Иная сила

Как попал оный прапорщик в трактир и кем совершено отравление, в полицейской части выявить не удалось…

Решительны, ничего не скажешь, решительны были заговорщики! Своих порешать, дабы концы в воду!..

Ну да что им какой-то бретер-прапорщик! Мелкая фишка в большой игре, кою, раз уж пошла такая баталия, и за фук отдать не жаль.

Вот если бы выше повелительного паленского ногтя провести розыск!..

Но сие допустимо было только в мечтаниях. Тот властный генерал-губернаторский ноготь защищал оных лиц понадежнее крепостных стен.

И граф с недовольством отшвырнул от себя бесполезную более газету.

* * *

На очень мятом, словно жеваном листке:

…Смотри, друг мой, что мне удалось раздобыть. По штилю не Державин, конечно; однако же…

Не венценосец он в Петровом славном граде,

А варвар и капрал на вахт-параде.

— —

Нет, Павлуша, не тягайся

Ты за Фридрихом Вторым:

Как ты хочешь умудряйся —

Дон Кишот лишь перед ним.

— —

Дивились нации предшественнице Павла:

Она в делах гигант, а он пред нею карла.

— —

Не все хвали царей дела.

— Что ж глупого произвела

Великая Екатерина?

— Сына!

Каково?!

Однако ж при себе смотри не держи, сожги тотчас да пепел развей. А коль желаешь, перед тем выучи на память — очень даже позабавишь господ офицеров, с коими водишь знакомство, чтоб знали, что и мы, гражданские чины, не лыком шиты.

Да гляди не попадись — за такие шуточки одною ссылкой в имение не обойдешься.

Почерк мой ты знаешь, а отчего не подписываюсь — тебе и самому должно быть понятно.

К сему на другом листе приписка

Изъято мною из горла у коллежского секретаря Ковыряева, ныне преставившегося.

Давно приглядываясь, что оный Ковыряев, находясь в присутствии, что-то постороннее читает и прихохатывает, я по праву старшего в чине потребовал от него предъявить читаемое.

В ответ на что Ковыряев, испугавшись, бумагу скомкал и возжелал ее проглотить. Господь, однако, сему воспрепятствовал: глотаючи, коллежский секретарь поперхнулся, потерял дыхание и стремительно тут же, в присутствии, помер.

…принять мои заверения, что сам я крамолу сию не читал. Так, вынувши из горла мертвого Ковыряева и не читавши вовсе, пересылаю Вашему высокородию.

Столоначальник,

коллежский асессор Панасёнков

* * *

Из переписки высших чинов департамента

Коли не читал — откуда ж ведает, что крамола? Не иначе, подлость замыслил: он, де, не читал, а мы — читай!

А что подлец — сразу видать: кто ж еще станет из горла покойника что-либо выхватывать? Да и по словам всех сослуживцев — известный подлец.

Посему предлагаю — к очередному чину не представлять.

— —

Что подлец — видно без Ваших пояснений.

Однако же к чину, полагаю, — напротив, следует представить. И с тем перевести в департамент к S.F. , а то у нас подлецов и без Панасёнкова в избытке.

Бумаги же сожгите от греха. Включая ту, что из горла.

(Бр—р, гадость экая!)

* * *

Собственной рукою Его Императорского Величества начертано

В желтой тетради для ремарок забавного свойства

При проходе вдруг ощущаю, что некто дергает меня за косу, пребольно к тому ж. И что вижу, оборотясь? Действо сие производит полицмейстер Ваксин! На мой вопрос: что себе позволяете? — ответствует: у меня де коса не по шву лежит.

Позднее узнал от Палена: дерзостный полицмейстер держал с кем-то пари, что прилюдно отдерет меня за косу, и выиграл, бестия!

Иной бы в моем случае строго наказал наглеца. Но, помня, что монархи рыцарских времен лишь посмеивались над любыми дерзостями шутов своих, я также лишь улыбнулся, не давая делу хода.

— —

По утверждению старика графа Безбородки, князь Ланской [Один из любовников ЕкатериныII] чрезмерствовал в употреблении любовных снадобий, принимаючи их в дозах десятикратных против тех, что были предписаны докторами. Отчего в конце концов и помер.

А забавно здесь то, что покойного любострастника не могли достойно похоронить: его напряженный орган не давал закрыться крышке гроба.

— —

Офицеров наших всему еще учить и учить!

На вахт-параде вырвал я у одного из рук эспантон [Разновидность пики] и сам прошагал с ним так, как это надобно делать.

Огляделся на предмет — не показалось ли кому это забавным.

Однако надобно отметить, что лица у всех, присутствовавших при сем, оставались вполне серьезны. Отсюдаla conclusion[Вывод (фр.)]: истинное искусство ни у кого не способно вызвать усмешки.

— —

Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.

Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.

Проекты указов

О наказаниях

Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!

Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя, вменить как дерзость, и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.