Индейцы без томагавков

Пытаясь объяснить столь, казалось бы, неожиданное возникновение чавинской культуры, вызвавшей коренной переворот в жизни индейцев области Анд, некоторые из американистов высказали предположение, что истоки этой культуры следует искать в других областях Америки, и прежде всего в Мексике. Дело в том, что в Тлатилько, неподалеку от Мехико, была найдена керамика, весьма напоминавшая керамику чавинян и примерно того же возраста. Образцы керамики, похожей на чавинскую и на ту, что обнаружили в Тлатилько, стали находить и на «трассе» Тлатилько - Чавин (например, на реке Бабахойо в Эквадоре, в гондурасской долине Улуа и т. д.). И тут возникло следующее соображение: божество, напоминающее хищника из семейства кошачьих, которое с упорным пристрастием изображали чавиняне, весьма похоже на ягуара, а между тем известно, что ягуары никогда не обитали в Андах. И тогда ученые вспомнили про уже известных нам таинственных ольмеков - людей-ягуаров, культурное влияние которых в Месоамерике было огромно. Ведь именно у ольмеков господствовал и был чрезвычайно развит культ ягуара, изображение которого мы находим в чавинской культуре. К тому же как раз к этой эпохе относятся обнаруженные в Перу уплощенные черепа. Между тем как именно у индейцев Месоамерики еще задолго до этого вошло в обычай искусственно деформировать череп. Все это давало основание предположить, что впервые высокую культуру в Центральные Анды принесли протоольмеки, люди из Тлатилько или еще какая-либо месоамериканская народность. В пользу такого вывода говорит и еще одно обстоятельство: одновременно с появлением чавинской культуры получила распространение в Перу до той поры неизвестная здесь кукуруза, между тем как в Месоамерике ее выращивали уже за две тысячи лет до этого. Но существуют и совсем другие мнения. Некоторые из перуанских ученых считают, что какая-то часть чавинян ушла на север - к Мексиканскому заливу, где и стала известна под новым именем ольмеков. Другие ученые, например крупнейший перуанский археолог индейского происхождения Хулио Сесар Тельо, полагают, будто культура чавинян родилась за Андами - в Амазонии; эту версию подкрепляет и упомянутый культ ягуара. Впрочем, все это лишь догадки, хоть и не лишенные интереса. И пока новые археологические открытия не помогут объяснить загадку чавинской «революции», имеется достаточно оснований считать, что у нее были местные корни. Наконец, напомним, что чавинская культура получила распространение на весьма обширной территории побережья и внутриматериковых районов (особенно на севере Перу), и поэтому мы по праву можем назвать ее первой универсальной культурой андской области.

Великолепные традиции распространенной почти по всем Андам чавинской культуры воспринимают и развивают в дальнейшем более молодые андские культуры (преимущественно прибрежных областей). Но от чавинской культуры они отличаются тем, что сфера их распространения ограничена. Нередко воздействие их простиралось всего лишь на две-три соседние долины. Установить точно период существования этих культур весьма затруднительно. К тому же в Южной Америке еще не закончена полностью датировка с применением радиоактивного углерода С14. Из местных культур, пришедших на смену чавинской культуре, заслуживают внимания прежде всего те, чьи следы мы встречаем на южном побережье Перу. Наиболее значительна так называемая культура паракас, развившаяся непосредственно из чавинской. Лучшее доказательство этого - тот факт, что на многих сосудах, относящихся к древнейшему периоду паракасской культуры, мы находим уже знакомый нам орнаментальный мотив - похожего на кошку хищника, столь почитавшегося чавинянами.

Недружелюбная к человеку природа засушливого перуанского побережья сохранила для будущих поколений богатые клады паракасской культуры. На полуострове Паракас были обнаружены два чрезвычайно богатых места погребения, относящиеся ко временам расцвета этой культуры. Одно из них, получившее название Паракасских пещер, представляет собой систему подземных келий, вытесанных в прибрежной скале на глубине примерно восьми метров, В этих кельях ровными рядами лежат мумии древних жителей полуострова, завернутые в прекрасно сохранившуюся материю. В каждой келье было найдено по нескольку десятков таких мумий (в одной даже пятьдесят пять).

Украшения и другие предметы, обнаруженные в Паракасских пещерах, свидетельствуют о том, что обработка металлов была единственным развитым видом местного ремесленного производства. Наряду с чистым золотом паракасские золотых дел мастера применяли и сплав золота с медью. Однако найденная там же керамика довольно примитивна. Эти люди все еще пользовались орудиями труда, изготовленными из камня или из кости (например, костяными ножами).

Но помимо предметов, которые мы находим в захоронениях паракасской культуры, заслуживают внимания и сами мумии. У абсолютного большинства их черепа не только деформированы, но и подвергнуты трепанации. Сначала американисты предполагали, что эти черепа проломлены в битве. Ведь в древнем Перу одним из наиболее распространенных видов оружия была так называемая макана, напоминающая булаву. Из шарообразного утолщения на конце ее (первоначально каменного, а позднее бронзового) выступало несколько острых шипов. И действительно, шипы обнаруженных здесь же макан в нескольких случаях весьма точно соответствовали проломам на черепах паракасских мумий.

Но сегодня ученые более склонны думать, что «трепанированные» черепа - результат какого-то особого культа паракасских индейцев. Черепа эти показывают вместе с тем, какое развитие еще в доинкский период получила в Центральных Андах медицина. Паракасские врачи (или, может быть, жрецы?) умели, например, извлечь из открытого черепа обломки костей, давящие на мозг и вызывающие паралич. Для такого медицинского вмешательства они, естественно, должны были иметь соответствующие хирургические инструменты. Такого рода инструменты - пинцеты, обсидиановые ножи, иглы, скальпели, даже турникеты для зажимания кровеносных сосудов - и были найдены (притом не только в Паракасе).

