходит на «ты», но я не против. Парень действительно приятный и забавный. — Я же наследник этого всего (в конечном счете, буду), поэтому и знаю. Плюс отец все равно просил тебе провести мини-экскурс в историю. Так вот прадед честно и нечестно работал и любил прабабушку, которая была натурой творческой — пианисткой, а еще в каком-то затертом колене аристократкой. Вот дедушка и решил сделать любимой приятное — это загородное поместье. Проблема в том, что в части помещений ремонт так и не сделали. Дом очень большой и никогда не использовался целиком. Ну, по крайней мере, в нашем веке и в прошлом. Не ремонтировали его по нескольким причинам — во-первых, в нем есть зал с фресками и колоннами. Прабабушка его очень любила и трогать не дала, чтобы не испортить. Там стоял ее рояль, иногда проходили благотворительные концерты, какие-то приемы и прочее-прочее, но прабабушка умерла в две тысячи первом, чтобы ты понимала. Ну а, во-вторых, руки не дошли, да и специалисты не попадались, а которые попадались… — Ник морщится. — Уходили.

— В смысле? — настораживаюсь я.

— Не бойся. — Ник ослепительно улыбается. — Никаких тайн прошлого, призраков старого дома или несчастных случаев. Все банально. Прадед не искал, ему и так было хорошо. А когда этим занялся отец, то возник ряд проблем. Кого-то не устраивала оплата, кого-то работа за городом… все штатно. Ну и еще один индивид у нас не хочет делать ремонт, поэтому саботирует.

— Почему?

— Представления не имею. Но прошлого реставратора он подкупил, чтобы тот уехал. — Никита ржет. — Ты бы слышала, как орал папа.

— Меня тоже будет пытаться подкупить? — приподнимаю я бровь.

— Очень странно, что не попытался, — хмыкает Ник и переводит тему. — Вон само крыло.

Парень машет рукой вправо, и я вижу, что за основной частью дома под углом начинается еще одно крыло, даже фасад выглядит более обшарпанным.

— Вот папа и хочет, чтобы ты его отреставрировала, ну не своими силами, конечно. Но всю рабочую часть покажет и расскажет он тебе сам, пошли! На мне только обзорная экскурсия по барским угодьям. Там у нас конюшни, — указывает Ник куда-то в сторону старого корпуса, — а если пройти дальше, то пруд и банный комплекс. Комплекс есть и самом доме, но там вместо пруда бассейн. Так сказать, зимний вариант.

— Эй, — напоминаю я. — Ты так и не рассказал, кто тут еще живет.

— Точно! — Ник ерошит челку и начинает походить на ежа.

— Прадед умер в начале лета, — говорит он. — А все остальные тут не живут, а просто приезжают. У прадеда двое детей: мой дедушка — они с бабушкой сейчас большую часть времени проводят в Европе и тетя Лиза, она, конечно, приезжает, но нечасто. Мой отец бывает три-четыре дня в неделю, два моих дяди — его младшие братья раз от разу, но на тебя точно приедут посмотреть, — заявляет он, а я недоумеваю. Зачем на меня смотреть? Я что зверюшка в зоопарке? — Мои двоюродные брат с сестрой — Дэн и Алина, тоже приезжают в основном в выходные. Ну и так по мелочам, то друзья, то деловые партнеры, то… — Ник поморщился, а потом снова улыбнулся. — Короче, тут не скучно, с одной стороны, а с другой — дом такой большой, что если не хочешь никого видеть, никого и не увидишь.

— Получается, ты самый младший или у твоих дядей и кузенов есть дети?

— Не-а, нет. Я очень жду, когда кто-нибудь подарит семье Лисовецких мелкого орущего монстра и снимет это почетное звание с меня. Но мужчины в нашей семье… — Ник хмыкает. — Не отличаются постоянством и пока не горят желанием связывать себя узами брака. Правда, дед говорит, что это до того момента, пока не встретят единственную.

Ник мне нравится. Он непохож на балованного мажора, купающегося в деньгах и это странно. Обычный парень, который почему-то ни слова не говорит про свою мать.

— А и еще! Управляет домом Эмилия Львовна. Страшная женщина. — Ник делает круглые глаза. — Не зли ее. Она тут царь и бог, ее боится даже папа. Потому что она заведует горничными, которые убирают комнаты, она готовит есть, в ее ведомости находится вся хозчасть. Нахамил Эмилии Львовне — получил пересоленный суп, и не обнаружил в санузле туалетную бумагу. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Кого еще нужно тут бояться? — со смехом уточняю я.

— Моего отца, конечно, — совершенно серьезно отвечает Ник. — А если серьезно… всех бойся, Лика.

— И тебя?

— И меня тоже. — Он беззаботно пожимает плечами. — У нас всех есть отвратительная черта характера, мы все привыкли получать то, что хотим, и если не можем получить, то злимся и становимся…ну просто богатыми говнюками.

— Ты непохож на богатого говнюка.

— А это, потому что, как говорит Макс (дядя), еще маленький, и потому что ты мне понравилась, — непосредственно признается парень и открывает передо мной дверь в дом. — Пошли, папа ждет тебя в кабинете. Он все расскажет. Кабинет — левая дверь, вон там! — парень машет рукой. — А пока дай ключи от машины я попрошу отогнать ее на парковку.

Глава 4

Лика

Я боюсь Лисовецкого старшего. Это прописная истина, аксиома, которую просто надо признать и смириться.

Я его боялась, когда увидела в первый раз на собеседовании и потом долго не могла избавиться от неприятного и липкого ощущения страха. Ровно такие же чувства он вызывает сейчас, когда я медлю перед дверью его кабинета, прежде чем постучать и потом несмело заглянуть внутрь. Мой страх настолько силен, что даже мелькает мысль сбежать отсюда, пока непоздно. Но какой же идиот бежит от хорошо оплачиваемой, интересной работы?