Имя заказчика неизвестно

— Есть такая версия, Аркадий Олегович, что вы заслали в компартию Улова. Меня это очень беспокоит. Я, собственно, и приехал, чтобы проверить, правда это или нет. Я знаю, что официально вы не признаете свой альянс с коммунистами. Но вы же не станете отрицать факт неоднократных встреч с Жуковым?

— Что-то я не понимаю, зачем мне Улова туда засылать?

— Чтобы через него сместить Жукова и прийти к власти на выборах в парламент. Чтобы получить депутатскую неприкосновенность и легально вернуться в Россию.

— А, понял. Вы повторяете то, что написала «Файненшел таймс». Но это же смешно слышать. Компартия стоит значительно дороже, чем пара миллионов долларов, который назывался в некоторых газетках. Не миллион и не двадцать миллионов, а, наверно, сотни миллионов стоит компартия… Вообще-то, — заговорщицки хихикнул Клеонский, — Ленин сейчас, наверно, в своем Мавзолее переворачивается.

— Вы серьезно — насчет сотен миллионов?

— Не знаю. А как это вообще подсчитать, Денис Андреевич?

— Наверное, теоретически можно. Если, скажем, купить каждого члена партии, а потом все эти суммы сложить.

— Интересный способ, — кивнул Клеонский. — Но мы все взрослые люди и хорошо знаем, что идеологический бренд не продается. Мне кажется, история с возможным смещением Жукова раздувается в рамках кампании по дискредитации компартии, которая лидирует в выборной гонке за мандатами в Госдуму. Кто это организовывает — решайте сами.

— ФСБ? — насмешливо спросил Денис.

— Это вы сказали.

— Да бросьте, Аркадий Олегович! Не будем демагогией заниматься. Я тут по делу, мне, извините, недосуг.

— Мне в Париж, по делу, срочно, — продекламировал Клеонский, орудуя зубочисткой.

— Вроде того. — На самом деле, Денис чувствовал себя не блестяще. Пока что он не смог выудить из олигарха ничегошеньки. А ведь очень на это рассчитывал.

— Честно говоря, я в легком замешательстве, — поделился Клеонский. — Из-за гибели Юкшина и Глаголева. Теперь уж думаю, может, в самом деле признать, что имею интерес к компартии? Ведь иначе мне могут пришить мотив. Я все-таки сопредседатель «Прогрессивной России».

— Да ведь они же вас исключить собирались, кажется.

— Чушь! — немедленно ощетинился Клеонский. — Это Златкин выдумал!

— Точно, — не мог не признать Денис.

И снова они оба засмеялись.

Странное дело. Денис чувствовал симпатию к этому денежному мешку, безо всяких на то оснований. То есть, наоборот, против всяких разумных доводов. Наверное, все дело в том, что Аркадий Олегович был по натуре очень легкий человек. Денису уже приходилось слышать о чудодейственной силе его обаяния. Не исключено, у него что-нибудь и с коммунистами выйдет, если он правда действует в этом направлении.

— Вам понравилась либеральная платформа, которую соорудили для своей партии Юкшин с Глаголевым и Похлебкиным, сознайтесь? Она привлекательна для российских бизнесменов и предпринимателей?

Клеонский серьезно кивнул.

— А все потому, Денис Андреевич, что между нашим бизнесом и Уголовным кодексом — дистанция ничтожного размера. В основе любого преступления лежит особое российское общественное устройство, где вроде бы существуют губернаторы, Кремль, законы, Конституция, и при этом все перечисленное не имеет отношения к реальной структуре общества. Законы как бы есть, но исполнять их невозможно, потому что они противоречат здравому смыслу, обычаям и реальностям экономического выживания. Скажем, если брать с российских предприятий все прописанные им налоги, то они попросту разорятся. Даже если забыть, что директор берет себе в карман, что в той или иной форме он платит своей «крыше», то ради того, чтобы завод жил, он должен воровать у государства. Все, что государство не украло у него. А что делать тем предпринимателям, которые не могут противостоять бесконечной череде пожарных, санинспекторов, налоговой полиции? Бандитская «крыша» для них — способ обезопасить себя от посягательств государства. В зависимости от уровня предприятия — уровень бандитов. Если это ларек, магазин — это один уровень, а если бизнес приобретает размах — тут уж нужны и иные возможности для прикрытия.

Он снова говорит о спецслужбах, понял Денис. О чем бы ни говорил, он говорит о них.

— Денис Андреевич, — сказал Клеонский. — Я вам сейчас скажу вещь, которую мне с юридической точки зрения говорить невыгодно. — Он внимательно посмотрел на сыщика.

— Говорите, говорите, — подбодрил Денис.

— Ваша наглость мне нравится, — хохотнул Клеонский. — Ей-богу, если бы у меня в штате уже не работало с десяток бывших фээсбэшников, я бы вас взял на работу.

— Я бы не пошел.

— Это почему же? — заинтересовался Клеонский. — Из каких-нибудь идейных соображений?

— Вовсе нет. Просто потому что я работать люблю, а не штаны протирать. Могу себе представить, чем ваши люди тут в Лондоне занимаются. Втирают вам очки, что собирают компромат на конкурентов и берегут от спецслужб.

— А почему это не может быть так? — обиделся Клеонский.

— Потому что вон за тем столиком, у меня за спиной, — Денис двинул локтем в указанном направлении, — сидят мужчина и женщина. Они записывают каждое наше слово.

— Как вы узнали?! — поразился Клеонский.

— Тип аппаратуры знакомый. Характерные щелчки при остановке кассеты. У них запись включается, только когда мы говорим, а в паузах — останавливается.

— Но это же невозможно услышать с такого расстояния! — не поверил Клеонский.

— Кому как. Хотите, проверим? Я сейчас подойду к ним и…

— Сидите! — Клеонский схватил его за рукав. — Это мои люди. Вы меня просто убили. Знаете, я, пожалуй, их действительно уволю.

Теперь и Денис удивился.

— Да нет, они как раз нормально работают… Вообще, если это ваши, беру свои слова назад… Так что за вещь, которая вам невыгодна? — напомнил Денис.

— Ах это… Я передумал.

— Ну знаете. Это не по-джентльменски!

— А кто говорит, что я джентльмен? Российские СМИ как раз все время трубят об обратном. Ладно, я не жадный. Так вот, с покойным Глаголевым мы были компаньонами по бизнесу. Понимаете, что это значит?

— Ничего это не значит. Вы хотите сказать, что вам невыгодно было желать ему смерти? Это выглядит как сфабрикованное алиби. Гроша ломаного не стоит.

— Ничего подобного! — запальчиво выкрикнул Клеонский. — Никто не знал, что мы конкуренты, понимаете?! В этом вся фишка! Доказать — невозможно. Бизнес — мм… несколько теневой, имя Глаголева нигде не упоминается. Но он обеспечивал всю безопасность нашей структуры. Без него теперь все рухнет. Так на кой мне это надо было — его на тот свет отправлять?!

— А можно полюбопытствовать, что это был за бизнес? Разве Глаголев являлся акционером «Ойл индастри»?

— Ну при чем тут «Ойл индастри»? — поморщился Клеонский. — Будто я больше ни на что уже не гожусь. Это было производство медицинского оборудования в… одной… в одной стране в Восточной Европе.

— Все равно, — сказал Денис. — Это не алиби. Может, сожрав лидеров «Прогрессивной России», вы в результате получили бы гораздо больше?

— Э-э-э, — Клеонский разочарованно махнул рукой и спорить больше не стал.