Инь, янь и всякая дрянь
Шрифт:
– Огромное спасибо! Где мне вас найти?
– Уж извините, не могу уйти с работы, – зачастила она, – начальник заругается.
Значит, моя собеседница не ребенок, а очень молодая женщина, вероятно, студентка.
– Это я должна к вам мчаться, – сказала я, – говорите скорей адрес.
– В больнице служу, вернее, в доме престарелых.
– Знаю! – закричала я. – Коммерческое отделение?
– Нет, – возразила собеседница, – муниципальное. Первый этаж, комната двадцать девять. Если потеряетесь, спросите Розу, меня все знают. Когда придете?
– Через пятнадцать
– Здорово! – бурно обрадовалась Роза. – Все как раз на летучку уйдут.
Я запихнула мобильный в карман и бросилась бежать вдоль забора. Насколько помню, вход в дом престарелых с параллельной улицы, расположенной с другой стороны лесного массива.
Через пятнадцать минут, запыхавшись и вспотев, я очутилась на первом этаже здания, явно построенного в конце сороковых годов прошлого века. И ремонт, очевидно, тут в последний раз делали еще при коммунистах.
Огромные, выкрашенные некогда белой эмалью двери подпирали потолок с кое-где обвалившейся лепниной. Стены до половины покрывала светло-зеленая краска, потом шла темная полоса и начиналась побелка, на полу лежала выщербленная коричнево-желтая плитка, а в воздухе одуряюще пахло хлоркой.
Ни рецепшен, ни справочной тут не было. Посетители просто входили в медицинское учреждение. Хотя кому нужны престарелые люди, о которых забыли даже родственники? Впрочем, вероятно, этажом выше, там, где расположены жилые помещения, есть медсестры и нянечки. Внизу, судя по табличкам на дверях, находится поликлиника.
Стараясь глубоко не дышать, я пошла по длинному гулкому коридору, разглядывая надписи. «Лаборатория», «Терапевт», «Кардиолог», «Библиотека», «Кинозал», «Кабинет психологической разгрузки». Все заперто, ни врачей, ни больных, ни вообще хоть кого-нибудь.
В конце концов я добралась до последней двери и увидела косо прибитые на ней две железные цифры «2» и «9». Постучала по косяку.
– Входите, – пропищал изнутри знакомый голосок.
Я вцепилась в железную скобу, приделанную вместо ручки, рванула тяжелую дверь и очутилась в просторной комнате, стены которой были завешаны огромным количеством фотографий.
У распахнутого в лес окна, спиной к проему сидела маленькая фигурка в белом халате. Яркое солнце било в комнату, лица девушки было не разглядеть.
– Вы Татьяна Сергеева! – радостно захлопала она в ладоши. – Узнала вас сразу!
– Мы встречались? – заулыбалась я в ответ.
– В сумочке есть паспорт, – пояснила Роза, – я фото видела!
– Плохо дело, если я стала похожа на снимок в документе… – засмеялась я. – Ой!
– Что? – прищурилась Роза.
Я, успев подойти впритык к столу, постаралась скрыть изумление. Маленькая хрупкая девушка с нежным голоском двенадцатилетней школьницы оказалась сухонькой старушкой лет семидесяти пяти. Наверное, Роза знала о производимом ею впечатлении, потому что она морщинистой рукой поправила аккуратно уложенные волосы и игриво поинтересовалась:
– Решили, что я студентка?
– Вы так звонко разговариваете!
Роза кивнула.
– Уж не как бабка. По телефону часто просят: «Девочка, позови кого постарше». Смешно.
–
Наоборот, здорово.Роза встала, подняла с пола сумку и совсем по-свойски спросила:
– Твоя?
– Спасибо! – обрадовалась я.
– Проверь содержимое, удостоверься в его целости.
– Ну что вы…
– Открывай! – приказала Роза. – Хоть она и была закрыта, да Джей мог чего-то обронить.
– Джей? – не поняла я.
Роза засмеялась и пояснила:
– Это собака.
– Здоровенная, черная, из пасти слюни текут? – вздрогнула я.
Старушка сложила руки на груди:
– Ага, так я и думала! Он тебя напугал, стервец!
– Ну… – протянула я, совершенно не желая рассказывать милой старушке о своем вечернем приключении.
– Хочешь чаю? – предложила Роза.
Я кивнула:
– Утром не удалось попить, хотела журнал купить, а потом в кафе заглянуть, тут и поняла: сумки нет.
Роза открыла шкаф, вытащила чайник и, наливая в него из большой пластиковой бутыли воду, стала сыпать словами:
– Когда Джей сумку притащил, я сразу поняла: увидел его человек и испугался. Конечно, страшилище страхолюдское! На нем же возраст не написан, а щенку полгода только.
– Сколько? – поразилась я.
Роза, не обращая внимания на изумление посетительницы, продолжала говорить, и через пятнадцать минут я узнала подробности не только про собаку Баскервилей, но и оказалась в курсе биографии бабушки.
У Розы есть любимая внученька Ларочка, той на день рождения муж Володя подарил собаку Джея. Он хотел удивить жену, знал, что та мечтает о крошечном йорке. Особо не мучаясь, он отправился на Птичий рынок. Походив между клеток с животными, Володя приуныл. Йоркширский терьер тянул на тысячу евро, столько денег у парня не было, но тут сама судьба пошла ему навстречу – у забора обнаружился ящик, в котором весело копошились очаровательные пушистые щенята.
– Это кто такие? – полюбопытствовал Володя, который разбирается в животных, как я в квантовой физике.
– Карликовые алабаи, – спокойно ответил продавец. – Бери, отдаю недорого, две тысячи рублей за малыша. Вообще-то они по две штуки евриков идут, но я всех не распродал, а завтра вечером домой в Киев улетаю. На выставку мы приезжали.
– Большой вырастет? – озабоченно осведомился Володя. – Жена хочет йорка.
– Злые они, терьеры, и противные, – оживился торгаш, – с ума с ними сойдешь. С виду куклы, а по сути дряни, могут целый день лаять. И еще кусаются, заразы. А мои карликовые алабаи молчуны и умницы. Не сомневайся, больше кошки не вырастет.
– Беру, – обрадовался наивный Вова и открыл кошелек.
Продавец живо вытащил щенка и даже вручил покупателю сделанный на принтере паспорт, из которого явствовало, что Володя приобрел суперэлитного щенка, потомка чемпионов мира, кобелька по кличке Джеральд Наполеон Македонский фон Броменкранц.
Лариса пришла в восторг и объявила:
– Будем звать котика Джей.
За два дня жизни в семье «котик» вымахал до размера крупного кролика, вскоре перерос пылесос, сравнялся с табуреткой и в конце концов стал похож на пони.