Имя - уже знамение

Припарковав машину, поднимаемся в лифте на мой 27-ой этаж.

В кабине, откидывая всякие предрассудки, сама прижимаюсь к груди Олега.

Мне нравится, что он меня не отталкивает, а принимает мой порыв, ответно прижимая меня к себе, поглаживая руками мою спину и утыкаясь носом в мою голову.

Мечтаю о том, чтобы он меня поцеловал, так как это было на мой день рождение. Просить второй раз не могу. Не позволяет чёртова гордость.

Сам меня мужчина иногда целует, но как-то все мимоходом, дружески или братски то в нос, то в лоб, то в висок, а чаще всего в макушку.

Иногда сама над собой мысленно начинаю хихикать, что в полку моих братьев прибавление.

"Может, просто Олег реально то не испытывает ко мне никаких чувств то, - печально думаю я.
– Да, нежен, ласков, внимателен, обходителен, но не более того. Гладит, обнимает, но не целует и руки то не распускает. Ничего лишнего себе то не позволяет. Кошка меня дери, вероятно, я то ему на самом деле то не интересна, ни как женщина и ни как сексуальный объект…"

– О чем задумалась, Нежа?
– спрашивает меня Олег.

Не могу оторвать голову от его груди. Слушаю ритм его сердца и понимаю, что оно очень странно стучит, то быстро, то очень медленно, замирая периодически полностью.

Все же поднимаю глаза и вижу, что у Олега в лице ни кровинки. Оно совершенно белое, покрытое каплями пота. Мужчина реально держится за стенку, чтобы не упасть.

Поддерживая его плечом, помогаю выйти в коридор и дойти до моей квартиры.

Молча открываю дверь, завожу его внутрь. Веду прямо в комнату, снимаю пальто.

– Олег, пожалуйста, аккуратно ложись на диван то. Ноги то тоже клади. Все нормально. Дыши. Я то сейчас тебе расстегну рубашку то, - комментирую каждое свое действие.

Укладывая мужчину на диван, быстро расстегиваю пуговицы рубашки, полностью раздвигаю створки панорамного окна, выскакиваю на лоджию и открываю фрамуги на проветривание, обеспечивая доступ воздуха.

– Олежа, давай дышать то на счёт - четыре вдоха на четыре выдоха, - даю команду, наливая ему воды, приподнимаю голову, помогаю выпить несколько глотков.
– Я сейчас то вызову скорую.

В моей голове всплывает информация про кардиолог Андрея Юрьевича. Понимаю, что надо звонить ему.

Достаю из кармана пальто телефон Олега. Беру в руки. Конечно же, главный экран запаролен.

Сначала хочу спросить пароль, потом вспоминаю про отпечаток пальца. Прикладываю телефон к пальцу хозяина. Опля, отлично, все удается.

Ищу в телефонной книге номер Андрея. Кошка дери этого Олега, у него их несколько. Приходится вспоминать, когда я болела и смотреть по звонкам. Нахожу того, кто нужен. Звоню.

– Андрей Юрьевич, добрый вечер! Это то Неждана. Извините, что беспокою то. Олегу то очень плохо. Скорая нужна то. Уверена на 100-то процентов, у него то серьезная проблема с сердцем. Знаю, он записался то на обследование в кардио-клинику вашего то друга. Можно Олега сейчас то туда отвезти? Хорошо, жду вашего звонка то.

Чуть позже перезванивает Андрей для уточнения адреса. Через минут тридцать приезжает скорая и Олега на носилках несут в машину.

Я впопыхах, натягивая пальто и хватая сумку, бегу за ними и еду с Олежей в клинику.

По дороге все время глажу его по руке, разговариваю с ним и стараюсь шутить.

– Ты то, Олежечка, даже и не думай то помирать. Не, не, так дело не пойдёт то. Ты то давай дыши, кошка тебя дери. Борисыч, ты обязан жить то! И не надо на меня то так смотреть, - говорю приказным тоном, стараясь сдержать слезы.
– Тебе то ещё на мне жениться, а ты тут помирать то удумал. Знаешь ли, милый, мне то приятнее на свадьбе от радости плакать…

– Это что предложение руки и сердца?
– совершенно безжизненным голосом пытается шутить Олег.

– Ну можно и так сказать то! Да, вероятнее так даже лучше то будет, а то в ожидании твоего то предложения я могу дожить то и до почтальона с пенсией.

В приемном отделении клиники медицинский персонал, как стая пчёл, суетится вокруг Олега. Анализы, кардиограммы, обследования на каких-то аппаратах.

Я стараюсь держаться все время рядом, боюсь оставить его одного. Вероятно, делаю это просто из собственного страха.

От внутреннего ужаса даже не обращаю внимание, в какой момент рядом со мной появляется Андрей Юрьевич.

– Привет, Нежка! Как Олежка? Что наш пациент скорее мертв, чем жив?
– традиционно жёстко шутит Юрич.

От его дурацких шуточек мне хочется зарыдать и треснуть Андрея по башке. Сделать ничего не успеваю, потому как он пропадает за дверями одного из кабинетов.

Я остаюсь рядом с Олегом, который лежит с лицом белым, как полотно. Глаза его закрыты, губы синюшного цвета.

Минут через пять вместе с Андреем к нам выходит врач и сообщает, что пациента сейчас поднимут в оперблок.

У меня от его слов ноги становятся ватными и руки холодеют. Только усилием воли удаётся сдержать слезы. Каждый раз моргая, стряхиваю слезинки, стоящие на краю ресничного ряда.

К каталке, на которой лежит Олег, подходят санитары, они начинают движение по направлению к грузовому лифту.

Пока двери железного монстра не распахнулись, успеваю практически невесомо коснуться щеки Олега.

– Я верю, все будет то хорошо. И ты то в это верь, пожалуйста! Очень прошу тебя то!
– шепчу, усилием воли сдерживая слезы.
– Люблю тебя, Олежа! Очень сильно люблю то!

На последних моих словах Олег приоткрывает глаза и на его лице появляется улыбка.

Когда двери лифта закрываются, все накопленные мной эмоции и слезы прорывают громкие рыдания и слезный водопад.

Юрич, стоящий рядом, крепко прижимает меня к себе, гладит по спине, стараясь успокоить.

– Пошли, Нежка, отвезу тебя домой, только адрес скажи, - говорит Андрей.

– Я то побуду здесь до завершения то операции, - сообщаю, всхлипывая.

– Нет никакой необходимости сидеть здесь. Мы договорились с другом, он позвонит мне и все сообщит. Как только получу информацию, сразу перезвоню тебе. Поняла?
– жёстко и ультимативно отвечает Юрич.
– Куда тебя везти, Нежа.