Инфимум

Одной рукой он держит руки, чтобы я не вырвалась, а второй прижимает моё лицо к полу так сильно, что с носа хлынула кровь, а бровь начала сильно щипать.

– Папа, мне больно! Пожалуйста!

– Заткнись! Заткнись! Ты предала меня, ты сдала меня, дрянь!

– Я ничего не сделала, папа, клянусь! Мне больно!

Я начинаю захлебываться своими же слезами, голос стал хриплым, а от истерики началась икота.

– Не плачь, детка, сейчас папа тебя накажет, и мы с тобой больше не будем ссориться. – Он пытается смягчить голос, но хватку не ослабляет.

Я не могу кричать, не могу шевелиться, я хочу умереть прямо здесь и сейчас. Через секунду в комнату врываются двое полицейских. Они явно не ожидали увидеть такое, но были на полной готовности, видимо слышали крики, когда заходили в дом.

– Какого чёрта вы тут делаете? – Отец отпускает мои руки и приподнимается на колени.

Один полицейский что-то кричит остальным, в комнату врываются ещё двое. Они хватают отца, заламывают его руки за спину и надевают наручники. Они что-то говорят, что-то говорят мне, но я ничего не слышу, только гул в ушах. Меня поднимает один сотрудник полиции и убирает волосы с лица. Он что-то пытается сказать, а затем ему дают плед, и он укрывает меня. Вкус железа во рту вызывает рвотный рефлекс, я чувствую запах медикаментов и что-то горькое приводит меня в чувство.

Я чувствую, что всё закончилось. Мне больше ничего не угрожает. Я хочу броситься к отцу, сказать всем, что это случайность, что такого больше не повторится, но во мне нет сил, да и в глубине души, я понимаю, что это больше не мой отец.

Мы выходим на улицу, я смотрю на свои руки. Местами запеклась кровь, но нет ни одного сантиметра, где не было бы синяка. Я чувствую, как кровь на лице стягивает кожу. Я поднимаю голову и вижу в нескольких метрах от меня Грейс.

Боже, Грейси, что она тут делает? Я хочу скинуть с себя этот плед и броситься к своей подруге, но как только я делаю шаг вперёд, позади кто-то резко хватает меня за руку.

#Глава 9

Грейс

Я хочу подойти, но ноги не слушаются, внутри всё сжимается от страха и волнения за Зои. Через минуту я вижу Ника, он берет Зои за руку, и прижимает к себе. Что здесь делает Ник? Я решаюсь подойти, но полицейский перегораживает мне путь.

– Девушка, сюда нельзя, пока выясняются все действия преступления.

Преступления? О боже, что не здесь произошло?

– Подождите, это моя лучшая подруга, я просто узнаю, как она и всё.

– Не положено.

– Но…

– Офицер, пустите её, пожалуйста. Она не будет заходить в дом, а я ожидаю пока начнётся допрос.

Полицейский даже не стал перечить. Я подбегаю к Зои и крепко обнимаю её. На глазах снова слезы, через несколько секунд я уже не могу себя сдерживать. Я вижу её лицо, руки, я вижу, как её тело дрожит, а колени разбиты до крови.

– Зои, пожалуйста, я прошу тебя, скажи, что случилось? – Я пытаюсь держать себя в руках, но слова вылетают взахлёб.

– Я… – Зои наклоняет голову и начинает плакать.

Я понимаю, что сейчас лучше не говорить об этом, ей итак ещё давать какие-то показания на допросе.

– Зои, нам пора.

Позади Зои я вижу Ника. Он… плакал. На его лице эмоции сочувствия и казалось, что он винит себя в чём-то.

– Грейс, можно я приеду к тебе сегодня вечером? – Зои никогда раньше не спрашивала разрешения, она знала, что наши двери всегда открыты для неё.

– Конечно, Зои, конечно. Мне приехать за тобой? Ну или может. ну, я могу…

– Я приеду к тебе в восемь, хорошо? И Грейс, я всё расскажу, но не сейчас. – Несмотря на слёзы, её голос спокойный, будто она уже смирилась с тем, что произошло.

