Имя мое легион

Исходя из этого, шабес-гоя Артамона вместе с Раечкой тоже пустили по конвейеру спецпроекта «Агасфер». После того как раскрылась тайна дома чудес, Артамон запсиховал так, что его нужно было садить в психбольницу. Поэтому ему предложили на выбор: или мы засунем тебя в дурдом – или выметайся из СССР. Затем Артамону и Раечке пришлепнули израильскую визу и отправили в Вену. Ведь теперь там центр международных еврейских организаций. И дальше вы там сами разберетесь.

Вскоре Артамон очутился в Мюнхене, который служил своего рода плацдармом американской психвойны против СССР. А тут, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. При помощи чародея Соси, который теперь служил ведуном по советским делам в американской разведке в Вашингтоне, шабес-гой Артамон стал редактором солидного журнала «Мосты», который как бы перекидывал мосты между Западом и Востоком.

Издавались эти «Мосты» на деньги какого-то доброго американского дядюшки, но все воробушки на крышах Мюнхена чирикали, что это Си-ай-эй. Да еще поговаривали, что это «Мосты» без перил и по ним лучше не ходить. Этот журнал имел специальную декадентскую начинку и служил для переманивания на Запад легионеров из числа советских туристов или служащих советских учреждении за границей. [10] Потому-то редактором там и посадили бывшего директора спецшколы для дефективных детей.

10

Теперь такую же роль играет журнал «КАНТинент».

Американские психвояки были страшно рады, что в лице Артамона они получили старого и проверенного психа. Не нужно тратить время и доллары на специальные Роршах-тесты, на тесты с чернильными пятнами и на тесты проверки ротового эротизма.

Попав из СССР на Запад, Артамон сразу же развернулся вовсю. Он с головой окунулся в общественно-политическую работу и вскоре организовал русское зарубежное временное правительство, где сам Артамон был президентом и премьер-министром, а его жена Раечка делала все остальное.

Плохо было только то, что по соседству существовали еще два подбных правительства. Однако Артамон и здесь не растерялся. Вскоре в подвале у Артамона взорвалась бомба, и об этом писали во всех газетах, даже в «Новом русском слове». И всем было ясно, что если на Артамона покушаются, то, значит, с ним считаются, значит, он настоящий глава настоящего правительства. Так правительство Артамона получило дипломатический статус.

Правда, два других правительства из зависти уверяли, что бомбы подложил под себя сам Артамон. И весь вопрос только в том, кто ему эту бомбу дал: американская разведка, советская разведка или он ее сам смастерил?

К сожалению, Артамон забыл предупредить об этом покушении свою Раечку. Самого-то президента дома не было, а бедная Раечка от взрыва так перепугалась, что ее разбил паралич – и Артамон лишился половины своего правительства.

В 13-м отделе его теперь называют Артамон Агасферович. И Артамон Агасферович не унывает. Он включился также в церковную жизнь, создал какой-то православный комитет бердяевского толка и печатает воззвания, где громко требует, чтобы евреев выпускали из СССР в Израиль.

Артамон Агасферович сообщает, что у него есть еще целая куча христианских идей. И просит для их осуществления деньги. Конечно, деньги ему дает Си-ай-эй, а попрошайничает он только для маскировки.

Вот потому-то царь Никита и хвастался, что Си-ай-эй на 30 процентов работает для СССР.

Когда в 13-м отделе разбирали дело гомо совьетикуса Серафима Аллилуева, поэта-неодекадента и псевдохристианина-бердяевца, то поступили по совету знаменитого древнегреческого философа Платона, который в своей книге «Государство» для построения идеального коммунистического общества ставил такое непременное условие – изгнать всех поэтов за границы этого государства.

Сначала Серафим попал под спецпроект «Голем» и посидел в дурдоме. Но это не помогло, и он опять строчил свои мазохистские стишки, где сваливал свои собственные грешки на окружающий мир.

Вместо того чтобы честно признаться, что он просто импотент и минетчик, Серафим скулил в стихах, как разбитая душа поэта отражается в кривом зеркале окружающей действительности. Или наоборот, как кривая душа поэта отражается в каком-то болоте. Эти стишки очень нравились его союзникам из Союза молодых гениев – СМОГ, и потом их печатали в «Самиздате», который знающие люди называли «Сэм-издатом».

В конце концов, поскольку Серафим Аллилуев был полуевреем, то есть по-еврейски мемзером, и полугомосексуалистом, его тоже пустили по конвейеру спецпроекта «Агасфер». Вместе с его разведенной женой-шиксой, которая была на десять лет старше его, и с дефективной дочкой, которая пошла в точности в своего папашу.

Хотя все они выехали по израильской визе, и хотя в душе мемзер Серафим был тайным сионистом, но только один Иегова знает, почему они очутились не в Израиле, а в Америке. Первое, что Серафим сделал в Америке, – это обругал в стихах Статую Свободы. А второе – взял себе литературный псевдоним Иван Делягин.

Недаром говорят, что Америка – страна чудес, где все наоборот. Хотя в СССР Серафим Аллилуев сидел в дурдоме, в США он, то есть Иван Делягин, стал профессором и теперь преподает русский язык и литературу в П-м университете. Секрет этого американского успеха очень прост. Нужно просто делать все наоборот: расхваливать ненормальных писателей-декадентов и ругать нормальных писателей. Тогда сразу прослывешь умным человеком.

В своих стихах мемзер Иван Делягнн скулил про идеалы. А в жизни он делал пакости. Его дочка выросла и была явно ненормальная. А Иван, чтобы казаться нормальным, женился во второй раз и сделал второго ребенка.

Впрочем, чего уж там придираться к бедному Ивану. Ведь великий гуманист граф Лев Толстой тоже был в таком положении – и наделал 13 детей.

Потом Иван Делягин сочинил пессимистическую поэму «Полюс», где он опять жалуется на мировую скорбь и уверяет, что ему хочется стать пингвином. Зачем? Чтобы сесть голым задом на Северный полюс. Литературные критики уверяют, что за этим есть какой-то многозначительный тайный смысл, какая-то ледяная загадка.

А приятели Ивана уверяют, что загадка эта очень проста, что у Ивана просто опять разыгрался старый геморрой, который жжется и который лечат прикладыванием льда. А другие уверяют, что это у Ивана разыгрались старые страсти, которые он охлаждает при помощи льда. Вот после этого и разберись в тайнах поэтического творчества.

Потому и говорят, что все люди разные. А особенно поэты. А если бы они были одинаковые, то жизнь была бы такая скучная, что бедным писателям-бумагомарателям не было бы о чем и писать.

Когда-то Чингисхан вторгся в Россию на лошадях. И последний потомок этого Чингисхана уезжал из России тоже на лошадях. В том самом полуобгорелом цыганском фургоне, который принадлежал его проблематичному сыну, цыганскому барону Люсе Шелапутину, который в действительности был не только мемзером, но еще и байстрюком. [11] Ехали они в Израиль по израильской визе, по конвейеру спецпроскта «Агасфер», то есть «Вечный Жид». Цыганский барон категорически отказался расставаться со своим цыганским фургоном. Так они в нем и поехали.

11

Байстрюк по-еврейски – внебрачный ребенок.