In?vitables Fantastiques

***

Я волновался. Скоростной мегарывок – это вам не на Марс к друзьям на пивную вечеринку слетать.

"Папа и мама, слышите меня? Спасибо вам," – про себя сказал я, и посмотрел на Мека. Тот кивнул в знак готовности. Дин и Неда сидели, взявшись за руки. Я отвернулся и посмотрел вперед. Ненадолго закрыл глаза. Потом медленно открыл их.

– Внимание! Включаю обратный отсчет! Тридцать секунд. Двадцать. Десять. Пять. Четыре. Три. Две. Одна. Ноль.

Изображение в окне едва заметно поплыло. Как это бывает с воздухом, когда поверхность раскалена.

"Только выдержи, только выдержи," – шептал оя, обращаясь к кораблю.

Вибрация оказалась незначительной, и это было первым доказательством правильности сделанных расчетов. Ощущения быстро менялись. Первым, что вызвало у всех шок, была немота. Только я что-то говорил, но это были какие-то отдельные междометия, громкость которых таяла, вызывая у других приступы тошноты.

Я улыбался и даже жестикулировал. В шутку показывал, что хочу встать, но не могу. Но позже лицо моё стало серьезным. И всем стало понятно, что рывок и мне дается непросто.

Мек обеими руками держался за ручки консоли. Его лицо имело страдальческо-брезгливое выражение. Из глаз у него текли непроизвольные слезы.

Дин пыталась смотреть по курсу, но вместо этого большей частью наблюдала потолок. Казалось, что потолок то близко, то далеко.

Неда, закрыв глаза, улыбалась. Она все это видела в программе Муга, и теперь наслаждалась материализацией увиденного.

В конце концов природа каждого сделала единственно правильный выбор, погрузив всех в забытье. Время остановилось.

Когда я открыл глаза, со мной случился приступ безволия.

"Еще немного посплю," – подумал я. Но уже через пять секунд жадно изучал данные анализа полета.

По данным приборов через четыре месяца корабль должен был достичь системы 6529. Удалось сделать большее, чем я предполагал. Я постепенно сбросил скорость. Дин училась ходить. Я держал её за руку.

– Фига се, голова как кружится! Ой, тошнит! – то и дело восклицала Дин.

Мек молча крутил головой, пытаясь прийти в себя. Однако циничные приступы тошноты едва позволяли ему сделать вдох. "Ой!" – только и успевал произнести он.

Когда всё улеглось, команда собралась в саду у бассейна.

– А что ты нажал, что мы так быстро долетели? – поинтересовалась Неда.

– Второй уровень. Близко к скорости света, – ответил я.

– Послушайте, у меня было такое милое и очень явственное видение! Это был голубь! – воскликнула Неда.

– Это не видение. Это мой почтовик, – пояснил я.

– Нас всех прижало, а ему хоть бы что!

– Да, это любопытно, – задумчиво согласился я.

Все разделись и погрузились в воду.

– Дин, предлагаю сейчас проверить твою часть корабля. Твой микромобиль еще жив? – спросил я, отфыркиваясь.

– Да! Покатаешь меня?

– Нет, лучше ты меня покатай.

– Не-ет! Я не могу-у! – лукавила Дин.

– Почему? – простодушно спрашивал я.

– Ну, не могу-у я! – почти пела Дин.

– Ну, почему? Почему? – допытывался я.

– Рука болит! – придумала Дин.

– Так бы сразу и сказала! Я, конечно же, тебя покатаю, – извинительно произнес я.

Дин улыбнулась своим мыслям.

Глава шестнадцатая. Гараж

Во время автопрогулки на корабле Дин я вдруг вспомнил, что уже года два как не заходил в свой гараж, и решил заняться осмотром авто.

Гаражный блок был моей гордостью.

Здесь застыл в вечном представительском сне Rolls Royce периода окончательного отделения Западного Сассекса от BMW. Застоявшиеся фантомы того периода Сассекс раздавал почти даром, и я купил один. Это был белый кабрио Drophead Coupe. Стоявший чуть в наклон с растянутой палаткой перед его мощной решеткой, он был похож на белый танк новой модели, у которого убирается не только крыша, но и дуло. Некогда самый дорогой автомобиль мира стоял ненужной, невостребованной вещью. Оставалось только любоваться формами и проводить регламентные работы. «Авось покатаюсь на нем на новой планете, когда сделаем дороги», – думал я.

Рядом завистливо стоял Jaguar XXKLF 2099-го года выпуска. Эта машина досталась мне от прапраправнучки великого Макрая, в игры которого в мальчишестве играл я сам. Лин Макрай, надеясь переспать со мной, подарила мне эту машину. Ей все равно Ягуар не шел. И она решила убить двух зайцев: и от раритета избавиться с толком, и меня оприходовать. Я, почуяв неладное, быстренько отогнал машину назад к ее дому. Позвонил и оставил ключи в замке. Однако, через несколько часов машина вновь оказалась у моего порога с гневной запиской: «Хоть ты и конченая скотина, все же машина тебе очень подходит, а мне совсем нет. Не смей возвращать. Прощай, придурок!»

Через год, когда в корабле уже был обустроен гараж, я загрузил туда Ягуар с вертолета. Кстати, и сам вертолет, русский Ми-237 с вакуумными пулеметами и прекрасно оборудованной походной сауной, я тоже поставил сюда. Он, в полной боевой готовности стоял здесь уже года четыре. Заглянув в шкафчик над местом для тазиков, я обнаружил бутылочку пива, оставленную здесь русским пилотом. Бутылка прекрасно сохранилась, и пиво было великолепным на вкус. Я не удержался и выпил всю бутылочку.

После этих трех аппаратов начиналась веранда с лебедками и различными грузоподъемными устройствами.

Здесь были лебедки всех видов за последние триста лет: швартовные и буксирные, автомобильные и топенантные, и даже театральные. Тельфер, так тот – вообще был активной действующей принадлежностью гаража. Несколько поодаль стоял вагоноопрокидыватель. Этот механизм я держал исключительно для юмора. Когда Дин впервые увидела эту штуку, она испуганно спросила: «А что это?». Я после паузы сказал: «Да, это так, вагоноопрокидыватель». Дин вагоноопркидыватель очень понравился.

Вообще, всем женщинам нравится, когда у мужчины есть какая-нибудь такая штука: вагоноопрокидыватель, разгрузочная машина скребкового типа или, например, набор брашпилей. Очень удобно спускаться с высокого этажа, если нет возможности выйти через дверь.

Всего в гараже было около пятидесяти различных аппаратов: напольного грузового, однорельсового транспорта и до двух десятков различных погрузочно-разгрузочных и грузоподъемных машин. Я подходил к этим технически разномастным произведениям тяглово-грузовой инженерии и трогал их рукой. Я считал лебедку одним их гениальнейших технических приспособлений человечества, гордился своей коллекцией, как мальчишка хвастал и выставлял ее напоказ.

Подле веранды с лебедками и механизмами находился подарок отца. «Не забывай проверять давление в колесах! Не подвергай себя опасности!» – сказал отец, вручая мне ключи от грузового УАЗа, который во время четвертой мировой войны ему подарили сибирские бритиши.