Инцел на службе демоницы 4: Гарем для чайников

— Причем тут вообще любовь? — вновь не удержался я.

— Потому что благословение — это любовь, — с легкой улыбкой, словно укоряющей меня в непонимании, отозвалась она, — которую рай щедро дает тем, кто готов ему служить.

Тут я бы здорово поспорил. Любовь — то, что человек готов давать другому безвозмездно и сам, по собственному желанию. Никакое благословение с настоящей любовью не сравнится — уж я-то знаю. А то, о чем говорила она, больше тянуло на сделку — продажу собственной свободы в обмен на райские обещания. Кажется, я наконец начал понимать и свою роль в этой сделке. Если принятие в послушницы — это брак, то меня везли как стриптизера на девичник.

— То есть, по-вашему, я должен совращать тех, кто хочет служить раю?

— Что именно ты будешь делать, решай сам. Тебя никто ни к чему не принуждает. Ты просто наш гость.

Дорога неожиданно вывела нас к ржавым настежь распахнутым воротам со старой вывеской над ними, по виду оставшейся еще с советских времен. Прежнее название было затерто, а прямо поверх него гордо накорябали новое — “Райская гавань”. Гавань? Ну не знаю — на вид дальше начинался самый настоящий лес.

— Всем этим девочкам здесь, — игрушечный голосок Лики прозвучал удивительно серьезно, — дается второй шанс. И ты здесь для того, чтобы они не жалели о своем решении.

— И что, — со скепсисом уточнил я, — я и спать с ними должен, чтобы они не жалели?

— Ты меня спрашиваешь? — снова улыбнулась она. — Вообще-то рай не одобряет распущенности. Особенно на своей территории. Но, — она игриво прищурилась, — я не настолько строгая и каждому готова дать надежду. Даже фамильяру Беатриче…

Дорога уводила все глубже в зеленую чащу. Со всех сторон к машине тянулись сосны и ели. Пахло хвоей. Белки прыгали по ветвям, в траве копошились ежики. Чем дальше, тем больше местечко напоминало таежный заповедник. Вскоре среди зелени замелькали одноэтажные деревянные домики, раскиданные по лагерю, как грибы по поляне. Одинаковые, они отличались лишь цветом женского белья, вывешенного на окна для просушки. Белые, розовые, бежевые, красные — от трусиков скоро запестрело в глазах. Мне уже не терпелось увидеть их обладательниц, однако на пути пока не попалось ни одной девушки.

— Что касается формальностей, — свернув с дороги в самую чащу, добавила Лика, — ты будешь жить вместе с девочками, но в отдельном домике.

Проехав еще немного, иномарка остановилась у одинокого домика на опушке, будто отрезанного зеленью от всех остальных. Зелень здесь вообще была повсюду: крышу густо покрывал мох, сквозь крыльцо пробивалась трава. Для полноты картины этой избушке не хватало только курьих ножек. Явно не люксовый отель, в который Лика отправила моих девчонок.

Входная дверь была широко распахнута, так и приглашая всех желающих войти.

— Замков нет, — пояснила моя провожатая. — Это наша политика. Мы доверяем тем, кто сюда приходит. А в остальном здесь есть все, что может тебе понадобится.

— Надеюсь, — хмыкнул я.

Повернувшись, Лика внимательно посмотрела на меня. Небесно-голубые глаза не темнели ни на мгновение, словно в ее зрачках плавали безмятежные облака, которые никогда не знали грозы.

— И еще, если что-то нужно, — добавила она, — я к твоим услугам. Можешь обращаться в любое время с любой просьбой.

— А что взамен? — уточнил я.

— С кем же ты общался… — Лика покачала головой. — Я просто надеюсь, что твои надежды на это место сбудутся. Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Рай милостив для всех.

