Информаторы

Татьяна присела рядом с Гришкой. Что произошло в ее женской душе, искромсанной негодяем-мужем и житейскими неурядицами? Откуда там нашлось место жалости и состраданию? Возможно, виновата во всем слепая любовь, возникающая там, где и быть-то ее не должно вовсе! Теперь уже остается только гадать, но только от ее прикосновения Гришка неожиданно вскинул голову, и взгляд его моментально растворился в этих двух невероятных омутах. Они приближались и приближались, пока Гриша не почувствовал тот так запомнившийся соленый поцелуй. Руки его схватили такое близкое и желанное тело. Девушка, смятая его натиском, только сначала вяло сопротивлялась, да и то вскоре оставила свои попытки. А потом… В общем, когда все закончилось, Гриша в изнеможении откинулся на кушетке. Некоторое время он молча глядел в потолок, потом повернулся к Татьяне и поцеловал ее в плечо. Девушка рассеянно улыбнулась и погладила его по волосам. Потом тяжело вздохнула. Гришка заметил это и, поняв ее беспокойство по-своему, живо приподнялся, опираясь на локоть. Глядя прямо в глаза, он горячо зашептал:

— Тань, ты не переживай! Все будет пучком!

Причем Гришка не просто утешал полюбившуюся ему девушку, он сам свято верил, что с этого момента все неприятности остались в прошлом.

— Эх, каторжный ты мой, — вздохнула она и, улыбнувшись, мягко поцеловала парня. Гришка, вдруг почувствовавший страстное желание, горячо ответил ей, и мир на ближайшее время опять перестал существовать для них.

Глава 5

Григорий подошел к таксофону и огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, набрал свой домашний номер. Трубку подняли почти сразу.

— Да?! — полный отчаяния вскрик матери, больше похожий на печальный голос чайки, послышался в трубке.

— Мама, я уезжаю из города. Надолго, — сказал он и повесил трубку, откуда еще доносилось: «Сынок, сынок!»

Опять защемило в груди, и Григорий быстро пошел прочь от таксофона на другую сторону улицы. Сев в автобус, он добрался до Пионерской. Первая задача — забрать деньги из квартиры. Свои и Вадима. Теперь они тому были уже не нужны. Весь остаток ночного времени они обсуждали с Татьяной этот вопрос. Девушка предлагала сама сходить за деньгами, но Парфен категорически отказался. Он совершенно не хотел подставлять ее, хотя не мог себе представить, каким образом менты могли вычислить их хату — ведь даже пацаны не все знали, где их «берлога».

— Ну что? — поинтересовалась Татьяна, встретившись с ним на остановке метро.

— Дома уже побывали, — хлопнув по машинально сорванному кленовому листу ладонью, с кислой миной констатировал Парфен сей грустный факт.

— Может, не стоит идти? — не сводя с молодого человека испуганных глаз, в который раз спросила Татьяна.

— Стоит, — выдохнул Григорий. Другого выхода просто не существовало — без денег нечего было и думать, чтобы куда-то податься. Он решительно направился по улице к девятиэтажке, предупредив девушку:

— Стой здесь и жди меня.

Григорий неторопливой походкой подошел к подъезду и, как ему казалось, незаметно посмотрел по сторонам.

Ничего особенного он не обнаружил. Глиняного цвета старая «Нива» стояла у зеленого забора и раньше. Судя по слою пыли, владелец оставил ее там давным-давно. Резвая дворовая малышня не обращала на него никакого внимания. Пенсионерок на лавочках он интересовал еще меньше. Облегченно вздохнув, Парфен торопливо поднялся. У двери он остановился и замер.

«Как же я сразу не подумал! — мысленно хлопнул себя ладонью по лбу парень. — Зачем им торчать на улице, когда они могут меня и в квартире спокойно взять!»

От неожиданной мысли выступил холодный пот на висках.

Григорий застыл, не решаясь открыть дверь и войти в квартиру. Некоторое время он стоял и прислушивался, не удастся ли уловить хоть малейший звук. Занятие это оказалось бесполезным, и он только зря потерял минут десять времени. Прошедший вниз по лестнице мужчина с солидным брюшком недоверчивым взглядом посмотрел на Григория.

