Infernal

В Лизе это не главное. Что я испытываю к ней, нельзя объяснить словами. Лизу необходимо чувствовать. Каждый день, каждый час, каждую минуту, секунду за секундой проглатывая её. Проглатывая целиком, как невесомые мыльные пузыри. Невыносимо. Я снова думаю о ней – это невыносимое колдовство, это наваждение. Я думаю о ней, а думает ли она? Обо мне? Она любит меня? Конечно. Изменяла ли она мне? Думаю, нет. Изменял ли я ей – нет! Но трахал фанаток Билана в концертных гримёрках? Да!

Медленно сознание погружается в лёгкий транс. Уже не смущают дурные запахи. Веки смыкаются дружным хороводом, и я ничего не чувствую. Только её одну.

– Ластов! Очнись!

От дерзкого прикосновения в плечо я поднимаю липкие ресницы.

Чья-то тяжёлая ладонь продолжает хлопать меня по спине.

– Домчались, – с трудом узнаю голос Секира. – Ты наш должник. Такой крюк пропороли. В следующий раз добирайся сам. Белкин почти уснул, а Мери хочется по нужде.

– Хотелось. Уже перехотелось, – доносится раздражительный писк.

Нехотя поднимая туловище, со скрипом выкатываюсь из салона нару ж у.

– Спасибо, ребят. Созваниваемся днём и кровь из носу встречаемся с Моховским. Лады? Не загуляйте там, чтоб не пришлось за вас краснеть, – призываю я, нравоучительно уставившись на Мери.

– Катись! – раздражённо вещает Секир и обнимает княжну за талию.

Махнув, как пушистым хвостом, выхлопной трубой, говнолимузин отчаливает.

Застыв минуты на три, я пытался вспомнить трёхзначный код от подъезда. Одновременно, как слепой старец, оглядывался по сторонам. Заметил, как стало светлее. Рядом на стоянке дремали машины, среди которых красовалась и Маздочка. Её не заметил. Моя невинная девочка неприлично заставлена плохими парнями с подвеской, тонированными стёклами и не по сезону шипованной резиной. О чём это я? Оборачиваюсь на цифровое табло. Память не пропьёшь. Вспомнил. Ровно в два пятьдесят.

– Лиза? От этих придурков сложно отделаться, – говорю я, закрывая за собой дверь. – Как всё осточертело! Вечные корпоративы! Чёрт бы их побрал! Лиз?

Никто не отвечает. Неужели её нет?

Её терпение лопнуло, и она просто послала меня куда подальше? Вздор! Я часто позволяю себе подобные экзерсисы. Отзовись, любимая? В квартире темно и нет признаков жизни. Квартира пуста. Именно с такой обстановкой я прощался днём. Лиза не приходила?

Стянув ботинки и скинув пиджак с разболтанным галстуком, я первым делом плюхаюсь на диван. Невероятная тяжесть и усталость пронизывают тело. Но от пустого одиночества даже хмель уходит на задний план, уступая первенство одним и тем же вопросам. Что? Где? Когда?

Пожалуй, всё относится к ней. В любой последовательности и под любым соусом.

Вопросы остаются без ответа.

Судорожно пытаюсь сообразить, где бы она могла быть? Не предупреждала ли, что задержится, гадаю я, перебирая все возможные варианты. Пошла с подружками в караоке? Почему бы и нет. Чем она хуже?! У нас вполне либеральные отношения, и Лиза не раз поступала так, но предупреждала заранее. Предупредила ли сейчас? Не помню. Провал. Предупреждала, естественно, но я ничего не соображаю.

Перебираюсь на кухню и достаю из холодильника недопитое пиво. Не думая о последствиях, допиваю его с первого залпа и отставляю бутылку в сторону. Сразу легчает на душе, и возвращается память. Чёрт возьми! Она предупреждала меня. Она всегда ставит меня в известность, если что-то случается. Я же позволяю себе не быть столь порядочным и пунктуальным.

С обескураженной улыбкой я вспоминаю про телефон. Возвращаюсь в прихожую и долго шарю по карманам, коря себя за неосмотрительность. Терять мобильник – никуда не годится. Тем более, если его спёрла та потаскушка или прикарманил небритый водила. На дне пиджака нащупываю что-то твёрдое. Зря грешил на людей. Телефон на месте, но Лиза не отвечает. Что-то со связью.

