Инакий 2

Весело, но ведь я сам этого добивался!

— Что с Охотником? — тот так и стоял с отрытым ртом.

— За него не переживай, — махнула рукой. — Остановила, чтоб не мешался.

А говорила, нет власти.

— Поделись своим пассажиром, мне много не надо, всего лишь один поцелуй!

Должно быть на моём лице отразились какие-то чувства. Гром-баба хохотнула.

— Знаю, что не в твоём вкусе, дурачок!

В следующую секунду, передо мной сидел совсем другой человек, что приятно удивило.

— Марьяна!? Ты здесь за каким чёр…

— Тихо глава, не трать последние силы… Папе ни слова, обещаю, — чертовка впилась в мои губы.

Сказать, что было приятно, это ничего не сказать, девушка умела целоваться. А ведь я с местными ни разу ни-ни, наверное, зря!

К сожалению, всё хорошее быстро заканчивается. Мило улыбаясь, она уселась обратно, а на заднем фоне потемнели небеса. Перемены, к которым я так стремился, подступали семимильными шагами.

— Прощай Кнут, передавай привет моим братьям! — в следующее мгновение, темнота превратилась в абсолютную.

И пришла пустота.

Глава 25

Стоит ли считать зародившуюся в результате поцелуя жизнь результатом непорочного зачатия? Наверное нет, ведь целомудрие было нарушено, Кнут вошёл уже давно. Возможно, совсем уж маленькие дети, думают, что так появляются их братики и сестрёнки. Сержант Громова (многие знали её под другими именами) была далека от подобных размышлений. К тому же оцифрованную мицелию, трудно назвать ребёнком, скорее своенравный пассажир. За таким эксцентричным субъектом, нужен глаз да глаз, так и норовит занять место водителя.

Кластер 108233Т, буква означает тестовый, находился в режиме ожидания, что не мешало сержанту Громовой находиться в нём и заниматься своим делом. Нужно было собрать и вывести выживших иммунных, да-да и такие присутствовали. Девчушка лет восьми, сначала спряталась от спятивших взрослых, и даже умудрилась не попасться на нюх элитника. Она притаилась в табачном отделе супермаркета, ещё один мужчина лет сорока тихо сливался с кровлей. Нужно всех вытащить и снять. Но сначала главное.

Инакий рассыпался несколько минут назад, оставив после себя гору барахла: оружие, боеприпасы, еда и маленькая собачка. Та бегала вокруг кучи, что-то вынюхивая и жалобно поскуливая.

— Хватит плакать! Ушёл он!

Пряник остановился, глазея на большого человека, раздумывал порычать или напугать. Так ничего и не решив, подбежал к неподвижному Охотнику и принялся дёргать его за штанину.

— Как он тебя называл? Пряник!? Дурацкое имя, ты же не еда!

Пряник бросил дёргать охотника, уселся на лохматый зад и стал прислушиваться к словам Громовой. Данный Йоркширский терьер, давно перестал быть обычной собакой, эволюционировал, увеличился в размерах, прибавил ума, не зря хозяин вскармливал его жемчугом, теперь это одарённая не малыми талантами, оцифрованная особь, без привязки. За последнее достижение, нужно благодарить ГИРу.

— Максом будешь!

Пряник, который перестал быть таковым, удивлённо поднял левое ухо.

— И не спорь! Бесполезно!

Тот всё-таки гавкнул пару раз и что-то провыл.

— Кем-кем? — Громова расхохоталась. — Не будешь ты Цезарем, это для больших собак! Всё, не спорь, помоги лучше Машеньку вывести, запугали ребёнка, да и голодная она.

Пёс навострил ушки в сторону магазина и тут же сорвался с места.

— А ты что смотришь? Спускайся давай! — крикнула Громова, задрав голову. — Живее, я не буду ждать весь день.

Через несколько секунд, по лестнице спускался полноватый мужчина.

— Ну, все в сборе? — глянув на девочку с собачкой на руках, она перевела взгляд на Охотника. — Ах да, отмёрзни!

