Имяхранитель

– Куда?

– На кудыкину гору! Покажу кое-что.

Оломедас вылез из-за стола, воздвигся во весь свой немалый рост и оказался вровень с Иваном. У двери снял со стены портупею с шашкой; пропустив Ивана вперед, вышел сам. Проходя коридорами, самолично проверял посты. Из-за двери императорского ретирадного места слышалось неразборчивое кряхтение, лязгало железо, и что-то утробно булькало.

– Твои коллеги потеют, – усмехнулся Оломедас, кивнув в сторону уборной. – Аж двое. А при них мои парни. Неотлучно. Двое внутри, трое снаружи, на крыше. А с линзой ты хорошо придумал.

– Вернуть не запамятуйте. Дорогая вещица. В респираторах ваши-то?

– А как же! Пришли, входи.

Караул впустил шефа охранки в покои императора. Там уже находились Август с обходом и двое медбратьев-сидельцев. По всей видимости, также люди Оломедаса.

– Тут его и нашли поутру без сознания две недели назад. Посмотри своим молодым глазом, может, увидишь чего.

Иван огляделся. Внешняя стена и потолок прозрачные. Неизменные круглые оконца, аж целых два: на смотровой стене и на потолке с противоположной стороны. Интерьер обильно декорирован в гамме бордо-фуксин: бордовый балдахин и фуксиновое постельное белье.

– Вентиляции нет?

– Нет. Две форточки дают достаточно свежего воздуха.

Иван, не мигая, минуту смотрел на слуховые оконца, затем тряхнул чубом и сделал Оломедасу знак.

– Углядел-таки? – с надеждой спросил начальник охранки уже в коридоре. – У всякого глаз может замылиться. Давеча полдня пенсне искал, и нашел ведь! На пуговицу подвесил!

– Не совсем уверен, однако… Выйдем.

Вышли в южный двор. Помимо кухонного блока сюда выходили ворота конюшни Ромасов, мастерские, гараж и прочие вспомогательные помещения. Вокруг кипела жизнь. Из конюшни за ворота одного за другим вывели на прогулку породистых лошадей. Кухонный блок покинул какой-то безымянный и через весь двор потащил за собой огромный ящик на колесиках. Туда-сюда по своей трудовой надобности сновали мастеровые и прочий работный люд.

– А где сейчас сами их сиятельства принцы?

– Да кто где. Один в финансовой канцелярии, второй в комиссии имперских уложений, третий в своем поместье на берегу, верстах в сорока отсюда. Четвертый в городе мутит воду, в дворянском собрании. Заговор лелеет, бездарь.

– Так-таки бездарь?

– Сволочь, конечно, но на фоне остальных – сволочь безобидная.

– Эв Оломедас, там, у ворот, если смотреть прямо, топчутся какие-то типы, – заметил Иван. – Не нравится мне это.

Не делая резких движений, Диего взглянул в указанном направлении.

– И мне не нравится. Слетаются, как мухи на… на мед. Нет, ты глянь, косятся из-за стены, а на глаза не кажутся. Ничего, конюхи здесь – мои люди. Вернутся – хорошенько расспрошу, кого и что видели за воротами. А пока…

– А пока, – Иван, прищурившись, все косил в сторону колона с огромным ящиком, – повернем голову влево и спросим сами себя: куда безымянный потащил ящик с кормом, если конюшня строго напротив, через двор?

– Зоосад у нас там. Императорская причуда. Чего там только нет! Всю фауну собрали, хоть детишек пускай ради потехи.

– Не нашли, значит, ту зверюгу, что его величество покусала? – Иван задрал голову к небу. Дивно пушистые плыли по небу облака, молочно-белые, завлекательно мягкие. Так и пал бы лицом в них и лежал, не двигаясь, или того паче, плыл бы вместе с ними и ни о чем не думал.

– Знаю, на что намекаешь, – шеф охранки скривился. – Да только в зоосад первым делом сунулись. Нет там ничего. Все зверье по клеткам сидит, зубы точит. Каждая тварюшка до последней белочки на месте.

– Кто бы сомневался. – Иван убрал ухмылку с губ и холодно взглянул на Оломедаса.

Тот вернул имяхранителю ледяной взгляд и задумался.

– Да и потом ходили. Чисто.

– Взглянем?

– А взглянем!

