Инферняня

— О юбке в витрине! Я видела эту оранжевую юбку в журнале! Это Гермес!

— Мы все узнали этого придурка, — сказал Швайгер.

— Она о фирме! — воскликнула Вивиан и, нахмурившись, сказала Швайгеру: — И он не придурок.

— Ты сама его по — другому и не называешь! — сказал Швайгер.

— Погодите, — поднял руки Томас. — О фирме? Так он не себя назвал, а бутик!

— Бутиков „Гермес“ в городе два или три. Один как раз в той стороне, — сказала Вивиан, махнув рукой туда, откуда мы с Томасом прибежали, — на авеню Георга Пятого.

Забавно. Гермес в бутике Гермес.

И мы снова помчались на нашем лимузине. Через мост, и по улице. На этот раз мы ехали потише, но на обычную езду это тоже было мало похоже — мы непонятно как (то есть понятно — полувертикально) пролетали между машинами, обгоняя их в мгновенье ока. Зонтики летних кафе покачивались, провожая нас.

Швайгер в этот раз благоразумно пристегнулся. Я села впереди, рядом с Томасом — но зря: отсюда кульбиты, которые выписывали стены домов и мостовая, выглядели куда страшнее. Думаю, полиция нас не останавливала только потому, что не могла ни угнаться, ни успеть увидеть номер. Но оказалось…

— Хорошо иметь президентский номер на машине? — улыбнулся мне Томас.

Я хотела крикнуть: „Лучше смотри на дорогу! Мы же по дому едем! А там окна!“ Но только кивнула. Интересно, если ты висишь в воздухе чуть не вверх ногами, чтобы кивнуть утвердительно, в какую сторону надо махать головой? Но, похоже, Томас понял правильно, потому что удивленного вопроса: „Почему же нет?“ не задал.

Мы припарковались недалеко от бутика, но не слишком близко. Томас сказал:

— Чтобы не спугнуть.

Но пугать, похоже, было уже некого. Зато следы пребывания неких немирных существ были налицо: перед бутиком валялись на тротуаре раскуроченные кадки с деревьями. Около них стоял полицейский и записывал в блокнотик то, что говорила ему девушка в наимоднейших шмотках.

Томас скомандовал:

— Сидите, — вышел из автомобиля и направился к бутику.

Вивиан взяла тот старомодный аппарат и стала накручивать диск. Но Гермес не отвечал.

Маршрут Томаса между тем был весьма странным. Сначала он приблизился, как бы гуляя мимо, к разговаривавшим. Покачал головой при виде лежащих на боку каменных кадках, сказал что-то полицейскому. Тот не обратил на него внимания. А девушка что-то ответила. Томас спросил ее о чем-то и девушка снова что-то сказала, на этот раз жестикулируя, будто описывая что-то. Полицейский тоже заинтересовался, записал в блокнот и спросил ее. Она снова отвечала, повернулась, показала рукой куда-то в нашу сторону. Я посмотрела вправо: там на стене был натянут огромный плакат с модной сумкой из кожи страуса. Ужас эта кожа страуса, я вам скажу, ну как живая кожа, и понятно, что из нее перья повыдергали. Бр — р, словом. Никогда бы себе эту шкуру не купила! Видимо, кто-то чувствовал то же самое, и выразил это тем, что оторвал чуть не половину этого плаката.

Полицейский спрашивал дальше, а Томас уже отошел от них. Сунулся в бутик, но даже не зашел, потому что вдруг что-то заметил на тротуаре — на стоянке велосипедов — подошел туда, подобрал что-то с земли, посмотрел на стоянку и стал звонить по сотовому. Интересно, кому?

В это время полицейский вместе с девушкой направились к велосипедам. Едва они стали приближаться к тому месту, где стоял Томас, как он кинулся к ним наперерез. Вцепился в один из велосипедов и давай его дергать и тащить, как будто не знает, как отцепить. Полицейский приостановился, а Томас воззвал к нему, похоже, о помощи. Полицейский, махая рукой с авторучкой, что-то ему объяснял, Томас покивал и снова стал беспомощно дергать велосипед. Полицейский закричал что-то. Девушка смеялась. Тут Томас полез в карман за телефоном. Взял его, ответил. И, оставив велосипед в покое, сказал что-то полицейскому и девушке, будто бы виновато. Девушка рассмеялась еще больше, полицейский покрутил пальцем у виска, едва Томас отвернулся.