Охотник присел, пытаясь подобрать пулемёт, которого уже не было, озадаченно поднялся, осматривая присутствующих.

— Вопросы? — над ним нависла Громова.

Парень, глядя на неё глупо улыбнулся.

— А как вас зовут?

— Сержант Громова! Слепой что ли? — гаркнула та.

Девчушка ойкнула, Макс загавкал, спрыгивая на асфальт, а мужчина, что провёл пару дней на крыше, стал в страхе озираться.

— А имя, — не сдавался улыбающийся парень, — Я вот Охотник, крёстный Инакий…

— Вот же прилип! — Громова демонстративно отвернулась. — Так, все в сборе!? Объявляю эвакуацию!

Небольшая колонна, во главе с сержантом, медленно тронулась с места.

— Максимка! Не отставай! А ты… — она повернулась к тащившемуся позади Охотнику. — Будешь пялиться на мою задницу, перекрещу в Балбеса!

— Ага…

Глава 26

— Что есть жизнь? Череда рассветов и закатов? Возможно для какого-нибудь обывателя с земли, или любого другого из миров, так и есть. Проснулся, сделал все утренние дела, проводил детей в школу, а сам отправился добывать хлеб насущный. Вечером телевизор, пиво, дети, возможно и в другом порядке. Итог один, сон, и опять утро. Мне, рождённому на заре индустриальной эпохи, такие рассуждения чужды. Но знания есть знания.

Собеседник слушал молча, изредка попивая горячий отвар из железной кружки.

— Я прожил долгую жизнь, бесконечная череда рассветов и закатов, между ними события, люди. Конечно же были и дети. Свои, приёмные или просто найденные на кластерах.

Ведущего монолог, с виду кряжистого мужчину лет сорока, выдавали только глаза, зеркала души, при должном умении, можно прочесть даже самую тёмную. В этих же, поселилась безграничная тоска, помноженная на вселенскую мудрость. Нереально столько прожить, вот что они говорили.

— На первых по началу, имелись большие надежды. Я считал себя хорошим отцом, тратил на детей всё свободное время. То, что зарабатывал, вплоть до белого жемчуга, шло подрастающему поколению. Вкупе с воспитанием должны вырасти достойные помощники. На это, я рассчитывал. Стикс же, считал по-другому, раз за разом забирал детей, жён и опять детей. Помня наущения своего отца, я не сдавался.

Тяжело вздохнув, он отпил из своей кружки и продолжил.

— Воля и труд, дивные восходы дают!– говаривал мой старик. — Сын сапожника в четвёртом поколении, трудоголик по натуре, я воспринимал эту пословицу как аксиому. Но здесь, в Улье, всё оказалось не так просто. Прошло несколько десятилетий, прежде чем я понял, Стикс не даст завести семью! Этот непонятный мир почему-то одаривал, оберегал меня, но сие покровительство не касалось близких, словно проклятие. Стоило к кому-то привязаться, как этот человек умирал. И речь тут вовсе не о болезнях, Стикс в этом отношении миловал. Всегда что-то кровавое! Элита, стая, орда. Сделав для себя выводы, я принял непростое решение.

Собеседник и сам далеко не сопливый мальчишка, посматривал на изливающего душу с хитринкой присущей жителям ближнего востока. За многие годы общения он слышал эту историю много раз и понимал к чему она.

— Уединиться на Стиксе сложно, да и необязательно. Достаточно было, не задерживаться надолго в одном месте, несколько недель, пара месяцев, это прощалось. Главное, не заводить отношений. Не задерживался, не заводил. Первые годы, было сложно, я как привычный к обществу горожанин боролся со своими привычками, тяжелее всего приходилось с женщинами, точнее их отсутствием. Либидо, подстёгиваемое проживанием на Стиксе, не давало покоя. Противоречие на лицо, одной рукой мне давали, другой пресекали. Но я и тут не расстроился, как выяснилось поговорка годы лечат, не врала. Лишённый общества, я развивал в себе соответствующие дары. Говоря конкретнее, наблюдал. Поначалу за людьми, второстепенно изучал тварей, охоту никто не отменял.