Иная война
Шрифт:
— Буду знать, вот затейники, они такие!
С угрозой в голосе произнес Вильгельм, но было видно, что к предупреждению кайзер отнесся весьма серьезно. А Фок посмотрел на светлую балтийскую ночь — через узкую полоску блестящей воды виднелась Куршская коса. Сырой ветер с Балтики дарил прохладу через приоткрытое окно, но Фоку давно хотелось очутиться на маньчжурской жаре. Вернуться домой, да, теперь домой, к ждущей его Ленке.
— Времена страшные наступают, скоро в Китае грядет великая смута, что может продержаться сорок лет. А потом наступит момент объединения и медленного изгнания европейских колонизаторов. И возрождение империи еще через полвека. Но ведь это можно сделать и намного раньше — уже мои сыновья продолжат династию, а Маньчжурия займет место Японии. И Восток проснется от спячки и встанет
Фок посмотрел на ошеломленное, вытянувшееся лицо кайзера с округлившимися глазами, и замахал руками.
— Шучу, шучу!
— Какие тут шутки, ты серьезно говорил. Если бы пошутил, то сказал «или», а ты соединил эти два страшных имени. И знаешь — я тебе верю — ты это сможешь, со своими ухватками…
— Вилли, не принимай всю близко к сердцу. Хочешь совет? Не поступай жестоко в колониях, африканских или азиатских, тут без разницы. Делай так, чтобы туземцы видели в немцах защитников от англичан и французов, и тогда, даже даровав им независимость, они будут держаться Германии. Через три года грянет война, и тебе будет нужна лояльность аборигенов, чтобы раздать им винтовки. И немцы возглавят справедливую борьбу негров, мусульман и азиатов против европейских грабителей. Тебе будет легче это принять, когда узнаешь, что именно американцы придумали бомбу и решили ее испытать на двух городах — их стерло взрывом, как приснопамятные Содом и Гоморру. Это так и было — я сказал тебе правду. Так же как и вы, немцы, примените через четыре года ядовитые газы, чтобы травить солдат противника, и начнете с хлора под бельгийским городом Ипр.
— Майн готт…
Кайзер вытер пот со лба, несколько раз судорожно вздохнул и лишь спустя минуту пришел в себя, с тоскливой печалью в глазах взглянув на Фока. Тот только искривил губы:
— Мир после глобальной войны станет только хуже. А ты должен выступить за лучший мир, с обязательным отказом всех стран от колоний. И принудишь к выполнению этого условия силой оружия. А заодно объявив принцип свободной торговли, причем честной без всяких кавычек, по отношению к бывшим колониям. Как ты думаешь — выиграет ли Германия в торговой войне, если выступит в союзе с Россией и Маньчжурией?! Поддержат ли трех кайзеров их подданные, особенно промышленники? Признают ли эти требования справедливыми жители бывших колоний — и кому они отдадут на все времена свои симпатии?!
Кайзер молчал несколько минут, потом его лицо прояснилось — видимо прикинул чего лишится рейх, и какая катастрофа ждет «владычицу морей» вкупе с Францией и другими колонизаторами. Заметно повеселел, но опять помрачнел, когда с губ сорвались слова:
— Это только на пользу! Единственное препятствие Королевский Флот! А его так просто не уберешь…
— Я тебе говорил об ассиметричном ответе, а его могут сделать наши армии на суше. Всего три удара в уязвимые точки, и все новые британские корабли застынут в гаванях грудами железа, а линии коммуникаций будут взяты нами под контроль. Британская империя любит воевать, удушая экономику противника — так пусть сама на себе опробует подобные «объятия». Вот тебе тетрадка, почитай, подумай на досуге. И учти — у нас только три года, и мы должны успеть сделать все приготовления…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ВОЗРОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ» октябрь — декабрь 1911 г.
Глава 19
— Николай Оттович, как вы знаете, сейчас началась коалиционная война балканских стран и Италии против Турции. Мы все желаем успеха православным народом, что долгие века томились под османским игом, подвергались постоянным грабежам, их даже резали как скот. Теперь наступило время расплаты, отольются кошке мышкины слезы. Но речь не о давних спорах — мы ведь последний раз воевали с турками тридцать три года тому назад, я за ту войну Георгия на ленте заслужил, да «золотое оружие».
— Я был в то время молод, ваше императорское величество — семнадцать лет, но уже тогда рвался на Дунай, топить минами османские мониторы шестовыми минами.
