Инферно Габриеля

Он погружался в сон, когда услышал шепот Джулии:

— Я люблю тебя.

Он не ответил, думая, что эти слова она произнесла во сне. Джулия тихо вздохнула и закрыла глаза, собираясь перевернуться на бок. И вдруг его рука обняла ее за талию и крепко прижала к груди:

— Джулианна Митчелл, я тоже тебя люблю.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Утром Джулия проснулась с ощущением приятного тепла около сердца. Шею обдувал не менее приятный ветерок. Открыв глаза, она увидела широкую ладонь Габриеля, обхватившую ее правую грудь. Джулия захихикала и сбросила его ладонь.

Габриель недовольно заворчал.

— Доброе утро, Габриель.

— Доброе, моя красавица. — Его губы тут же нашли ее щеку.

— Надеюсь, тебе хорошо спалось? — спросила Джулия.

— Прекрасно. А тебе?

— Не могу пожаловаться.

— Разве тебе это не нравится? — Его рука нежно ласкала ее через ночную рубашку.

— Почему же? Нравится, — сказала Джулия, поворачиваясь к нему лицом.

Тогда рука Габриеля скользнула по спине до талии, и он крепко прижал Джулию к себе и страстно поцеловал.

— Джулианна, я должен сказать тебе нечто важное.

Джулия нахмурилась. Габриель ласково провел пальцем по ее бровям, разглаживая морщинки.

— Не хмурься. Мне кажется, тебе будет приятно услышать это.

Теперь Джулия смотрела на него во все глаза.

— Я тебя люблю, — совершенно серьезным тоном произнес Габриель.

Она заморгала, потом улыбнулась:

— И я тебя люблю. По-моему, твое признание я уже слышала ночью.

— Я сомневался, не спишь ли ты.

— Между прочим, ты признавался мне в любви. И давно.

— Когда же?

— В тот вечер, когда я спасла тебя от Кристы. Я уложила тебя в постель, и ты назвал меня Беатриче, а потом признался в любви.

Он шумно выдохнул:

— Джулианна, прости, что мне понадобилось столько времени…

Джулия с наслаждением потерлась о его подбородок, успевший к утру стать щетинистым.

— Спасибо.

— Нет, дорогая, это я должен благодарить тебя. У меня как будто только сейчас включились чувства. Боже, сколько времени я потратил зря.

— Наверное, нам обоим нужно было дорасти до нашей любви. Главное, мы доросли.

— Мне стыдно за то, как я обращался с другими женщинами. Тебе это тоже понятно.

— Да. Я жалею, что столько времени потратила на него. Прошлое не заменить более удачной версией. Давай радоваться тому, что мы нашли друг друга.

— Жаль, что нам нельзя провести этот день в постели, — с откровенной грустью признался Габриель.

— Ну зачем же шокировать твоих родных? — засмеялась Джулия.

— Да. При всей моей любви к ним я бы не возражал, чтобы они куда-нибудь смотались на целый день.

Они смеялись, пока смех не перешел в поцелуи.

— Габриель, а можно тебя спросить?

— Конечно, — ответил он, но подумал совсем другое: «Пожалуйста, не надо расспросов о моих тайнах. Я готов рассказать тебе все, но только не в доме Ричарда».

— Скажи, а какое нижнее белье ты предпочитаешь видеть на своей женщине?

Габриель мгновенно расслабился, и его губы растянулись в улыбке.

— Ты что, собираешься анкетировать меня? — усмехнулся он, беря ее ладонь и прижимаясь губами к костяшкам ее пальцев.

Джулия посмотрела на их сплетенные руки.

— Я хотела бы заранее кое-что купить для нашей поездки. Вот я и спрашиваю, какое женское нижнее белье нравится тебе.

Вполне невинный вопрос вызвал у Габриеля испарину на лбу и дикое желание.

— Джулианна, я мужчина. Для меня самое лучшее нижнее белье — это его полное отсутствие на тебе… Не отводи глаза. Ты настолько красива, что, когда настанет время, я буду часами любоваться тобой. Твоим лицом, плечами, грудью, каждым уголком твоего тела. Нежное чередование кремово-белого и розового. Я буду поклоняться твоим совершенным линиям. — Габриель перевернул Джулию на спину и склонился над нею. — Надевай то, в чем тебе удобно и приятно. Никакое белье не сравнится с красотой твоего тела. Думаю, у тебя нет желания спорить.

— И ты не будешь возражать, даже если я лягу с тобой в костюме для фитнеса, как позапрошлой ночью?

— Джулия, мне, честное слово, не так уж важно, что с тебя снимать. Ну как я могу тебе говорить, какое белье покупать?

Чувствуя, что разговор заходит в тупик, Габриель переключился на поцелуи и ласки. Очень скоро они оба возбудились и шумно дышали. Габриель решил, что вопрос о нижнем белье уже покинул мозг Джулии, но ошибся.

— Какой цвет? — страстным шепотом спросила она. — А фасон?

— Джулианна, меня устроит любой цвет, но желательно, чтобы это был не красный и не черный.

— Я всегда считала их главными соблазняющими цветами.

Он повернулся на бок и шепнул ей прямо в ухо:

— Ты уже соблазнила меня и продолжаешь соблазнять даже сейчас. Я покорен, очарован, заколдован. Это чудо, что я еще могу говорить.

— Значит, не черный и не красный. И все-таки какие цвета тебе нравятся?

— Ну и упрямица же ты! Но давай отталкиваться не от меня, а от тебя. Ты будешь изумительно выглядеть в белье светлых тонов. В классическом белом. В розовом. В голубом. Ты еще спрашивала про фасон. Что-нибудь классическое и даже немного старомодное. Я уже представляю тебя в этом белье, с волосами, распущенными по плечам… Но я тебе повторяю: отталкивайся от своих вкусов. Создай образ, в котором хочешь предстать передо мной. И держи это в секрете. Помни о главном: я тебя люблю.

— И я тебя люблю.

Джулия улыбнулась ему, и у него растаяло сердце. Она водила пальцем по его щекам и подбородку. Габриель закрыл глаза и наслаждался ее прикосновениями.

Ему отчаянно захотелось Джулию.

— А ведь нам пора вставать и собираться, — спохватилась она. — В какое время будем выезжать отсюда?

— После (поцелуй) завтрака (поцелуй). Наш рейс около шести вечера (поцелуй), и нам желательно приехать в аэропорт заблаговременно (поцелуй), потому что мне еще нужно вернуть машину (двойной поцелуй).

Ричард кружился по кухне с проворством и неистовством танцующего дервиша, торопясь приготовить воскресный завтрак и накормить свое большое голодное семейство. Впрочем, по-настоящему голодным был только Скотт, уплетавший отцовские вафли. Эрон и Рейчел были сыты просмотром филадельфийских свадебных салонов на дисплее навороченного айфона.

— А вот и они, — сказала Рейчел, когда Габриель и прихрамывающая Джулия вошли на кухню.

— С благодарностью возвращаю тебе шарфик, — шепнула подруге Джулия и принялась его развязывать.