Имя мое — память

— Ты уверен? Я закажу тебе еще пива, и тогда решишь.

Дэниел покачал головой. Если он выпьет еще пива, то не сможет оторвать взгляда от выреза ее кофточки. А если после этого опять выпьет, то, вероятно, пойдет с ней в комнату ее общаги, завалится с ней на двуспальную кровать и с закрытыми глазами разденет ее, потому что в его воображении будет не она. Дэниел проделывал это и раньше, и всегда после ему бывало не по себе. Наверное, она специализируется по экономике, а может, по политологии. Не исключено, что она великолепно смешивает «Маргариту», любит своего отца, у нее отменный удар справа, но она — та девушка, которую в очень важный момент назовут именем другой.

— Я — Эшли! — прокричала она ему в спину.

Выходя из туалета, Дэниел заметил, что его табурет у стойки занят тем самым пьяным парнем в футбольных бутсах, который уткнулся носом прямо в вырез кофточки Эшли. Теперь ее манера поведения изменилась.

— В чем проблема? — услышал он ее слова, а парень в это время так сильно свесился с табурета, что тот начал падать.

Парень вцепился в девушку обеими руками, но она оттолкнула его, и табурет закачался и рухнул на пол. Эшли отошла в сторону.

— Глупая шлюха! — с трудом поднимаясь, бросил ей вслед парень. — Иди ко мне. Давай сюда свои сиськи.

Он брызгал слюной, и от него разило джином.

Дэниел широкими шагами подошел к бару и остановился перед парнем. Эшли в это время собирала свои вещи. Парень повернулся к Дэниелу:

— Что тебе надо?

Дэниел посмотрел на него, уже не обращая внимания на комизм его пьяного поведения. Внимательно рассмотрев глаза, брови, плечи и уши парня, он соединил их воедино. В баре он появился с этим самым лицом. Но зимой… где-то там. Холодно. Должно быть, в Сент-Луисе. Губы накрашены жирной красной помадой, как в то время было принято у девушек. Цветастое платье, под которым надет ужасный бюстгальтер с толстыми прокладками, торчащий из выреза платья. Тогда она сказала ему, что работает моделью, и показала свой снимок. Это была реклама местного агентства по продаже автомобилей. Вероятно, «Олдс-мобил». Он припомнил, там были в основном ноги и зад и почти не было лица. Она очень гордилась фотографией. Узнала, что он стажируется в газете у отца, и в течение месяца ежедневно названивала ему туда. «Я хочу стать знаменитой», — твердила она.

«Не говори ничего», — предостерег он себя.

— Я тебя знаю, — сказал он вслух.

— Да пошел ты!

— Знаю, Ида. Точно знаю. Ты не изменилась. Слишком много пьешь.

Парень пытался сообразить, следует ли вмазать этому нахалу.

— Тебе нравилось позировать для фотографий. Уверен, нравится до сих пор. Ты по-прежнему любишь нижнее белье и туфли. Кружева, высокие каблуки. Правда, трудно найти твоего размера, верно?

Бармен стал прислушиваться, Эшли вернулась назад.

Будь Ида не таким пьяным, он сумел бы лучше скрыть свое изумление и смущение. Зная, что прав, Дэниел не очень-то этим гордился. Подобное в человеке легко распознать. Если человек при переходе из одной жизни в следующую меняет пол, это почти всегда означает, что в промежутке он пребывал в смятении. Что до экстравагантного поведения, так это нечто вроде невротической причуды, преследующей человека от одной жизни к другой.

— Да пошел ты, — заметно съежившись от страха, повторил парень.

Когда Дэниел уходил, в баре было тихо. Ему стало стыдно. Он был разочарован и утомлен. Он часто проделывал такого рода штучки и привык наказывать людей, обнажая их прошлые тайны и уязвимые места. Но люди этого не понимали. В конце концов они забывали о наказании, но ему приходилось нести его с собой.

В своей последней жизни, когда Дэниелу было семь лет, он встретил в офисе своего дяди мужчину, которого преследовало желание ампутировать левую ногу выше колена. Естественно, все, включая его самого, считали, что он не в своем уме. Ни один врач не соглашался сделать операцию. Однако Дэниел помнил его по прошлой жизни и догадался, в чем дело. Мужчина был солдатом и в возрасте семнадцати лет потерял ногу в битве при Сомме. Дэниел рассказал ему все, что помнил. Но то было не наказание и не расплата. А милосердие.

Шарлоттесвилл, Виргиния, 2006 год

В октябре, в пятницу вечером Люси находилась в своей комнате в общежитии, когда из вестибюля позвонили по местному телефону.

— Это Люси?

— Да.

— Привет. Говорит Александр.

— Александр? Что ты здесь делаешь? Ты внизу?

— Да. Можно подняться?

— Марни дома нет. Она в Блэксберге.

— Можно мне все-таки подняться?

Люси посмотрела на настенные часы, а потом на свою пижаму. Она собиралась провести вечер в постели с книгой Эмили Бронте, но не могла не впустить маленького брата Марни.

— Ладно. Дай мне пару минут, чтобы одеться.

Он не дал ей пары минут. Не прошло и минуты, как он уже стучал в дверь. Люси заставила его подождать. Когда она открыла дверь, он едва не задушил ее в объятиях.

— Что ты здесь делаешь? — освободившись от него, снова спросила она.

— Знакомлюсь с колледжем.

— Правда? Ты уже в выпускном классе?

— Да, уже в выпускном. В январе мне будет восемнадцать.

— Марни знает, что ты тут?

Александр пожал плечами.

— Возможно, я ей об этом говорил. Наверняка говорил.

— Странно. Она мне ничего не сказала и к тому же уехала в Блэксберг.

Он снова пожал плечами, не выказав ни малейшего смущения. Люси знала Александра с младенчества, и он был очень дружелюбным и несознательным существом.

— Можно мне все-таки остаться?

У него всегда была совершенно обезоруживающая улыбка.

— Родители знают, что ты здесь?

— Конечно, — уверенно произнес он.

Люси невольно рассмеялась.

— Ладно, оставайся, так и быть.

Александр швырнул сумку на пол и, плюхнувшись на кровать Марни, лег на спину.

— Ты вырос, — заметила она.

Он кивнул.

— А ты не изменилась.

— У тебя отросли волосы.

У него были красиво вьющиеся рыжеватые волосы. Когда он был маленьким, Люси с Марни причесывали его, и он послушно сидел тихо.

Вдруг Александр вскочил и подошел к террариуму Пилорамы.

— Ты по-прежнему держишь эту змеюгу? — воскликнул он.

Люси вздохнула. В таких условиях рептилия проживет дольше Даны.

— Да, хочешь ее забрать?

Александр рассмеялся.

— Давай куда-нибудь сходим. Есть тут какие-нибудь вечеринки? Может, зайдем в бар колледжа? Я захватил свое фальшивое удостоверение личности.

Люси с тоской посмотрела на «Грозовой перевал». На улице шел дождь, было сыро и промозгло, но она чувствовала, что на правах старшей сестры должна продемонстрировать Александру жизнь колледжа, о которой он, без сомнения, мечтает.

Две вечеринки, один бар, а потом еще паб… Люси устала и напилась. Александр любил танцевать, и они танцевали. Она заметила, что на него смотрят многие девушки, и поймала себя на том, что оценивает его по-новому. Когда ей было десять лет или даже шестнадцать, разница в два с половиной года казалась значительней.