Имя Зверя

В ванной он нашел лекарства от простуды. Вылечить они его, конечно, не могли, но хотя бы немного прояснят голову. Майкл проглотил таблетки, запив их кофе.

Прихватив кофейник, он вернулся в кабинет Пола. Если бы он мог выработать план действий, провести расследование... Держа чашку в руке, Майкл бесцельно рассматривал ряды книг на полках, думая, что, вероятно, это только часть обширной библиотеки брата. Остальное, очевидно, осталось в Риме. Он увидел знакомые имена: Фанон, Саид, Хурани, Джеллнер. Но большинство книг было ему неизвестно — некоторые по-французски и итальянски, но большинство по-арабски. Фундаменталистские трактаты и проповеди. На одной из полок стояло собрание трудов по новозаветным апокрифам. Здесь были книги на коптском, греческом и сирийском языках. Следующая полка содержала сочинения о библейских пророчествах, а также несколько популярных книг, недавно изданных в Соединенных Штатах. Муновская публикация о Втором Пришествии. Трактат «Свидетельства Иеговы» об Армагеддоне. Майкл поразился, насколько обширен круг чтения брата.

Однако он не мог понять системы. Пол должен был тщательно отобрать книги, которые привез в Египет. Они наверняка каким-то образом связаны с его работой здесь. Он говорил Майклу, что изучает исламский фундаментализм, но книги свидетельствовали, что сфера его интересов куда более широка. Очевидно, Пол занимался современным периодом. За исключением Корана и двух стандартных сборников «хадитов», все книги по исламу были написаны в нынешнем веке. Но какая связь между ними и трудами по Новому Завету? Или с книгами по современному американскому милленарианизму? Может быть, Пол проводит сравнительное изучение исламского и христианского фундаментализма?

Майкл вздрогнул и обернулся, как будто испугавшись какого-то звука или движения. Но в комнате было тихо. Его беспокоило что-то связанное с книгами, их несовместимость друг с другом. Впрочем, скорее всего, просто дает о себе знать тревога за Айше, вот и все. В конце концов, что он знает о работе своего брата?

На одной из полок он обнаружил большой альбом с фотографиями, засунутый между Библейским атласом и словарем Вебстера. Он показался знакомым. Вытащив его, Майкл узнал в нем альбом, в котором отец хранил семейные фотографии. Должно быть, Пол привез его сюда из Оксфорда после похорон.

С альбомом в руках Майкл пересек комнату и уселся в позолоченное кресло в стиле «Лувис Хамаста-шар» — излюбленном стиле мебельщиков, селившихся вокруг станции Баб-эль-Лук. Слова «Лувис Хамаста-шар» в переводе означали «Людовик XIV» — но лишь слова, а не сам стиль. Кресло казалось здесь неуместным, как и мебель в большинстве приходов, которые видел Майкл. Он открыл альбом, сразу же вспомнив зимние дни и огонь, горящий в маленьком камине. Когда-то он сидел вот так со своей матерью, разглядывал альбомы с фотографиями... Снимок, изображающий его самого и Пола на пляже в Брайтоне; его мать в саду играет в теннис с сыновьями; Майкл с дядей Джурджи в старом семейном доме в Каире; Пол на своем первом причастии, смущенный, гордый.

По каким-то причинам из альбома вынуты многие фотографии, а на их месте остались пустоты. Майкл сперва не мог понять, что именно и почему вынуто, но вскоре все стало ясно: в альбоме не было фотографий отца — ни в одиночку, ни с матерью, ни с Майклом, ни с Полом, — ни с кем. Майкл торопливо пролистал альбом. Да, он не ошибся: ни одной фотографии отца.

После этого Майкл долго сидел в неудобном кресле, разглядывал прошлое, в котором теперь не было никакого смысла. Он знал, что Пол и отец часто спорили, чаще всего о войне и мире, о теории «справедливых войн». Но отец и Пол всегда были близки друг другу, и он завидовал этой близости к отцу, который у него самого вызывал восхищение и страх. Неужели Пол скрывал неприязнь к отцу?