«Что ты, в самом деле, как баба!» — подстегнул парень сам себя и полез в карман за ключами.

Дверь легко открылась, и Григорий поспешно юркнул в прихожую, закрыл ее за собой. Застыл, было слышно только биение собственного сердца, готового, как ему казалось, выскочить вон из груди. Но шли минуты, и никто не выбегал из комнат, не крутил ему руки. Успокоившись, Парфен прошел в зал, заглянул в спальню, которую занимал Свирид. Собрав все имеющиеся в квартире деньги, он пересчитал их. Вместе с лежащими до этого у него в кармане получилось почти четыре штуки баксов и семь тысяч рублей.

Обрадованный удачей, Парфен захлопнул за собой дверь и быстро сбежал вниз по лестнице. На площадке первого этажа краем глаза он заметил двух мужиков средних лет, ожидающих лифта.

— Ну что он не едет! — Один в раздражении хлопнул ладонью по кнопке. Второй посмотрел на Григория и отвернулся. Все это Парфен отметил про себя автоматически — мысли его уже были у остановки метро, где его дожидалась любимая девушка. Григорий так и не понял, что с ним произошло, все случилось невероятно быстро! Словно неведомая сила подхватила его и шмякнула физиономией о бетон лестничной площадки. Пошевелиться он не мог совершенно — спину придавило чем-то тяжелым. Руки пребольно заломили назад, так, что на мгновение потемнело в глазах. Потом он почувствовал, как на его запястьях сомкнулись два стальных кольца.

«Конец!» — подумал он и тут же услышал подтверждение своей мысли:

— Не дергаться, сука! Уголовный розыск!

* * *

Капитан Тарасов сидел в синей «девятке», припаркованной напротив дома, в котором молодые бандиты сняли квартиру. Отсюда замечательно просматривался подъезд. Тридцатитрехлетний капитан высунул руку с сигаретой в окошко. Сизый дымок лениво поднимался вверх с тлеющего окурка. Безветрие стояло полное.

Его напарник — оперуполномоченный Ходаков Артем Михайлович, один из двух «вечных старлеев» в их управлении. Он на пять лет старше следователя, и Олегу Андреевичу Тарасову было искренне жалко мужика. У Маркова — другого старшего лейтенанта, переходившего в погонах с тремя звездочками лишних лет десять, — была совсем прозаическая причина. Он был любитель крепко заложить за воротник. Вовку в любой момент могли турнуть из органов, но шеф умудрялся его выгораживать. Марков был опер от бога и умел раздобыть нужную информацию буквально на пустом месте. А Артему, как считал Тарасов, просто хронически не везло. Начало службы у того было вполне хорошее, и к положенному сроку он должен был стать капитаном, но произошла неприятная история — Ходакова обвинили в превышении служебных полномочий. Разобрались, обвинение сняли, но представление перенесли. И с того момента пошло-поехало, словно заговорили мужика! Четвертая звездочка упорно не желала быть на погоне, хоть ты тресни!

Сейчас Артем Михайлович сидел на заднем сиденье и потягивал кефир из бумажного пакета. Он только что сжевал два гамбургера, которые и составили весь обед бывалого опера.

— Вот ты скажи, Олег, откуда они берутся? — решил философией разбавить скуку наблюдения старшой.

— Кто? — лениво переспросил капитан, наблюдая, как из нужного им подъезда вылетел мальчуган лет десяти с мячом в руках.

— Да киллеры эти сопливые! «Киллеры» — тьфу! Убивец — просто, по-русски, раньше называли! А то — «кии-ллеры»! Тьфу!

— Да черт их знает! — отозвался капитан. Ему не хотелось загружать голову чем-то отвлеченным. Мысль в ней сейчас крутилась совсем практическая и очень даже для Олега Тарасова полезная — начальник отдела шел на повышение, и капитан прикидывал свои шансы занять его место.

— Нет, ты мне скажи, — не отставал от него настырный опер, — откуда их такая прорва вдруг образовалась?! Вон по ящику каждый день показывают — тут грохнули, тут у подъезда пристрелили! А то, глядишь, из гранатомета засадили! Прямо Чикаго, а не Москва!