— Вы известный храбрец, за семь лет прошли путь от капитана 2 ранга до вице-адмирала, наград полна грудь, включая Георгия на шею, да «золотое оружие» с бриллиантами, — Фок скользнул взглядом по «иконостасу».
Эссен был при полном параде, ожидали прибытия командующего Германской азиатской эскадры вице-адмирала графа Шпее. Кайзер прислушался к его рекомендации, отправил на Дальний Восток нужного для Фока моряка, причем даровал ему новый чин и сделав командующим всеми сухопутными и морскими силами в Азии и на Тихом океане.— Ваше императорское величество…
— Мы сейчас одни, Николай Оттович, — Фок поморщился с неудовольствием, — вроде боевые товарищи, на одном броненосце под снарядами стояли рядом, и вместе кричали, радуясь потоплению «Хатцусе». Так что обойдемся в такие моменты без титулования. Я ведь императором всего неделю хожу, не привык как-то. Да и вы не тот человек, чтобы я перед вами чванился, и нос кверху задирал — этого мне делать не нужно!
— Почему, Александр Викторович? Ведь многие это делают, получив чины и титулы, я их даже порой сам не узнаю.
Эссен удивленно выгнул брови, на что Фок как всегда ехидно и грубовато ответил:
— Если нос без причины кверху задирать, то сопли видно. Лучше высморкаться в платок или чихнуть — тогда сие действие будет оправдано. Все остальное идет от спеси, сиречь гордыни, а сие есть смертный грех. Неужели вы меня в нем подозреваете?!
— Что вы, Александр Викторович, даже не думал, — Эссен чуть улыбнулся, приняв шутку, но продолжал оставаться крайне серьезным. Командующий Тихоокеанским флотом последние две недели принимал все возможные меры для приведения эскадр в состояние боевой готовности, тяжелой рукой выбивая привычную для мирной жизни расслабленность. И моряки, ощутив суровость своего любимого командующего, как говорится — прониклись текущим моментом. У Фока возникло ощущение, что с Эссеном новой «порт-артурской побудки» не выйдет.
В Китае ситуация с каждым днем становилась взрывоопасной — революция могла грянуть в любой момент. Сильное брожение вовсю шло на юге — там цинские власти ненавидели люто, дело пахло резней. Регент с малолетним Пу И был готов сбежать за «стену» в любую минуту, оставив двор на истребление и потеху черни. В Мукдене эта знать была не нужна в живом виде, а вот массовое жертвоприношение отвечало интересам «северных Цин». Дело в том, что князь Чун передал всю полноту власти Фоку, признав за ним императорский титул. Последний Александр Викторович взял, но от власти отказался наотрез, сославшись на то, что вначале должен вырасти его сын, который сможет вполне официально, благодаря праву «крови» взойти на императорский трон Поднебесной.
Расчет верный — вполне легитимный монарх может вполне официально взять власть над Китаем, как только народ там переболеет революционными «бациллами», и хоть как-то успокоится. Но процесс этот долгий, и шансы минимальные — Фок прекрасно знал, во что превратится Китай. Лезть в эту «кашу» не хотелось категорически, да и зачем?
Лучше отсидеться за «стеной», провести реформы и получить нормальное государство с лояльным и в большей части однородным населением, причем чуждым ханьцам по происхождению, языку, традициям — являвшимся одним из тунгусо-монгольских народов, потомкам Чингисхана и легендарных чжурчжэней. А китайцы им исторические враги, и пользуясь своей многочисленностью просто «растворили» маньчжуров в своей толще, да так что в 21 веке их не осталось, и о языке все забыли, кроме историков и лингвистов. А ведь маньчжуров сейчас десять миллионов, а если с монголами посчитать, то все четырнадцать выйдет.
Вот потому императрица Цыси, узнав от Фока о будущем ее собственного народа, и сделала ставку на свою племянницу, что стала женой Александра Викторовича. И под прикрытием русских штыков началось становление Маньчжоу-Го, нового «старого» государства «северных Цин». И пошло теперь «оманьчжуривание» ханьцев, фактически насильственное. Но выбор не ставился между «или-или», добавили «либо-либо». Вот именно третий вариант выбирали китайцы, почти треть жителей. Они стали принимать православие, выбирали новые имена и фамилии, превращаясь в русско-подданных. Вполне нормальный процесс — их селили в полосе отчуждения и русифицировали, частью высылая в Приморье. Там у казаков и переселенцев была отчаянная нужда в рабочих руках, а тут вполне официальные батраки практически даром и сроком на три года.