Иномарка скрылась среди деревьев, а я с сумкой на плече поднялся по крыльцу, протяжно скрипящему от каждого моего шага, и вошел в открытую дверь. В нос мгновенно ударил запах старого дерева. Избушка, не имевшая изысков снаружи, не обладала ими и внутри. Под потолком на черном проводе болталась лампочка — так низко, что я едва не задел ее лбом. Ветер трепал и без того потрепанные, застиранные занавески на распахнутом окне. У деревянных стен друг напротив друга стояли две железные койки — точь-в-точь как в больницах. Одна из них была снабжена подушкой и аккуратно застелена клетчатым одеялом, а другая сверкала рядами холодных пружин.

Казалось, лагерь оставили в том же виде, в котором — лет так сорок назад — тут отрывались пионеры. Только вывеску на въезде сменили. Кроме кроватей, в моей избушке еще поместились две тумбочки и узкий шкаф в углу с приветливой надписью “не открывать”. Удобств ни в номере, ни около него не наблюдалось — видимо, их придется искать где-то на территории. Да уж, местечко, обещавшее райскую жизнь, явно не предлагало райский отдых.

Бросив сумку около койки, я сел на нее. Пружины сварливо скрипнули, недовольные нагрузкой. Одеяло на ощупь казалось колючим и холодным. Засунув руку в карман, я вытащил смартфон и нахмурился. Сеть отсутствовала — совсем, не было даже значка. А значит, моим девчонкам не написать — надеюсь, им будет весело и без меня.

Мой взгляд машинально пробежался по номеру, ища хоть что-то, стоящее внимание, и замер на шкафчике с советом “не открывать”. Поднявшись с кровати, я, конечно же, первым дело его открыл — и немного выпал. Содержимое словно давало ответ, чем заняться в отсутствие телика и интернета. На старой деревянной полке, заботливо оставленные кем-то, стояли несколько упаковок с презервативами и пара бутылочек со смазкой. Ну прямо рабочий инструментарий сотрудника ада в раю. И как мне с этим развлекаться? Устроить девчонкам медосмотр?

— А теперь все нагнулись и потянулись…

Сквозь открытое окно в избушку влетел звонкий женский голос. Оставив свои находки, я с любопытством раздвинул занавески и присмотрелся. Неподалеку среди деревьев мелькали девичьи фигурки. Сколько их здесь? Тридцать?.. С другой стороны, этот лагерь — настоящий шведский стол, так почему бы не устроить себе гурманский рай? Тем более когда у меня еще такое повторится.

Решив не терять времени, я вышел из домика и по покрытой хвоей тропинке направился к девчонкам. На небольшой поляне, окруженной соснами, стоя рядами, обитательницы лагеря самозабвенно делали глубокие наклоны, стараясь кончиками пальцев дотянуться до голубых кед. Все в одинаковой одежде — коротких голубых шортиках и обтягивающих белых маечках с воротниками. Ну прямо пионерская идиллия. Не став мешать, я прислонился к широкому стволу.

— Нагибаемся и тянемся… Глубже…

Проводившая гимнастику девчонка, в такой же униформе, как и остальные, стояла ко мне ближе всех и спиной, давая вдоволь налюбоваться сочными крепкими бедрами, которые сейчас демонстрировали просто идеальный прогиб. Длинные темные волосы, собранные в высокий хвост, игриво скользили по спине. Короткие шортики от натяжения ползли вверх, чуть приоткрывая черные трусики. Так и подмывало пристроиться сзади, но это, пожалуй, было бы не лучшим началом для знакомства.

— Еще глубже… — с придыханием приговаривала она, показывая чудеса гибкости.

Вот только другие девчонки больше не старались. Их взгляды стали с интересом замирать на мне, в дальних рядах зашептались. Я с улыбкой махнул рукой, и шепот еще активнее разнесся по поляне. С учетом всего, лагерь казался рождественским календарем со сладостями, где непонятно, за какой створкой прячется какое лакомство — но я уже был вполне готов перепробовать их все. И начать решил с самой аппетитной, все усерднее выставляющей бедра мне навстречу и все томнее повторяющей “глубже, глубже…” Шагнув к ней, я слегка замахнулся и шлепнул ее чуть пониже согнутой поясницы.