Индийские сказки
Шрифт:
Сказал это образ счастья купца и удалился в одну сторону, а с другой стороны показалась утренняя звезда.
И вот купец проснулся, открыл глаза, но ничего поблизости не увидел, кроме цыновки. Подивился он и стал думать: «О аллах, что за сон я увидел! Как его истолковать? Ничего я в нем не понимаю. Но ты, милосердный творец, что захочешь, то и сделаешь».
Купец еще долго раздумывал о своем сне, как вдруг подошел брадобрей с сумкой подмышкой. Купец подозвал его и приказал:
— Побрей мне голову!
Вскоре к ним подошел какой-то брахман. Тут купец вспомнил свой сон, велел брадобрею подождать, а сам принялся бить палками брахмана и бил его до тех
— Смотри, никому про это не рассказывай!
Брадобрей обрадовался и подумал: «Ну и чудеса творит аллах! Вот так колдовство!» Сунул золото подмышку и пошел домой. А дома взял в руки толстую палку, сел у двери и стал ждать, не пройдет ли мимо какой-нибудь брахман — задумал превратить его в золото.
Немного погодя мимо прошло несколько брахманов. Брадобрей зазвал их всех к себе и хорошо угостил, а спустя час взял свою толстую палку и принялся колотить гостей, да так жестоко, что у них черепа потрескались и тела облились кровью. Брахманы кричали что есть силы:
— Ради богов, придите кто-нибудь на помощь! А не то мы безвинно погибнем от руки этого брадобрея!
На крики сбежались соседи. Связали брадобрея, отвели его к судье и заявили:
— Глядите, господин! Что же это делается? Уж если низкие брадобреи принялись убивать брахманов по соседству с нами, то все мы погибнем! А живем мы на вашем судебном участке.
Судья спросил брадобрея:
— За какую провинность ты бил этих несчастных? За какую вину разбил головы беднягам?
— Привет владыке! — отвечал тот. — Нынче утром я пошел брить такого-то купца, а пока я его брил, к нему подошел брахман. Купец принялся бить его палкой. Ударил раз-другой, а из брахмана дух вон. Умер и весь золотым сделался. Я и подумал, что стоит убить палкой какого-нибудь брахмана, все равно какого, и он превратится в золото. Тут меня жадность обуяла. Бросился я на этих брахманов и принялся их колотить — понадеялся, что они тоже золотыми станут. Но как назло ни один брахман не превратился в золото, а я в беду попал. Вот в чем моя вина. Делайте со мной, что хотите!
Тогда судья вызвал купца и сказал ему:
— Выслушай, что говорит брадобрей, и скажи правду: что в его показаниях верно, а что нет. Мы слыхали, что ты сегодня умертвил брахмана и сделал из него золото. А брадобрей, глядя на тебя, задумал убить этих брахманов, но только избил их до полусмерти.
— Покровитель рабов! — сказал купец. — Этот брадобрей — мой слуга. Сегодня он помешался — бродит как безумный по всему городу, бьет кого попало и буйствует. При чем тут я? Известна пословица: «Кто проливает чужую кровь, тот своей шеей платится». Вы судья. Что считаете нужным, то и делайте. А мне на что убивать людей?
Судья поверил его показанию, успокоил и отпустил толпу, а брадобрея наказал.
Попугай досказал эту сказку и молвил Худжасте:
— Если тебе надо идти, иди, а то сейчас уж поздно. Или пойди завтра под вечер.
Выслушала его госпожа и хотела было уйти, чтобы соединиться со своим возлюбленным, но в это время настало утро, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она заплакала и прочла такие стихи:
Все той же скорбью и ночью и днем разлука терзает, Днем тоска нас томит, ночью муки терзают.Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста пошла отпрашиваться к попугаю и сказала:
— Ты хорошо знаешь, что я с каждым днем все больше слабею, а лицо мое желтеет от недомогания. Ни к чему на свете не лежит душа; ни с кем не хочет говорить сердце.
Без тебя мне ни на миг покоя нет, Но плакать, голову прикрыв полою… нет! Трепетное сердце человека мучит, Но с холодным сердцем пусто жить и скучно.— Не тревожься, госпожа, — сказал на это попугай, — и не уводи сердце на путь безнадежности. Обрати взоры к богу. Он великая причина всех причин; он внемлет твоим молитвам и выполнит желания твоего сердца.
Тоскою душу ты не растравляй. В коране сказано: «Не унывай!»А я всячески стараюсь тебе помочь. Зачем ты сжигаешь свою юность, и почему у тебя то и дело слезы на глазах? Верь мне, я во что бы то ни стало приведу тебя к твоему другу!
— Дорогой мой, — проговорила Худжаста, — как странно, что оба мы сообща стараемся, но ничего у нас не выходит! Как понять премудрость аллаха, и почему судьба моя так непостоянна? Ведь и суток не проходит, как она меняется. Ох, горе мне, горе!
— Наше дело не трудное, Худжаста, — отозвался попугай. — Разве ты не слыхала, как лягушка, шершень и птички объединились и убили слона, хотя он огромный и страшный? А наше дело разве так уж трудно, чтобы нам с тобой его не сделать? Если будет угодно всевышнему аллаху, ты скоро встретишься со своим другом и успокоишься.
Выслушала Худжаста попугая и сказала:
— На устах твоих масло и сахар! Да обрадует тебя господь за то, что ты утешаешь мою душу такими речами! Но что это за сказка? Расскажи!
Попугай начал рассказывать:
— В одном городе росло ветвистое дерево. Пара птичек сладкоешек [45] свила на его суку гнездо, и самка принялась откладывать яйца.
Однажды случилось так, что подошел бешеный слон и принялся тереться брюхом о дерево. От толчка дерево закачалось, и яйца выпали из гнезда. Тогда сладкоешка в испуге бросил свою самку, сел на другое дерево и стал вздыхать и стонать. Известна пословица: «Куда мышам против кошки!» Но он все-таки думал: «Как бы отомстить этому сильному врагу?»
45
Сладкоешка (в тексте «шакар-хур» — т. е. «питающаяся сахаром») — птичка из семейства нектарниц. Долгоклюв (в тексте «дараз-нок»), по-видимому, — той же породы — у нектарниц клюв длинный и тонкий.
Думал-думал сладкоешка, потом полетел к другой птичке, своему закадычному другу, которого звали долгоклюв, и рассказал ему про все, что случилось.
— Обидел меня слон, — говорит, — сделай так, чтобы он издох. Отомсти ему за меня. Ведь ты мой друг, а друзья должны помогать друзьям вовремя.
— Слушай, брат, — ответил долгоклюв, — убить слона нелегкое дело. Одному мне это не под силу. Но я знаю одного шершня, он мой лучший друг и гораздо умнее меня. Надо нам с ним посоветоваться. Что он скажет, то и сделаем.