Имя для ведьмы

Темперамент Н. Гниденко астено-депрессивен, она склонна к немотивированной агрессии, особенно в адрес природных ведьм. Груба, заносчива, активно использует ненормативную лексику. Беспощадна к своим оппонентам. На шабашах несколько раз замечена в потасовках, драках, инициированных ею же. Поставлена на учет в российском отделении Трибунала».

— Да, круто, — задумчиво протянул Баронет. — Засветилась-таки твоя Наташа в файлах Трибунала… Но вот что меня действительно удивляет, так то, что она такой магией ворочает лишь оттого, что ее отымели подряд тринадцать мужиков! Это некоторые, благородные, по водам ходили, с ветром летали, от гномов получили бижутерию эксклюзивную…

— Не от гномов, а от тролля, — поправила я. — Сейчас не об этом. «Лик Тьмы» — что это такое? Если это имеет отношение к Наташе, то, возможно, имеет отношение и к моей тетке-колдунье… А появление в России Огненного Змея?! Оно — само по себе или окажется, что тут тоже замешана куча моих знакомых? Баронет, может, все-таки признаетесь, что Огненный Змей — это вы?

— Ну конечна, и прямо сейчас начну тебя трахать и жечь одновременно, — устало захлопнул ноутбук мэтр. — Вика, до Москвы езды еще почти час. Дай я его заслуженно просплю, а?

И «маг на службе у закона» свернулся калачиком на казенном постельном белье, демонстративно и внушительно захрапев. А я смотрела в проносящуюся мимо окна поезда ночь, вполуха слушала бормотание пошлых Баронетовых куколок и думала о том, как встречусь с Авдеем. Да и встречусь ли?

Вот такими мы и ступили ранним туманным и седым утром на площадь трех московских вокзалов: невыспавшиеся, озабоченные своей миссией и просто-таки мечтающие о ванной, горячем кофе и плотном завтраке.

Мэтр взял такси, сказал, что ехать до Химок. Шофер заломил цену несусветную, я возмутилась и взялась доказывать, что на метро в тридцать раз дешевле, но Баронет достал купюру, сунул просиявшему водиле, усадил меня в машину и сказал:

— Не мелочись, Вика. У настоящих ведьм и магов это не принято.

…Оказалось, что в Химках у Баронета имелась в распоряжении конспиративная квартира, на случай если дела приводили его в Москву.

— Вы мне все больше и больше напоминаете вождя мирового пролетариата, — острила я, идя вслед за Калистратом Иосифовичем к единственному подъезду элитной на вид двенадцатиэтажки. — У того тоже были конспиративные квартиры, бородка, много имен… И шалаш в Разливе. У вас, часом, нет шалашика?

— Нет, отвяжись. Мы пришли. А будешь издеваться над пожилым и мудрым наставником — превращу в жабу, да так, что ни один принц не расколдует, хоть обцелуйся!

* * *

…Признаюсь честно, от конспиративной квартиры мага я ожидала большего!

Ну, первым делом обстановка. Что-нибудь экзотическое, с древними шаманскими масками по стенам, с высокими шкафами, за стеклянными дверцами которых обязательно пылятся злобно оскаленные чучела олигархов… точнее, аллигаторов. А еще, наверное, в таких квартирах должны быть вороха одежды всех времен и стилей: от горностаевых королевских мантий и платьев с кринолинами до монашеских ряс и нищенских рубищ… Само собой, чтобы переодеваться соответственно эпохе, в какую направляется «маг на службе у закона»! Я уж не говорю о том, что в кухне такой квартиры должна быть целая алхимическая лаборатория, в ретортах которой вечно что-то булькает, а в перегонном кубе — взрывается… А по стенам — мертвые с косами стоят! Висят связки сушеных летучих мышей и чародейных трав! Вот это я понимаю — романтика колдовства!…

Потому-то квартирка меня стопроцентно разочаровала. Никаких тебе масок, горностаевых мантий и мертвых с косами. Стандартная планировка и стандартная обстановка. Плюс стерильная чистота.

