Индекс страха
Шрифт:
Хоффман неохотно отпустил жалюзи и повернулся к коллегам.
— ВИКСАЛ получает новости от агентства «Рейтер» в цифровом виде — это дает преимущество в одну или две секунды по сравнению с трейдером-человеком, — но другие алгоритмические системы обладают таким же преимуществом.
— Кроме того, за такое время ничего нельзя успеть сделать, — сказал ван дер Зил. — Мы осуществили нашу сделку за несколько часов до катастрофы.
— Когда мы начали продажи? — спросил Квери.
— Как только открылся Европейский рынок, — ответил Джулон. — В девять часов.
— А мы можем остановить это прямо сейчас? — раздраженно спросил
— Ну, я могу выступить как бывший упрямый представитель закона, — вмешался Раджамани. — И должен отметить, что я согласен с вами, Алекс. Здесь важна тенденция; именно по этой причине я и хотел поговорить с вами утром, если вы помните.
— Да, конечно, но я опаздывал на презентацию.
«Квери не следовало нанимать этого парня, — подумал Хоффман. — Представитель закона остается им навсегда: это как иностранный акцент — тебе никогда не удастся скрыть, откуда ты родом».
— Сейчас нам следует сосредоточиться на уровнях наших рисков, если рынок оживится — «Проктор энд Гэмбл», «Аксенчер», «Экселон» и дюжины других компаний: десять миллионов прав на покупку ценных бумаг с вечера вторника. Мы сделали крупные ставки, которые носят односторонний характер.
— И мы рассказали о ВИКС, — добавил ван дер Зил. — Меня это тревожило уже несколько дней. Я ведь уже говорил вам на прошлой неделе, Хьюго, помните? — В прошлом он преподавал инженерные науки в Дельфтском техническом университете [33] и сохранил манеры педагога.
— Ну и какова ситуация с ВИКС? — спросил Квери. — Я был так занят подготовкой к презентации, что давно ничего не проверял.
— Когда я в последний раз смотрел, количество контрактов увеличилось на двадцать тысяч.
33
Крупнейший технический университет в Нидерландах.
— Двадцать тысяч? — Квери посмотрел на Хоффмана.
— Мы начали собирать фьючерсы для ВИКС еще в апреле, когда индекс стоял на восемнадцати. Если бы мы начали продавать на прошлой неделе, то получили бы солидную прибыль, и я предположил, что так и будет. Однако вместо того, чтобы сделать логические выводы и начать продажи, мы продолжали покупать. Вчера вечером приобретено еще четыре тысячи контрактов. А это очень высокий уровень подразумеваемой волатильности.
— Откровенно говоря, я серьезно встревожен, — признался Раджамани. — Если честно, сильно обеспокоен. Наш портфель полностью перекошен. У нас длинные позиции по золоту, длинные позиции по доллару, но мы в коротких позициях по всем индексным фьючерсам.
Хоффман перевел взгляд с Раджамани на Джулона и ван дер Зила — и вдруг понял, что они обо всем договорились заранее. Это была засада, организованная финансовыми бюрократами. Ни один из них не мог работать аналитиком рынка. Хоффман почувствовал, что в нем нарастает гнев.
— И что ты предлагаешь делать, Гана?
— Я считаю, что нам следует избавиться от части позиций.
— Это глупейшее предложение из всех, что я когда-либо слышал, — сказал Хоффман, раздраженно стукнул рукой по
жалюзи, и они застучали по стеклу окна. — Господи, Гана, на прошлой неделе мы заработали около восьмидесяти миллионов долларов. Сегодня утром наша прибыль увеличилась еще на сорок миллионов. А ты хочешь, чтобы мы игнорировали анализ ВИКСАЛа и вернулись к дискреционной торговле?— Я не предлагал игнорировать ВИКСАЛ.
— Оставь его в покое, Алекс, — спокойно сказал Квери. — Он всего лишь внес предложение. Его работа состоит в том, чтобы избегать рисков.
— Нет, и не подумаю. Он хочет, чтобы мы отказались от стратегии, которая приносит большой доход, демонстрируя алогичную реакцию, безумную реакцию на успех, основанную на страхе, который использует ВИКСАЛ. И если Гана не верит в алгоритмы, которые превосходят возможности людей при игре на рынке, то он работает не в той компании.
Однако тирада президента компании не произвела на Раджамани ни малейшего впечатления. У него была репутация терьера: когда Раджамани работал в УФР, [34] он пытался достать Голдмана.
— Я должен вам напомнить, Алекс, — спокойно продолжал Ганапати, — что в проспекте компании клиентам гарантируется: риску подвергается не более двадцати процентов их вложений. Если я вижу, что риск превышает данный предел, я должен вмешаться.
— И что дальше?
34
Управление по финансовому регулированию и надзору — центральный орган надзора за рынком финансовых услуг Великобритании.
— Если этот уровень будет превышен — обязан поставить инвесторов в известность. Иными словами, я должен обратиться к их советам директоров.
— Но это моя компания.
— А деньги, или большая их часть, принадлежат инвесторам.
В наступившей тишине Хоффман начал энергично массировать костяшками пальцев виски. У него снова мучительно разболелась голова, и он понял, что ему необходимо болеутоляющее.
— В советы директоров? — пробормотал он. — Я понятия не имею, кто находится в их проклятых советах.
Александр знал только, что это ничего не значащая организация, зарегистрированная на Каймановых островах, чтобы избежать налогов, которая контролировала деньги клиентов и выплачивала гонорары и поощрения хедж-фонду.
— Ладно, — вмешался Квери, — не думаю, что мы близки к подобной ситуации. Как принято говорить на войне, давайте сохранять спокойствие и продолжать. — И он продемонстрировал свою победную улыбку.
— Я бы хотел, чтобы мои опасения были зафиксированы с точным указанием времени.
— Отлично. Составьте протокол нашей встречи, и я его подпишу. Однако не следует забывать, что вы здесь недавно, а компания принадлежит Алексу. Алексу и мне, хотя мы оба тут только благодарю ему. И если он доверяет ВИКСАЛу, то нам всем следует поступать так же — видит бог, у нас нет оснований сомневаться в успешности его алгоритмов. Однако я согласен, что мы не должны забывать об уровнях рисков, и мне совсем не хочется, чтобы мы врезались в скалу, слишком увлекшись изучением монитора. Алекс, ты согласен? Тогда, с учетом того, что эти акции продаются и на рынках США, я предлагаю всем собраться в этом офисе в три тридцать, когда откроются американские рынки, и снова оценить ситуацию.