Индивид и социум на средневековом Западе

(3) Zoepf L. Das Heiligen-Leben im 10. Jahrhundert. Leipzig; Berlin, 1908.

(4) Карсавин Л.П. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках, преимущественно в Италии. Петроград, 1915; Бицилли П.М. Салимбене (Очерки итальянской жизни XIII в.). Одесса, 1916.

(5) Карсавин Л. П. Цит. соч. С. 14.

(6) Бицилли П.М. Цит. соч. С. 8, 9, 15. В дальнейшем изложении я опираюсь прежде всего на это исследование. См. также краткий, но содержательный очерк М.Л.Андреева в кн.: История литературы Италии. Т. I: Средние века. М., 2000. С. 257–260. Отмечая интеллектуальную заурядность Салимбене-писателя, М. Л. Андреев подчеркивает особенности изображения этим автором как упоминаемых им персонажей, так и самого себя, а именно: в противоположность Августину и Абеляру, этот францисканец ограничивается преимущественно внешними характеристиками индивидов и не склонен (или не способен?) углубляться в их внутренний мир. «Его автобиография совершенно не исповедальна. Если мы что-то и знаем о его „внутренней“ жизни… то только из жизни внешней… Интерес к индивидуальному началу — вот в чем основная отличительная особенность „Хроники“ Салимбене. Именно он угадывается за повышенным вниманием к анекдоту и ко всему тому, что стоит вне норм или норму пародирует… К изображению индивидуальности Салимбене идет не через внутренний мир, а через мир внешний, но повернутый своей непарадной стороной или вообще вывернутой наизнанку — его понимание индивидуальности поверхностно (с нашей современной точки зрения), но его интерес к ней неподделен…» (там же. С. 260). Другая особенность «Хроники» Салимбене состоит в том, что, по-видимому, вследствие ограниченности его образования он не злоупотребляет ученой топикой, а потому рисуемые им лица и ситуации подаются живо и наглядно. Латынь «Хроники» Салимбене, по наблюдению М. Л. Андреева, «кажется живым языком (и вероятно, такой и была разговорная латынь средневековых магистров, лекарей, священников): так много в ней неизвестных классике слов и выражений, так далеко ушла она от классического синтетизма (и от средневековых риторических моделей она также весьма далека)» (там же. С. 257).

(7) Бицилли П. М. Цит. соч. С. 296. Этот автор пишет о пессимизме, окрашивавшем настроения итальянского общества на рубеже XIII и XIV веков, Ж. Делюмо — о чувстве страха и греховной виновности (Delumeau J. La Peur en Occident (XIV^e– XVIII^e siecles). Une cite assiegee. Paris, 1978; ejusd. Le peche et la peur. La culpabilisation en Occident (XIII^e — XVIII^e siecles). Paris, 1983), А. Ф. Лосев — об «оборотной стороне» титанизма Возрождения (ЛосевА. ФЭстетика Возрождения. М., 1978).

(8) Бицилли П. М. Цит. соч. С. 86.

(9) Там же. Бицилли опирается в этих выводах на труды Бедье: Bedier J. Les legendes epiques. Paris, 1914.

(10) БициллиП.М. Цит. соч. С. 131, 137.

(11) Bedier J. Op. cit. T. I. P. 57.

(12) Бицилли П.М. Цит. соч. С. 143.

(13) Steinen W. von den. Der Kosmos des Mittelalters. Von Karl dem Gro?en zu Bernard von Clairvaux. Bern; Munchen, 1959. S. 372, n. 104.

(14) См.: Duby G Saint Bernard, l'art cistercien. P. 78.

(15) Бицилли П.М. Цит. соч. С. 146.

(16) Morris С. Op. cit. Ch. 4. ¹⁷Бицилли П.М. Цит. соч. С. 145.

(18) Там же. С. 184.

(19) Chronica fr. Salimbene de Adam / Ed. Holder-Egger (Monumenta Germaniae Historica, XXXII). P. 643.

(20) Цит. из: Pseudo-Bernard, Meditationes… // P.L. T. 184. Col. 494–495 в кн.: Gilson E. L'esprit de la philosophie medievale. Paris, 1969. P. 223.

(21) Цит. по: Бицилли П.М. Цит. соч. С. 111.

(22) Там же. С. 114.

(23) S. Gregorii ер. Turonensis. De Miraculis s. Martini // P. L. T. 71. Col. 911–912.

(24) Библер В. С. Образ Простеца и идея личности в культуре Средних веков // Человек и культура. Индивидуальность в истории культуры. М., 1990. С. 104.

(25) Там же. С. 102.