Со второго захода ложусь на диван, телефон кладу рядом и представляю себе её. Мы знакомы почти тысячу лет, и почти тысячу лет мы вместе. Пусть слегка загнул, но вот-вот будет первый год отношений, но что это значит по сравнению с вечностью? Для кого-то и год – каторга. Для других пятьдесят лет пролетают как один день вечного медового месяца. Но наш медовый месяц давно прошёл. Мы давно не летаем в облаках. Начинается кризис. Типичное развёртывание сюжета любого романа. И я не раз это проходил и не раз давал себе возможность не выдержать этого кризиса. И не выдерживал. Уходил. Завязывал сомнительные интрижки, а иногда позволял себе окунуться в новый мир под названием: «Настоящая вечная любовь!». Чаще получалась любовь не вечная, часто не настоящая, а очередная, с прелюдией, процессом и планомерным завершением. В среднем год – не больше. Магическое число моей жизни. Мало кто задерживался дольше, если только год выходил високосным. Тогда на нём я протянул до двух безумно безумных лет. Но дело всё равно кончилось плохо. Или хорошо? Ведь иначе я бы не встретил Лизу, а с ней мне особенно сладостно. Несмотря на скорые предвестники краеугольного юбилея, никак не хочется завершения, как не хочется предуготованного финала. Серьёзно, не хочется.

А ей? Не спрашивал. Нет! И ей нужно остаться со мной. Лиза дорожит отношениями в десятки раз сильнее, чем я. Лиза – оплот наших чувств, она их творец, но она и судья их. И куда склонится чаша весов, решать не мне, но ей.

Будь же гуманна, Лиза…

В замочной скважине осторожно пробирается ключ. Это Лиза! Прислушиваюсь, пытаясь поймать её шаги, шорох и дыхание. Замок поддаётся, и приоткрывается дверь. До меня доходит её ускользающий пряный запах. Встать и идти к ней лень, но тело неприподъёмно. Затаившись, я жду, чтоб она сама увидела меня первой.

Как же удачно, что я очутился в квартире раньше. Получится притвориться, что я полночи жду её здесь и никак не могу не заснуть. И это действительно так. Никто не разубедит её в обратном. Я словно и не тусил в стриптизклубах, а как верный семьянин дожидался беглую жёнушку у домашнего очага. Но мы не женаты. И никто из нас даже не зарекался.

– Милый?! – сладкий звук нарушил безмятежную тишину.

Не удержавшись, я раскрываю себя, выходя из тени.

– Ты пришла? Уж не надеялся, что дождусь тебя этой ночью.

– Уже почти утро, – как ни в чём не бывало отвечает Лиза.

Она проходит в гостиную и застаёт меня неприлично развалившимся, задёрнув ноги на спинку дивана.

– Уже почти утро, – передразниваю я. – И где ты была?

– А ты где?

– С двумя раздолбаями пьянствовал и смотрел стриптиз, – говорю я, опуская ноги.

Я старался всегда быть честным и не скрывать от неё лишнего. В разумных пределах, естественно. Но что такого, если я поглазел на трёх роскошных, но призрачных девочек топлес? И что такого в том, что прокатился в компании с лермонтовской куртизанкой? Ничего плохого. Я чист. Всё честно. Честно и чисто. Как законы Мёрфи. И может в этом и есть успех наших отношений. Мы стараемся ничего не утаивать, давая волю эмоциям, а иногда и желаниям. Но это пока не к месту.

– В каком клубе? – начинает она допрос.

– Не помню.

– Разве?

– Не важно. Какая, на фиг, разница?! А ты решила немного прогуляться?

– Да так… – кинула она сумочку в кресло. – Адель пригласила развеяться. Угадай, куда? Не напрягай извилины. Ты не поверишь, я тоже ходила на стриптиз. Мужской. К женщинам я не испытываю столько страсти. Получился девичник: Адель, я и ещё две необязательные знакомые. Одна – стерва с работы, а вторая – приятельница Адель. Весело провели время. Я звонила тебе, пыталась предупредить, чтоб ты не волновался, но ты был так занят разглядыванием пышных попок, что не соизволил ответить любимой. А я набирала тебя раз пять!