Индиго

Двадцать минут спустя Алекс вышел на сцену, а я направилась в его гримерку, собираясь поспать. Перелет из Северной Америки и смена часовых поясов вымотали меня. Я знала, что нужно пережить это, но, если я задремаю, это не станет концом света. Блэйк тоже был там, спиной ко мне, разговаривал по телефону. Он не мог видеть меня, вот почему он кричал и размахивал руками. Я глубоко вдохнула, заявляя о своем присутствии, но голос Блэйка раздавался в пустой комнате.

– Да, Дженна. Да. В сотый раз: все под контролем. Мы слили фотки, и теперь он думает, что из-за этого не пускаем его в Интернет. Все интервью и публичные выступления отложены на время турне. Он ничего не подозревает. Он даже девчонку эту не помнит, которая их сделала. – Блэйк остановился, слушая агента Алекса на другом конце.

Кровь застыла в венах. Они выложили те фотки?

Потом я вспомнила разговор с Лукасом. Речь шла о диверсии… о том, чтобы удержать Алекса офлайн. О встрече с Уиллом Бушеллом… вот блин.

– Слушай. Слушай… Да послушай! Черт возьми, женщина. У тебя яйца размером с арбуз. Ты хоть понимаешь, что это некрасиво? И прежде чем ты что-нибудь скажешь: да, я осознаю, что не являюсь единственной целью твоей жизни. Мы выиграли достаточно времени. Он не проверит, потому что ему плевать. На все. Вообще. Его хрен мог оказаться на обложке Vogue в берете и с сигаретой, торчащей с конца, а он даже не узнал бы его, проходя мимо газетного ларька. Он рок-звезда, Дженна. Не неудачник из реалити-шоу, которого никто не знает. – Блэйк вытер лицо, потом повернулся и уставился прямо на меня. Его телефон все еще был прижат к уху, когда он сказал:

– Так, почти никто. Нянька знает. Сейчас улажу. Пофлиртуем позже?

Судя по стону Блэйка, трубку бросили. Руки так и чесались залепить ему пощечину, а я не могла понять причину. Мне не нравился Алекс, но это не значит, что мне нравилась мысль о предательстве его команды. Черт, мне даже не хотелось быть частью так называемой команды, и я все еще считала эту затею дерьмовой. Люди, которым он доверял, обманули его. Почему они продали его? Может, они хотели, чтобы он сорвался?

– Все совсем не так. – Он поднял руки вверх, лицо сморщилось в гримасе.

– Говоришь, как изменяющий муж, так что отвечу, как жена, которой изменили: все именно так. – Слова прозвучали изнутри. Они были злыми и хриплыми. – Вау. Какие вы… неблагодарные.

– Ты не понимаешь, как много поставлено на карту. Алекс одержим Фэллон. Если он узнает, что она помолвлена с его заклятым врагом, то покатится по самой страшной нисходящей спирали. Ты потеряешь работу. Турне закончится, так и не начавшись. Его карьера, скорее всего, завершится, не говоря уже о том, что ему придется заплатить миллионы долларов за нанесенный ущерб. Мы не можем просто сказать ему, чтобы он не заходил в Интернет два с лишним месяца без каких-либо объяснений. Мы делаем все возможное, чтобы помочь ему. Все, кому он небезразличен, участвуют в этом. Его семья, друзья, члены группы. Все. Ты все испортишь и, клянусь, Инди, наживешь себе множество врагов в Голливуде. – Блэйк указал на меня рукой с телефоном.

Я моргнула, недоверчиво глядя на него. Он что, серьезно?

– Блэйк, – я сделала шаг, – не важно, как ты это объяснишь, ты врешь клиенту. Своему бывшему соседу. Другу. Можешь оправдываться до конца дней, но все равно ты слил его интимные фотки, чтобы удержать его от выхода в Интернет, и это паршиво.

– Не я. Одна из его девок на ночь. Мы заплатили ей, и часть денег отправилась на благотворительность, так что не все так уж паршиво.