Майкл встал и подошел к полкам, чтобы вернуть альбом на место. При этом он заметил угол конверта, выглядывающий из-за Библейского атласа. Это был толстый манильский конверт, судя по всему, набитый фотографиями. Может быть, фотографиями отца — теми, которые Пол вынул из альбома?

Майкл вернулся с конвертом в кресло. Почему Пол прячет его за книгами? Может, он не в силах уничтожить фотографии, но хочет убрать их подальше? Конверт не был запечатан. Майкл открыл его и высыпал содержимое на пол.

Это были не фотографии отца. Он не понимал, как мог его брат, священник, хранить такие вещи? Может быть, они принадлежат отцу Доминику? — На ковер вывалилась куча черно-белых и цветных фотографий, снабженных ярлыками, объединенных в небольшие пачки. В этом виделось если не извращение, то какая-то дьявольская система.

Майкл взял одну пачку. Снимок головы человека лет тридцати, вероятно, араба; выглядит так, будто извлечен из полицейского досье. К нему прикреплена другая фотография, лицо того же самого человека, несомненно, мертвого, более крупным планом. На обратной стороне — дата. Было еще несколько таких же пар фотографий — женское или мужское лицо, затем снимок того же самого человека, но мертвого. Под ними оказались другие фотографии, снятые на месте террористических актов, все с датами, с тошнотворными подробностями боен. Майкл и раньше видел подобные фотографии, но сейчас ему не было от этого легче.

Его тошнило. В ванной он выблевал весь выпитый кофе, но лучше себя не почувствовал. Вернувшись в кабинет, он онемевшими пальцами собрал фотографии, засунул их в конверт, положил его назад на полку.

Возвращая конверт на место, он заметил за книгами еще какой-то предмет — что-то завернутое в грубую ткань. Вытащив сверток, он развернул ткань. Внутри оказался пистолет, «вальтер Р-36», излюбленное когда-то оружие итальянских Красных Бригад. Здесь же нашлась дюжина запасных патронов, завернутых в бумагу. Бумага оказалась письмом, отправленным из Ватикана и адресованным отцу Полу Ханту.

Глава 33

Майкл открыл глаза. Он снова лежал в кровати, только сейчас было уже темно. Кто-то наклонился над ним, кто-то, казавшийся знакомым и незнакомым одновременно.

— Сколько времени ты так лежишь?

— Как так? — Он попытался сесть, но рука толкнула его, не давая подтянуться. Болели глаза.

— Майкл, ты понимаешь меня?

На мгновение он подумал, что это Айше. Но это было невозможно. Айше мертва. Мертва или исчезла — не важно. И голос принадлежал мужчине. В нем было что-то еще, что — он не мог определить.

— Майкл, я пойду за врачом. Все будет в порядке, ему можно доверять.

Да, вот в чем дело. Голос говорил по-английски. Должно быть, это Пол, его брат. Майкл чувствовал ладонь, лежавшую на его лбу, заботливую, но... Но — что? Он знал, что должен что-то вспомнить, что-то касающееся Пола. Но не мог.

— Я скоро вернусь, — произнес голос Пола.

Может быть, они вернулись в Англию, домой?

Может быть, Египет ему только приснился?..

К нему опять пришел сон, сон о черной пирамиде. Он взобрался по крутой насыпи и сейчас стоял у подножия. Над его головой на невообразимой высоте — в десятках, сотнях футов — вход.

Перед ним протянулся длинный коридор, с обеих сторон освещенный высокими факелами. Ему не хотелось идти дальше, но он каким-то образом все же оказался в коридоре. За его спиной раздался грохот, и он понял, что заперт внутри пирамиды.

Сон отлетел, сменившись другими, из которых он ничего не запомнил. Когда он снова проснулся, в его памяти осталась только пирамида.

— Мистер Хант! Вы меня слышите, мистер Хант?

Майкл очень осторожно открыл глаза. Комната была едва освещена. Он решил, что это, видимо, та же самая комната, в которой он был раньше. Да, он был здесь с Полом. Только... Только ему необходимо вспомнить что-то связанное с Полом.