Баронет явно заметил мое разочарование и ехидно поинтересовался:

— Что, ведьма, не ожидала такого примитива?!

— Не ожидала, — призналась я, с ногами забравшись на диван. — Я всегда думала, что маги обставляют свое… местопребывание с большим эффектом.

— А зачем? — в свою очередь удивился маг. — Ты, кстати, когда в ранней юности у меня на квартире была, заметила там что-нибудь типа россыпи магических кристаллов или черепа говорящего? Нет. И правильно. Сколько раз тебя учить — магия не должна быть показушной, она — не в сундуках с философскими камнями, а в твоем сознании! Дешевая показуха, театральные спецэффекты — этим можно иногда публику развлекать, чтоб не скучала… Но среди коллег по Ремеслу все должно быть просто и естественно. Ты иди прими душ, а я быстренько приготовлю завтрак. У нас всего три часа на отдых. Потом — каждый идет на свое дело.

«Шли два уркагана с одесского кичмана», — пропела я, удаляясь в ванную.

Завтрак мой наставник по магии приготовил отменный.

— Не подозревала в вас столь высоких кулинарных способностей, — польстила я Баронету.

— Поживи с мое — все научишься готовить, — лаконично принял комплимент он.

Но я знала, как вогнать его в краску!

— Моей маме безумно нравятся мужчины, умеющие хорошо готовить.

Могу поклясться, этот сердцеед слегка покраснел. Поперхнулся корочкой, долго откашливался и наконец объявил:

— Завтрак окончен. Вам нужно дополнительное время для отдыха, макияжа?

— Никак нет, сэр! Разрешите приступить к своим прямым обязанностям? Баронет посерьезнел.

— Вика, не дури… Тебе сейчас предстоит поездка в больницу, а ты резвишься, как майский жук.

— Это чисто внешнее, — сказала я.

— Ладно. А я, пожалуй, попробую связаться кое с кем из наших московских коллег, повыяснять относительно странной организации «Лик Тьмы». Так ли уж этот лик темен?..

В такси, везущем меня в больницу имени Корнцанга, меня волновал только один вопрос: как это будет?

Наша встреча — двух влюбленных, но насильственно разлученных на долгое время душ… Фу, неужели я становлюсь такой пошло-сентиментальной?!

Но… Мы, наверно, сначала застынем, как изваяния, а потом кинемся друг другу в объятия, разбрызгивая по сторонам слезы упоительного счастья…

Ага. Ты точно застынешь, как изваяние, и будешь чувствовать себя полной кретинкой, влетевшей в палату в тот деликатный момент, когда сиделка меняет больному утку или обрабатывает пролежни. И человек, долгое время пролежавший в коме, знаешь ли, Вика, как-то не склонен к бурной двигательной активности. Этот фактор тоже придется учесть.

А самое главное: вспомнит ли он меня?

Ну да, он собирался ко мне приехать в тот злополучный день, не сработало мое заклинание. Но катастрофа, гематома мозга (кажется, это говорила Наташа?), кома могут лишить памяти кого угодно и без всяких магических заклинаний. И я робко скажу любимому: «Здравствуй, Авдей!» — а он вымученно-вежливо улыбнется и ответит: «Здравствуйте. Вы, собственно, кто будете?» При одной мысли об этом сразу хочется завыть!

— Приехали, — объявил шофер. — Вот она, ваша клиника.

Небольшое трехэтажное белое строение с колоннами у входа и крытой галереей на уровне второго этажа, окруженное цветущими яблонями и вишнями. На двух овальных клумбах пестрели поздние тюльпаны. Я вдохнула неуловимый сладковатый аромат цветов и направилась к стеклянной двери с табличкой «Приемный покой», готовясь увидеть мрачную старуху, на все мои запросы рычащую «Не приемный день! Тихий час! Посещение больных запрещено!»… Но судьба улыбнулась мне: мало того что приемный покой оказался отлично оборудованным по последней мебельной моде мини-офисом, там за тремя компьютерами сидели две субтильного вида медички в мини-халатиках. От нечего делать одна играла в третью версию «Quake», а другая смотрела картинки с диска Бориса Валеджо.