Ник обнимает её ха плечи, и уводит в дом. Зои идёт осторожно, в её ногах слабость, скорее от ран на ногах, и от шока, который она испытала.

По приезду домой мои глаза и лицо опухли от слёз. Я была совершенно без эмоций, в голове лишь стояли вопросы, куча вопросов. Я напрочь забыла о своих снах, забыла про Кола и Розу и про уроки, что задали на завтра. Это всё было неважно, по сравнению с тем, что сегодня видела.

Я говорю родителям, что Зои сегодня останется у меня и немного рассказываю им о том, что я сегодня видела. Они всё равно задавали бы вопросы, увидев её, да и не хотелось, чтобы Зои чувствовала себя неловко, ловя их удивлённые взгляды. Мама сразу же бросается в слёзы, но обещает вести себя, как обычно, ни о чём не допрашивая подругу.

Время почти восемь. За пару часов я рассмотрела вариант суицида, но вспомнив слова офицера о преступнике, сразу отбросила их. Да и как я вообще могла думать о таком? Затем подумала про вора, пьяных друзей отца… как бы я не старалась, но пугающие мысли не выходили из моей головы.

Всё это время я наводила уборку в комнате, мыла всё по два раза, перебрала гардероб, хотя всё было на своих местах, пыталась сделать пары, но думать не хотелось, оттого я включила музыку и пыталась сделать вид, что комнате требуется генеральная уборка. Даже, когда Бон залетел с грязными лапами, я была только рада, ведь мне придётся снова мыть пол.

Как только я услышала звук машины, я даже, не посмотрев в окно, выбежала на улицу. Отец стоял с мамой на кухне, и я видела их взволнованные лица, но жестом мама показала, что выполнит обещание.

– Спасибо, Ник, ещё раз. – Парень, открыв дверь Зои, подает ей руку, а она потихоньку встаёт на ноги и обнимает его. В её поведении было что-то странное, она спокойна, но будто боится смотреть на него.

– Я приеду завтра, хорошо?

– Ник, ты…

– Или просто напишу, позвоню, отправлю записку голубем. – Ник выдал неловкую улыбку, пытаясь как-то увидеть такую же у Зои, но подруга промолчала и направилась ко мне.

Мы молча проходим домой. Родители приветствуют Зои, пытаясь сделать вид, что не замечают её синяков на лице, честно сказать, получилось у них не очень. Зои бросает рюкзак на пол, достав ночную одежду. Волосы подруги мокрые, видимо перед приездом ко мне она была дома. Синяки были замазаны какой-то мазью, а ссадины закрыты пластырями, но даже это не скрыло опухоли.

Переодевшись, мы утроились на кровати напротив друг друга. Я чувствовала напряженность, но не могла ничего не сказать, чтобы это исправить. Я просто не знаю, что говорить. Но Зои, подняв на меня голову, совершенно спокойным голосом начала рассказывать всё с самого начала. Она пересказывала всё без эмоций и в мельчайших подробностях, при этом не указывая, что она чувствовала, было ли ей страшно, и что было у неё на уме, она лишь говорила о действиях, об ужасных действиях.

В какой-то момент я не смогла слушать, я не смогла осознавать тот факт, что её родной отец изнасиловал её, что так с ней обращался. Он, конечно, не отец года, но, чтобы сделать такое, это просто не может быть, это ужасно.

Я хочу что-то сказать, хочу поддержать её, успокоить, хотя она была совершенно спокойна. Я не знаю, что сделать сейчас. Моя подруга призналась мне, что её изнасиловал родной отец, а я не могу ничем помочь, даже словами.

– Грейс, я знаю, что ты в шоке и хочешь помочь мне, но я в порядке. Да, какое-то время моя психика должна быть под присмотром врачей, но я справлюсь с этим. – В глазах Зои не было эмоций, но было понятно, что она всё обдумала и хочет двигаться дальше, не ставя из-за этого крест на будущем.