А Томас поспешил обратно к нам.

Когда он открыл дверцу, чтобы сесть за руль, я прошептала, умирая от любопытства:

— Что там было?

Томас молча достал из кармана и протянул мне на ладони маленькое серебристо — белое перышко. Вивиан и Швайгер придвинулись к нам, чтобы тоже рассмотреть.

— Перо от его сандалий! — сказала Вивиан.

— Ну и что, — небрежно бросил Швайгер. — Ну пролетал он здесь, и что?

— Точнее, — сказал Томас, заводя мотор и выруливая на другую улицу, — При — летал. Но не улетел.

— Почему? — воскликнула Вивиан.

— Он здесь? — одновременно с нею сказала я.

— Нет, — ответил Томас. — Его уволокли. И пристегнитесь.

— Уволокли? — ужаснулась я. Бедный Гермес. Значит, его усыпили этими блестками!

— Томас, не цедите в час по чайной ложке! — произнес Швайгер недовольно.

Хи — хи. Что есть, то есть — любит Томас навести тумана.

— Хорошо, — сказал Томас, рванул машину с места и прокричал всем: — Расскажу, когда будет время.

Вот поросенок!

— Куда мы мчимся? — жмуря глаза, когда на меня надвинулась и вдруг перевернулась на бок какая-то арка, проговорила я.

— На площадь Пантеона! — сказал Томас.

— Зачем?

— За нею! — ответил он возмутительно коротко.

— А зачем ты отдирал от столба велосипед? — спросила я. Выпытаю у него все своими методами — помаленьку, зато узнаю все что хочу!

— Чтобы отвлечь полицейского на то время, пока Жюстин уничтожает данные из базы по аренде велосипедов, — сказал Томас, вписывая машину между афишей и чугунным столбиком, преграждающим проезд машинам — с нашей этот номер у него не прошел, как видите.

— Они арендовали велосипеды? — кажется, от быстрой езды я быстрее соображаю. Вот это да!

— Да, — сказал Томас, кивнув одобрительно. — Только не они, а она!

— Кто — она? — пискнула я.

— Девушка с лыжей! — сказал Томас.

— Это была девушка? — крикнул Швайгер. — Не может быть! Она лупцевала нас, как терминатор.

Я тоже с трудом поверила в это. Хотя из-за мешковатой куртки и искр кто там, было не разглядеть.

— Так что насчет штанов ты была права, Алисия, — сказал Томас и продолжил: — Эта девушка взвалила Гермеса на багажник и увезла на площадь Пантеона. По крайней мере, там она сдала велосипед. По кредитной карте на имя Виктора Гюго, — усмехнулся он.

— Ненастоящее имя, — догадалась я. Где-то я его слышала. Это кто-то очень известный, точно.

— Ну да, — сказал Томас и быстро глянул на меня.

— Это французский писатель, — сказал Швайгер.

— Я знаю, — обернулась я.

Но Швайгер сказал это Вивиан. Ой.

— Это Жюстин тебе сообщила? Это ей ты звонил, да? — повернулась я снова к Томасу.

Он кивнул.

— Жюстин — это местный Боб? — догадалась я.

— Верно, — сказал Томас.

— И как это тебе продавщица все рассказала? — спросила я.

— Опять какое-нибудь вещество распылил? — насмешливо предположил Швайгер.

— Нет, — ответил Томас спокойно. — Я спросил, что за силач смог уронить такие тяжелые кадки. Никак слон из зоопарка сбежал. А продавщица сказала, что это была девушка. И она дралась с мужчиной. Я сказал, ну ничего себе! Девушка! И дралась! И без оружия? А продавщица сказала, что, — и Томас изменил голос: — …ой, она вспомнила, у нее было оружие! „Какое?“ — спросил я. „Она выстрелила в мужчину хлопушкой, новогодними блестящими конфетти“, — сказала продавщица.