Отверстия в черепной кости, пробитые во время религиозных обрядов или в бою, индейские хирурги закрывали золотыми пластинками. Но свои хирургические инструменты они изготовляли из камня и кости. Инструменты эти настолько совершенны, что была даже предпринята попытка испробовать их в работе. Два перуанских врача провели с безупречными результатами несколько хирургических операций, используя инструменты и приемы, применявшиеся хирургами из Паракаса.

Кнесколько более поздней эпохе относится другое известное место погребений этой культуры, получившее название Некрополь. Оно также было открыто на Паракасском полуострове. В 1925 году уже упоминавшийся нами американист из перуанских индейцев Хулио Тельо в результате длительных раскопок открыл небольшой подземный городок. В гробницах, сделанных из камня и необожженных кирпичей, он нашел 429 мумий, подобных тем, что были обнаружены в Паракасских пещерах. На многих из них были золотые подвески, а у некоторых золотые украшения были вставлены в уши, ноздри, рот. В могилы умерших родственники клали также каменные топоры, красивые гончарные изделия и большой запас всякой снеди. Но гордостью паракасских могил являются ткани, в которые одеты и завернуты покойники. Эти ткани расписаны великолепным многоцветным орнаментом - стилизованными изображениями птиц, зверей и диковинных страшилищ. Паракасские красильщики умели изготовлять замечательные по яркости краски, особенно синюю, зеленую, желтую и коричневую. И вообще паракасские ткани из Некрополя, по мнению специалистов, можно признать наиболее искусными текстильными изделиями древности.

Спаракасской культурой тесно связана другая важная локальная культура - наска (100-500 годы н. э.), следы которой мы встречаем в долине того же названия, а также в долине Ика в южном Перу. Но если паракасскую культуру мы лучше всего знаем до ее замечательным тканям, то наска оставила нам превосходные гончарные изделия. Без помощи гончарного круга здесь создавались совершенные по форме, покрытые глазурью сосуды. Основной цвет керамики наска - ярко-красный, но наряду с красным гончары культуры наска использовали еще десять цветов.

Носители культуры наска не оставили после себя ни роскошных дворцов, ни святилищ, ни пирамид. Эти индейцы явно были прежде всего хорошими земледельцами, хорошими ремесленниками и не проявили особых способностей в качестве градостроителей или создателей государств. Однако именно с этой культурой связаны два удивительных открытия, которые еще не получили исчерпывающего объяснения. Первое из них - загадочная постройка, которой современные перуанцы дали название Ла-Эстакериа. В среднем течении реки Наска совершенно правильными рядами стоят десятки и сотни стволов альгарробы (сладкого стручечника). Центром удивительного памятника является четырехугольник, образуемый 12 рядами стволов по 20 «колонн» в каждом. В абсолютно сухой местности, где за целый день не подует ветерок, сооружение из стволов сладкого стручечника сохранилось в точно таком же виде, каким оно было создано более тысячи лет назад носителями культуры наска. Между собой археологи обычно называют этот удивительный памятник Деревянным Стоунхенджем. Настоящий, английский Стоунхендж был, безусловно, связан по своему назначению с календарем. Однако назначения индейской Эстакерии ученые еще до конца не выяснили.

Неподалеку от морского берега, в области Наска, в долине Пампа-де-Пальпа, имеющей 70 километров в длину и 2 в ширину, в послевоенные годы было сделано, очевидно, одно из самых поразительных открытий во всей Южной Америке. Эта неширокая многокилометровая долина испещрена множеством мелких углублений, составляющих ровные линии, и покрыта бесконечными рядами камней, также составляющими прямые линии, расходящиеся от холмов, пригорков и других возвышенных мест. Многие линии идут параллельно друг другу или образуют замкнутые пространства, по окраске отличающиеся от поверхности Пампа-де-Пальпа. В других местах мы находим такого же рода огромные спирали.

Эти странные ряды камней и цепочки углублений заставили наконец исследовательницу Марию Рейче посмотреть на всю долину сверху, с борта самолета. И тому, что она увидела, трудно было даже поверить. Кроме различных линий, ее взору представились огромные изображения птиц, пауков, рыб, змей, обезьян, лисиц и других животных. А поскольку эти гигантские изображения животных можно обозреть лишь с высоты птичьего полета, с «неба», напрашивается предположение, что создатели каменных рисунков адресовали их тем, кто живет на небесах, то есть своим богам.

Авторы этой уникальной галереи, по всей видимости, тоже принадлежали к индейцам наска, населявшим эту область полтора тысячелетия назад. При этом сами изображения, запечатлевшие в этой галерее посреди пустыни животных, вероятно, почитавшихся священными, в точности соответствуют тем, какие мы видим на прославленной керамике наска.

Обозрение местности с самолета позволило американистам сделать еще одно открытие. Они увидели выложенные из камней прямые линии во много сотен метров длиной. Некоторые из них идут параллельно друг другу, иные перекрещиваются, третьи образуют огромные треугольники. Перуанская американистка Мария Рейче, попытавшаяся первой распутать клубок этой таинственной каменной геометрии, установила, что 23 прямые линии, очевидно важнейшие, расходятся из общего центра - из квадрата с трехметровым основанием. Одна из этих прямых указывает положение солнца в момент равноденствия, две другие - солнцестояние. Длина большинства прямых в точности равна 182 метрам. Иные же имеют протяженность в 26 метров. Наконец, здесь встречаются линии длиной в несколько километров.