Оломедас пошел первым, Иван следом. У самых ворот Диего положил руку на эфес, одернул мундир и, переглянувшись со спутником, первым переступил порог. В нос ударил резкий запах животных.

– Бывший манеж, – пояснил шеф охранки. – Теперь-то лошадей в новом выезжают, а раньше – в этом.

Клетки стояли на песке стройными рядами, и в них угрюмо сидело, металось, безучастно моргало разнообразное зверье. Иван и Оломедас прошли вдоль всех клеток, каждое животное подробно осмотрели. Где-то в начале рядов кормил своих питомцев пожизненно улыбчивый колон.

– Чисто, – вздохнул Диего. – Опять чисто.

Иван, не отрывая глаз, следил за безымянным.

– Тс-с-с-с. – Имяхранитель приложил палец к губам и шепнул: – Уходим. Шумно уходим.

Глава охранной канцелярии бросил на спутника быстрый взгляд, понимающе кивнул. Громко топая по дощатому настилу, оба демонстративно направились к выходу. А после того, как отгремел дощатый настил и доски перестали гудеть, следопыты дождались, когда безымянный отвернется, и тихонько скользнули обратно. Нырнули в стойло за распашными петельными дверями, затаились. Раздача корма продолжалась не более получаса, по истечении которых, колон, лучезарно улыбаясь, удалился. Иван высунулся из двери, огляделся и молнией метнулся к ящику из-под провизии, который звериный кормилец оставил в дальнем конце манежа. Заглянул внутрь и ухмыльнулся.

– Ну?

– Он не все раздал. На дне осталась россыпь пшена, бобов, полкочана капусты и кусок мяса. Еле разглядел, темновато здесь.

– Та-а-ак! – Оломедас тяжело сглотнул и дернул шеей. – Стало быть, ждем?

– Ждем.

* * *

Внутрь свет проникал лишь через дверь. По непонятной причине дощатые ставни окон оказались закрыты. В луче света плавали пылинки и соломенная труха, весь остальной манеж тонул в полумраке. Иван сел так, чтобы обозревать видимую часть помещения поверх куцых дверей, а шеф охранки сделал то же самое с другой стороны. Он по-прежнему держал руку на эфесе. После часа напряженного ожидания, внезапно, даже не слухом и не глазами, а чем-то нутряным имяхранитель уловил перемещение сгустка мрака под самым сводом. Нечто темнее темного осторожными рывками бесшумно кралось по потолку в дальний конец помещения. Имяхранитель легонько тронул компаньона и показал пальцем наверх. Оломедас вглядывался во мрак изо всех сил, щуря глаза, как моряк на вахтенной площадке. Иван, стиснув зубы, плотоядно полыхал глазами и стискивал рукоять кистеня. И вдруг кто-то, видимый из манежа как черный силуэт, непринужденно насвистывая модный мотивчик, вплыл с улицы в полосу солнечного света и остановился на самом пороге, шаря по карманам. И надо же было такому случиться – весьма некстати под Оломедасом пронзительно скрипнул ящик. Сгусток тьмы под потолком быстрее молнии прянул куда-то в угол, а человек на пороге вынул руку из кармана и громко вопросил:

– Кто здесь?

Иван и шеф охранки обменялись острыми взглядами, и Оломедас ответил, распахивая двери стойла:

– Я.

– Какой такой я?

– Начальника имперской охранной канцелярии надлежит узнавать по голосу!

– А что вы тут делаете?

– Да вот поглядеть зашел. Понравилось. Внучку хочу привести. Пустишь, Гастон?

Иван понимающе усмехнулся. Гастон Ромас, любитель и заводчик редких животных.

Диего уводил Ромаса подальше, давая Ивану возможность выбраться. Едва те скрылись из поля зрения, имяхранитель стремительно выскользнул из манежа.

* * *

В кабинете Оломедас метал громы и молнии, и чем бесстрастнее шеф охранки исторгал из себя гнев, тем страшнее это выглядело.

– Что это было? Там, под потолком?

– Не знаю, – Иван мрачно покачал головой. – Но советую проследить вояжи Ромасов за последний месяц. Среди прочих наверняка окажется один морской. И как думаете, куда?

– Даже произнести вслух боюсь, – сказал Диего и склонился над линзой. – Мне нужен отчет службы наблюдения за объектами. Да за всеми четырьмя… Нет, за месяц. И чем быстрее, тем лучше.