Инферно Габриеля

— Но ты упустила один вопрос.

— Вот ты о чем, — вспомнила Джулия. — Я не знала, что сказать насчет приручения.

— Ты говорила, что тебе очень нравятся слова Лиса о приручении. Я подумал… ты догадаешься.

— Я понимаю, о чем говорил Лис. А о чем ты…

— Попробую объяснить. Я не жду, что ты мне поверишь, но очень хочу заслужить твое доверие. Возможно, когда-нибудь ты поверишь мне разумом и постепенно начнешь доверять телом. Это и есть приручение, о котором я писал. Я хочу с предельным вниманием относиться к твоим желаниям, потребностям… даже капризам.

— И как ты собираешься меня приручать?

— Мои поступки покажут тебе, что я достоин доверия.

Габриель подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони. Их губы разделял какой-то дюйм. Джулия закрыла глаза, затаила дыхание. Она ждала поцелуя.

Но их губы не встретились.

Ее лицо чувствовало теплое дыхание Габриеля. Джулия высунула кончик языка и медленно провела по верхней губе, предвкушая поцелуй. Как уже не раз бывало, по ее спине пронеслась жаркая волна.

— Ты вся дрожишь, — прошептал Габриель, окутывая ее новым теплым облаком. — Я чувствую: ты покраснела. Ты отзываешься всем телом. Оно сразу же расцветает.

Габриель погладил ей веки. Джулия открыла глаза и увидела перед собой два синих омута.

— Как у тебя расширились зрачки, — улыбнулся он, едва касаясь ее губ. — Дыхание участилось. Ты знаешь, о чем все это говорит?

— А он назвал меня фригидной, — вдруг призналась она, хотя ей было стыдно произносить эти слова. — Холодной как лед. И это его злило.

— Да он просто щенок, не имеющий никакого представления о женщинах, слепой и смешной. Джулианна, ты имеешь полное право плюнуть в физиономию каждому, кто назовет тебя фригидной. — На его губах появилась улыбка обольстителя. — Я сразу чувствую, когда ты возбуждена… как сейчас. Это видно по твоим глазам. Об этом говорит твоя кожа. От тебя исходит аромат возбуждения. — Габриель осторожно провел пальцем по ее лбу. — Пожалуйста, не стыдись этого состояния. Я его ничуть не стыжусь. Оно очень эротичное и… зовущее.

Джулия, закрыв глаза, вдыхала его запах: «Арамис», перечная мята и благословенный Габриель.

— Чувствую, тебе очень нравится мой одеколон, — усмехнулся Габриель. Он наклонился к ней, и теперь ее нос почти соприкасался с его шеей. Здесь запах «Арамиса» был сильнее.

— Габриель, что ты делаешь?

— Я, моя дорогая Джулианна, строю желание. А теперь скажи мне, чего ты желаешь? Ты покраснела, у тебя учащенно бьется сердце. Твое дыхание тоже участилось. Скажи, чего ты желаешь? — Он опять взял ее лицо в свои ладони, и опять их губы разделял всего какой-то дюйм.

— Я хочу целоваться, — выдохнула Джулия.

— И я тоже хочу целоваться, — улыбнулся Габриель.

Она ждала. Он оставался неподвижным.

— Джулианна, — прошептал он, обдувая теплым воздухом ее губы.

Она открыла глаза.

«Возьми то, что ты хочешь», — мысленно взмолился Габриель.

Джулия шумно вздохнула.

— Если ты сейчас не проявишь свою волю, это будет означать, что ты меня не хочешь. Или что я слишком многого требую от тебя. А после такого вечера, как сегодня, единственный из нас двоих, кто вправе требовать, — это ты.

Его глаза вновь поменяли цвет на темно-синий. Габриель пристально смотрел на нее и ждал.

Второго приглашения Джулии не понадобилось. Удивив Габриеля и себя, она обняла его за шею и притянула к себе. Когда их губы встретились, его руки скользнули по ее спине вниз, к пояснице. Габриель представлял, что сейчас он ласкает ее обнаженное тело. Зажав его нижнюю губу зубами, Джулия всасывала ее в себя, подражая его движениям. Ее неопытность в подобных ласках лишь сильнее возбудила Габриеля.

Движения Джулии не были торопливыми, и этим она разительно отличалась от прежних его женщин. Ему стало жарко, у него тоже забилось сердце. Ему захотелось раздвинуть ей колени, а потом подхватить на руки и отнести в спальню и… перевести их отношения в еще более неформальную фазу…

Он отстранился. Его руки замерли у нее на запястьях.

— Здесь я должен остановиться, — шумно выдохнул он.

— Извини.

Габриель поцеловал ее в лоб.

— Когда проявляешь желание, не нужно извиняться. Ты прекрасна и чувственна. Твой огонь разгорается не сразу, зато потом его не погасить. Он требует продолжения, которое… увы… нам сейчас недоступно. Поэтому я не вправе его раздувать.

Они замерли в объятиях друг друга, стоя с закрытыми глазами… Первым опомнился Габриель. Он погладил ей щеку и сказал:

— Приказывай, Джулианна. Сегодня я целиком в твоей власти. Любое желание исполню беспрекословно. Хочешь вернуться домой? Или остаться?

— Хочу остаться, — призналась Джулия, утыкаясь носом в его подбородок.

— Тогда нам пора ложиться спать.

— А тебе не странно лежать со мной в одной постели и просто спать?

— Я хотел бы каждую ночь засыпать, обнимая тебя.

Джулия задумалась.

— Это тебя настораживает? — спросил Габриель.

— Нет, хотя… должно бы.

— Я всю неделю скучал по тебе.

— И я тоже.

— Когда ты со мной, мне лучше спится, — признался Габриель. — Но я уважаю твой выбор. Сегодня ты будешь спать там, где захочешь.

— Я хочу в твою постель, — покраснев, призналась Джулия. — Конечно, если ты меня туда пустишь.

— Еще не было случая, чтобы я тебя туда не пустил, — усмехнулся Габриель.

Они пришли в спальню. Джулия присела на краешек кровати. Габриель взял с комода фотографию в рамке.

— Ты держишь под подушкой мою старую фотографию. Я подумал, что должен сделать то же самое.

Он заговорщически улыбнулся, подавая ей снимок.

Где он мог наткнуться на тот снимок?

— Откуда у тебя это? — спросила она.

— Я бы тоже хотел знать, откуда у тебя мой снимок времен Принстонского гребного клуба?

Габриель вытащил рубашку из брюк и расстегнул пуговицы. Под рубашкой оказалась облегающая футболка.

Джулия смутилась и даже отвернулась, мысленно проклиная день, когда мужчины начали носить майки и футболки. Габриель, снимавший рубашку, возбуждал ее даже сильнее, чем Габриель, завернувшийся в фиолетовое полотенце.

— И все-таки откуда у тебя мое фото?

— Если помнишь, в комнате Рейчел была доска для всякой всячины. Она пришпиливала туда снимки, открытки, вырезки, напоминания сделать то-то и то-то. Твой снимок оттуда. Едва я его увидела, я…

— Ты выпросила его у Рейчел?

Джулия покачала головой.

— Значит, попросту стянула?

— Да. Я все понимаю: красть нехорошо. Но ты на том снимке так потрясающе улыбаешься. Габриель, мне было всего семнадцать. Глупая девчонка.

— Глупая или без памяти влюбившаяся?