(26) См.: Schmitt J.-C. Les «superstitions» // Histoire de la France religieuse, t. 1, Des dieux de la Gaule a la papaute d'Avignon (des origines au XIV^e siecle) / Ed. J.Le Goff. Paris, 1988. P. 417–551.

(21) Библер B.C. Цит. соч. С. 104–105.

(28) Там же. С. 102.

Теология: persona divina или persona humana! ^*

(1) P.L. Т. 64. Col. 1343. Алан Лилльский (ум. 1202) придерживался другого определения «персоны», опять-таки восходившего к Боэцию: «Etiam apud illos qui tractant comoeclias vel tragoedias persona dicitur histrio qui variis modis personando diversos status hominum repraesentat, et dicitur persona a personando». P. L. T. 210. Col. 899A. — «Авторы комедий и трагедий именуют персоной актера, который на разные голоса изображает людей различных положений; так что слово persona — от personando (звучать, говорить)». См.: Rheinfelder H. Das Wort «Persona». Halle, 1928. S. 19.

(2) Thomae Aquin. Summa Theol. I, qu, 29, art. 3.

(3) Historisches Worterbuch der Philosophie / Hrsg. von J. Rittert und K.Grunder. Bd. 7. Darmstadt, 1989, s. v. Person. S. 276 ff.

(4) См.: Лосский В.П. Богословское понятие личности // Богословские труды. М., 1970.

(5) Николай Кузанский. Сочинения. М., 1988. Т. 2. С. 497; Т. 1. С. 163. ⁶P. L. Т. 83. Col. 367–398.

(7) См.: Adolf H. On Mediaeval Laughter// Speculum, 1947. Vol. XXII. № 2 P. 251.

(8) См.: Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. С. 281.

(9) Die Gesetze der Angelsachsen / Hrsg. von F. Liebermann. Bd. I.Tubingen, 1960. S. 444–453.

(10) Ulimann S. Le vocabulaire, moule et norme de la pensee // Problemes de la personne. P. 260–263.

Бертольд Регенсбургский: притча «О пяти фунтах» ^*

(1) Библер В. С. Образ простеца и идея личности в культуре Средних веков // Человек и культура. М., 1990. С. 81 — 125.

(2) Я склонен принять сторону Л. М.Баткина в его полемике с С. С. Неретиной, которая пишет о персонализме Абеляра. Ее оппонент, разумеется, прав, когда он подчеркивает невозможность преодоления теологического барьера, отделяющего понятия «ипостаси», «субстанции» и божественной «персоны» от понятия человеческой личности или, как он предпочитает говорить, индивидуальности (Боткин Л.М. Новые бедствия Пьера Абеляра // Боткин Л. М. Пристрастия. М., 1994. С. 110–112). В этом споре Баткин находит поддержку у Фомы Аквинского (Summa Theol. I, questio XXIX, art. I — 3). Однако проблема заключается в том, представляла ли собой интерпретация великим схоластом XIII века вышеупомянутых понятий единственно возможный в то время ответ. В центре внимания Аквината — божественные «ипостаси», а не человеческий индивид. Подобные рассуждения, видимо, вполне удовлетворяли ученых богословов и студентов университетов, но едва ли могли что-либо сказать всей массе верующих. Поэтому я считаю необходимым обратиться к анализу текста, оставленного современником Фомы Аквинского, но адресованного «простецам».

(3) «Несмотря на форму проповеди, сочинения св. Антония не представляли собой записей реально оглашенных перед народом проповедей и предназначенных для такого оглашения. Основной целью, руководившей св. Антонием при их написании, была педагогическая: создать идеальный образец, „модель“ церковной проповеди для обучения по нему проповедников-францисканцев» (Задворный В. Л. Жизнь и сочинения святого Антония Падуанского // Св. Антоний Падуанский. Проповеди. М., 1997. С. 41). В.Л.Задворный, в свою очередь, опирается на суждение L. Frasson (La personalita di S. Antonio di Padova nei suoi Sermoni // I volti antichi e attuali del Santo di padova. Colloquio interdisciplinare su «l'imagine di S.Antonio». Padova, 1980).

(4) Я уже касался этой проповеди в других своих работах, но в разных контекстах рассуждения Бертольда о человеке и обществе приобретают, по моему убеждению, новый и несколько иной смысл. См.: Гуревич А.Я. Средневековый купец // Одиссей. Человек в истории -1990. М., 1990. С. 97–131; Онже. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. С- 198–211; Gurevich A. The «Sociology» and «Anthropology» of Berthold von Regensburg // Journal of Historical Sociology. 1991. Vol. 4. № 2. P. 112–120.