In?vitables Fantastiques
Шрифт:
– Ты знаешь, то, что я у тебя мелькаю в портале будущего – неспроста. Значит Совет что-то не договаривает. А ведь у них практически все будущее предсказаное Мугом. До точки невозврата еще много времени. Надо решиться на что-то такое… Мы должны быть вместе.
– Да! Еще можно вернуться и все изменить! Я не доверяю Совету!
***
В ходе размышлений я задумывался так глубоко, что у меня возникали микросны, которые содержали картинки похожие на окрестности Салалы в Омане. Там, во сне, меня это вполне устраивало. Такой климат был мне по душе.
«Надо
Глава четвертая. Семнадцатое сентября
Семнадцатое сентября. Это был очередной юбилей Константина Эдуардовича Циолковского.
Я чтил память этого человека. Именно Циолковский первым обосновал теорию ракеты для межпланетных путешествий. Если бы Константин Эдуардович увидел мой полет, он не был бы удивлен. Напротив, подсказал бы, какие погрешности мешают сделать скорость выше, а износ корабля – ниже. Очень может быть, что посоветовал бы многое по устройству новой планеты. Циолковский знал все. Он предсказал вещи, которые в этой эпохе ученые считали фундаментальными открытиями.
Мне захотелось отметить юбилей русского ученого. Я выкопал из земли в оранжерее пару кустов белого картофеля и запек его в углях. Потом достал из рефрижератора емкость с квашеной капустой, сделал салат с луком и подсолнечным маслом. Ну, и еще поджарил кусок говядины.
Оставалось только придумать алкогольный напиток. Заполнив треть граненого стакана винным спиртом, я налил до верха холодной воды и тщательно размешал.
Теперь все выглядело убедительно.
Найдя фото Циолковского, я задал его изображению несколько позиций в Universal Draw, и вскоре была готова небольшая зала среднего калужского жилья начала двадцатого века с сидящим напротив Константином Эдуардовичем. За что я ценил свою эпоху, так это за возможность делать почти любые реальные компиляции.
– За Вас, Константин Эдуардович! – негромко сказал я.
– Спасибо, друг мой! Будем здравы! – ответила юниграмма.
– Найду способ сделать Вашего двойника, когда прилечу на место, слово даю!
– Спасибо, друг мой! Будем здравы!
Я кивал головой, выражая этим согласие с тем, что отвечал мне подглуховатый ученый, счастливую растерянность от встречи с довольно бойким вариантом юниграммы и нетерпение скорее приступить к планетарным проектам.
Насладившсиь обществом Константина Эдуардовича в течение часа, я занялся другими делами, но не стал убирать компиляцию. Циолковский, сидя в кресле, печально наблюдал происходящее за бортом.
Одним из занятий были переговоры с Центром.
Я всегда параллельно печатал свои сиюминутные вопросы и сейчас спросил: «Почему я не могу лететь с Дин?»
На мониторе появился ответ: «Центр не может отвечать на некорректный вопрос. Вопрос должен быть сформулирован иначе».
Я напечатал: «Я не хочу быть там один. Это неразумно. Проект несовершенен. Кто может быть там со мной из моих любимых людей?»
Ответ был стандартный: «Вы умеете создавать людей. Создайте и полюбите. Дин будет мешать создавать новый мир. Ее нет в Вашем файле. Она не входит в число любимых Вами людей.»
Так хорошо начинавшаяся вечеринка проваливалась. Я запсиховал.
«Столько
разговоров о гармонии и новом мире, а любовь к женщине уничтожается на корню. Отдайте Дин мне. Пусть догоняет. Я останавливаюсь и жду. Мало ли чего нет в моем файле. Тут что: бюрократия?»«Вопрос поставлен некорректно. Вы хотите вернуться? Это еще возможно.»
«Нет. Я хочу строить новый мир с Дин.»
«Заявление некорректно. Дин нет в Вашем файле. Рассмотрение вопроса займет большее время, чем то, что осталось до точки невозврата.»
«А не пошли бы вы?»
«Заявление некорректно. Отдохните. Вернемся к обсуждению через несколько часов. Приятного отдыха.»
Я обернулся на Константина Эдуардовича.
– Вот видите, Константин Эдуардович, что творится?
– Не печальтесь, друг мой! Всё это человеческие эмоции, такие прекрасные и нужные Всему, – негромко сказал Циолковский.
– Я люблю ее.
– Это важно, – ответила юниграмма. – Налейте еще и выпейте за укрепление такой уверенности. А я картошечки возьму с Вашего позволения.
На мониторе забегали циферки. Это Циолковский кидал картофель с ладошки на ладошку. Обжигаясь. «Эх, хорошо!» – приговаривал он.
«Надо останавливаться и бороться за нее», – подумал я и прошел к пульту пилота. Красная кнопка скрипнула от неожиданности.
«Дин, как только сможешь, выйди на связь», – отправил я сообщение.
Глава пятая. Угроза. Мон
Дин не отвечала, и я понял, что это неспроста.
Легче всего было бы обратиться к домыслам, но это было бы непрофессионально для астронавта с моим опытом.
И я занялся физкультурой.
Ничто так не нормализует работу нервной системы, как физические упражнения. Если вы разволновались – сделайте приседание. Задержитесь в седе и сделайте повороты направо и налево. Если не удержитесь, и вас качнет в сторону, это уже отвлечет вас от грустных мыслей, а значит, начнется процесс сохранения здоровья. Повторите приседание, и вы – фактически уже совершенно здоровый человек. Те, кто регулярно делает физические упражнения – всегда жизнерадостные здоровые люди.
В этот раз я предпочел дзю-до. Созданные мною борцы-клоны монументально-вежливо выигрывали у меня спарринг за спаррингом. Когда я без сил рухнул на татами, клон-тусовка с добрыми ухмылками рассосалась по кабинам.
Центр и Совет молчали, и я понял, что ситуация конфликтна. Я допускал еще и междоусобицы в верхах там, на Земле. И на этом фоне, если Мон действительно склонен к харассменту, то, возможно, Дин – не сдобровать в случае, если я буду настроен решительно по отношению к Мону, а значит части Совета.
На таком расстоянии смешно было полагать, что ко мне прислушаются, но все же понимал: если бы Центр не учитывал возможностей для маневра, то отрезал бы сразу простым приказанием продолжить полет без притязаний. В сущности, я уже не был в распоряжении Центра, а уж тем более Совета. Вся эта канитель шла из-за Дин, а она не могла связаться со мной.
***
Как я узнал позже, Дин в который раз пыталась войти в Unigalaxyweb (UGW), но попытки были тщетны. Она начинала понимать, что ее модуль скорей всего отключен.