Информаторы Сталина. Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945

Тарвонен не сдавался и не признавался в своих связях с иностранной разведкой. Тогда Росси сообщил об аресте Фацио и положил на стол его показания, в которых указывалось, что Тарвонен ставил Фацио задачи по сбору сведений об итальянской армии…

Удар был неожиданным.

Росси продолжал:

— Нам известно, что вы — советский агент. Кто вы? Откуда приехали?

Тарвонен не сдавался. Росси продолжал:

— Вы — советский агент. Мы это знаем. У вас на квартире захвачен передатчик и радиограммы. Мы скоро их расшифруем. Кто ваш руководитель?

Избиения продолжились, и Тарвонен заговорил. Вначале он признался, что выполняет задания какого-то иностранца, который передает ему на встречах в городе зашифрованные сведения. Его задача состоит только в передаче этих шифровок в Центр. Содержания этих сведений он не знает. Имени иностранца — тоже. Встречи с ним происходят в городе один раз в неделю в разных местах. Право контакта принадлежит иностранцу, который в назначенное время подходил на место встречи и передавал указания и деньги…

Тарвонен рассчитывал, что его вывезут в город и при посещении двух-трех мест ему повезет и он сможет бежать.

Агенты контрразведки дважды вывозили арестованного на предполагаемые места встреч с иностранцем, но тот на встречи не вышел. Бежать тоже не удалось.

После этих бесполезных выездов в город допросы продолжились. Следователи били Тарвонена и на его глазах издевались над Иолантой.

На очередном допросе, который начался 13 июня в 15.00, майор Росси продолжал задавать один и тот же вопрос:

— Кто тобой руководил? Где проживает этот человек?

В комнате, где проходил допрос, на столе стоял радиопередатчик Тарвонена и его радиограммы. Допрос продолжил начальник итальянской контрразведки, которого представил майор Росси. Вначале полковник задал вопрос, который интересовал и майора Росси:

— Кто тот человек, с которым ты встречался в городе? Фамилия? Имя? Место проживания? Я не верю, что ты его не знаешь…

— Не знаю, — продолжал упорствовать Тарвонен. — Он мне своего имени не называл…

— Сообщи ключ к расшифровке радиограмм, — потребовал полковник.

— Я получал их в зашифрованном виде и так передавал в Центр. Это не моя работа.

— Мы уже три месяца собираем сведения о режиме работы этого передатчика, — сказал полковник. — Мы хорошо знаем его позывные и режим работы. Мы бы и раньше захватили тебя, но полагали, что это работает радиопередатчик на территории Ватикана…

Тарвонен молчал. По приказу полковника его начали избивать. Били все, кто присутствовал на допросе.

Это был критический момент. Боль. Страх за свою жизнь, страх за судьбу Иоланты. Все смешалось в его голове и в его сердце. Что было сильнее, он не знал. Неожиданно Тарвонен понял, что он может прекратить эти страдания и эту боль. Он сказал сам себе, что у него нет никаких личных обязательств перед Советским Союзом, страной, которую он покинул еще в 1918 году. Был ли Советский Союз его родиной, за которую он переносил муки в итальянской тюрьме? Нет. Была ли Германия, в которой он прожил несколько лет, его родиной? Нет. Он жил в Испании, во Франции, его сестра с мужем уже живут в Вашингтоне, родители — тоже. Почему же он здесь? В этой тюрьме?

Что-то надломилось в душе Тарвонена. Он понял, что обречен на гибель безымянным в чужой стране и среди чужих людей. Ему стало жаль себя. Ган почувствовал, что в этой борьбе, которую он вел в Италии, он был одинок, как дерево в песчаной пустыне, пытающееся своей жалкой кроной сдержать ураган. Возможно, он осознал, что не сможет вырваться на свободу и больше никогда не увидит своих родителей и сестру Лидию. Что-то дрогнуло в его душе, и, надеясь на спасение, он переступил роковую черту, превратившись из победителя, которым он все эти годы себя осознавал в Испании, Франции и в Италии, в побежденного. Через минуту он назвал имя, фамилию и адрес, по которому проживал Фриц Шнейдер.

Феникс был арестован и доставлен в тюрьму Реджина Чели.

Герман Марлей прошел через тот же стандартный ад избиений и пыток в итальянской тюрьме и тоже не выдержал их. Итальянская контрразведка в 1942 году провела аресты, в ходе которых были схвачены все названные Фениксом агенты. Лишь один сотрудник резидентуры Феникс избежал ареста. Этим сотрудником была разведчик-нелегал Бера. В тот момент, когда арестовали самого Феникса, она уже находилась в Турции, собиралась покинуть Анкару и выехать в Советский Союз.

Разведчицу Беру Герман Марлей в одном из писем в Центр назвал «золотой девушкой». Не потому, что она была хороша собой и, возможно, даже красива, а потому, что Бера добывала в Риме сведения об итальянской авиации, которые признавались в Центре весьма ценными.

Псевдоним Бера принадлежал сотруднику военной разведки, имя которой автор книги не имеет права называть. Причина проста. Бера жива, но мне не удалось встретиться с ней и получить разрешение на рассказ о ее деятельности в Италии. Она родилась в Нижнем Новгороде. Отец ее был инженером, мать — учительница английского языка.

В 1931 году главу семейства Беры перевели на ответственную работу в Ленинград. После окончания средней школы она поступила в институт.

Бера была примерной студенткой, активной комсомолкой, принимала участие в студенческом самоуправлении. Она владела немецким, английским и испанским языками. Образование, полученное в музыкальной школе, позволяло ей достаточно хорошо исполнять на фортепиано простые и сложные музыкальные произведения, в том числе и итальянских классиков.

С марта 1937 года по март 1938 года Бера находилась в специальной командировке в Испании. В 1939 году с ней познакомился сотрудник Разведывательного управления Красной армии майор Зотов. Бера дала согласие на работу в военной разведке.

Комитет комсомола университета выдал ей такую характеристику: «За время пребывания в университете проявила себя как активная, инициативная, энергичная комсомолка. Выполняла ряд общественных поручений, является членом профсоюзного комитета, членом Комитета ВЛКСМ. С работой справляется хорошо».

21 июля 1939 года начальник Разведывательного управления Красной армии генерал-лейтенант И. Проскуров подписал приказ о зачислении Беры на подготовку в разведывательную школу.

Она училась только на «отлично». Ей было 23 года.