– Ты пристыдил своего друга, и тот факт, что он не чувствует себя жертвой, не отменяет той истины, что он – пострадавшая сторона.

– Не прикидывайся святошей, Индиго. Часть твоей работы – ходить с ним в уборную. Ты тоже едешь в этом поезде, девочка. То, что твоя совесть меньше запятнана, не значит, что она чиста.

Глаза мои округлились.

– Я скажу ему. – Я топнула ногой, словно хотела раздавить несуществующего таракана.

– Тогда уходи, – невозмутимо сказал Блэйк. Выражение его лица из тревожного и настороженного стало воинственным в мгновение ока. Он сделал шаг навстречу мне, сокращая расстояние между нами. Я чувствовала его дыхание – корицу и фруктовую жвачку. Свежий и легкий аромат, для которого Алекс был слишком сексуален.

– Стоит ему узнать правду, он бросит все и побежит за наркотой. А при таком раскладе нам больше не понадобятся твои услуги, Зигги не получит необходимую ему медпомощь, а Крейг так и останется жалким неудачником, пристрастившимся к содовой. Подумай, перед тем как натворить глупостей, Инди. Ты можешь очень легко разрушить свою жизнь.

Я уставилась на Блэйка.

Он вздернул подбородок и одарил меня жестким взглядом.

Он знал. Знал все о моей семье, о наших финансовых проблемах, даже о шунтах для Зигги.

Откуда, мать его, он в курсе?

Я проходила анкетирование в отделе кадров при устройстве на работу. Девушка с педикюром задала мне две сотни вопросов, на все я ответила честно. Ей наверняка заплатили. Теперь у Дженны и Блэйка имелись рычаги давления на меня. Может, и у Алекса тоже. Черт, насколько мне известно, всем участникам турне было известно о моих нуждах и проблемах племянника.

Чувствуя, как кровь закипает от гнева настолько, что меня затошнило, я развернулась и вылетела из гримерки Алекса. Я уже не хотела спать и не ощущала смены часовых поясов.

Я проснулась.

Дрожала, как и мое непокорное сердце.

Сгорая заживо.

Глава пятая

Алекс

Один – число одиночества,Поэтому ты сказала, что нам вдвоем лучше быть,Но как оказалось, детка, обо мне тебе легко позабыть.И забавно ведь то, что если вернешься ты, я приму тебя и прощу,Вот только сердце твое будет разбито, когда я первым тебя отпущу.

Все хотят быть рок-звездой. Это почти как стать божеством, но люди всегда забывают, что у бога куча дел.

Бог созидает. Двадцать четыре чертовых часа семь дней в неделю.

Богу поклоняются.

От него ждут ответов, успокоения, исполнения просьб.

И когда же ему спускаться на землю и общаться с людьми? Бог вынужден разочаровывать.

Понимаете, когда ты рок-звезда, фанаты подпитывают твои ожидания.

И ты почти всегда жадно проглатываешь их и просишь добавки.

Потому что тебе хочется верить, что ты гений, чьи тексты бессмертны, чьи мелодии пронзают насквозь. Хочется быть незабываемым, неотразимым и уникальным. И не хочется верить, что после этого ничего нет, но это так. Ты можешь быть отчаянным ублюдком с миллионами в карманах и каждую ночь трахать разных моделей, но в итоге ты всего лишь человек.

Да, простой человек. Но другие хотят видеть в тебе нечто большее. Вот как я оказался здесь. Там, где я нахожусь сегодня. Я стал тем самым смехотворным клише, над которым надсмехался в юности. Никому не нужный алкоголик-наркоман, который никогда не бывает один, но всегда чувствует себя смертельно одиноким.

Первый раз я обрел настоящую близость не когда в четырнадцать лет переспал с Лорой, дочерью водителя грузовика, на скамейке в парке Кассиобери. Я ощутил ее, стоя перед тысячами незнакомцев и исполняя свои песни. Умоляя их полюбить меня. Поверить в меня. Поддержать. И. Они. Дали. Мне. Это.