Инициация Млессии
Шрифт:
– Просыпайся, любимая, – тряс ее Хол за плечо, – кажется все получится, а то я уже начал подумывать, что здесь какая-то ошибка.
Она посмотрела в его родное перепачканное лицо и протянула руку. Примерно метров через пятнадцать они остановились, и Хол схватился рукой за пчелиное гнездо. Часть скалы заехала внутрь и потом куда-то вбок. Они вошли, загорелся свет, а дверь за ними также бесшумно закрылась. Небольшой коридор привел их в комнату, там не было никакой мебели, кроме грубой деревянной лавки и каменного выступа рядом. Подойдя ближе, они увидели, что на выступе загорелся экран. Хол ввел какой-то пароль. Ничего не происходило какое-то время, а потом часть комнаты просто исчезла, а появился просвет размером с дверь, и они увидели какие-то деревянные стены и часть комнаты. Сам просвет имел нечеткие границы – это и была дверь в другой мир. Она много раз видела что-то подобное
– Что нас там ждет? – Внезапно энтузиазм ее полностью покинул.
– Новая жизнь, – ответил Хол, обнял за талию, и они вместе шагнули внутрь.
Это была просторная комната, но потолок сразу показался низковатым, так как они привыкли к пространству их большого дома, где высота стен была около 4 метров. Кровать, как на картинках по истории: широкая деревянная, с большими подушками и кружевными накидками. Окно с настоящими занавесками, а не экранными стеклами, которые могли демонстрировать любые картинки. Пока они завороженно рассматривали обстановку, сзади подул какой-то сквозняк, и, обернувшись, они даже не увидеть, как схлопывается пространственная дверь. Взорам предстала деревянная стена с какими-то картинами.
– Мы на месте, и назад пути нет, – сказал Хол.
– Тогда давай спать, – ответила Млессия и направилась к кровати. Больше не на какие дела и эмоции сил не оставалось.
Это странный звук прорывался сквозь сон и мешал, и никак не прекращался. И эти шаркающие шаги. «Какой кошмар!» промелькнуло в голове, потому что сразу же все вспомнилось. И хотя не произошло ничего такого страшного, но сердце как-то сжалось от страха, с пониманием того, что в доме они не одни. Сон мужа продолжал быть глубоким и безмятежным, а девушка в испуге распахнула глаза и увидела только какую-то бесформенную фигуру.
– Новенькие, значит, – проскрипел голос. – Опять с вами возиться, оплату принесли?
Млессия только беспомощно смотрела на старуху. Таких женщин она видела в первый раз. В Мире Ученых старости не было
– Хорошо, если принесли, – продолжила старуха. – А то бывает, приходят с пустыми руками. Но ничего, таких тоже примем. Обычно платят всегда с лихвой. И старуха опять стала скрести пол этим странным приспособлением, которое и издавало разбудившие Млессию звуки.
«Веник» всплыло в голове. Как же сильно этот предмет отличался от механизма автоматического Уборщика из их дома. «У нас больше нет дома» . И с этой мыслью она с силой пихнула Хола в бок. В этот раз пробуждение состоялось, и он резко сел на кровати.
– А мужик то у тебя красавец, – причмокнула старуха.
Весь разговор, сама ситуация была настолько престранной, что было просто непонятно, как реагировать. Хол вылез из кровати, начал что-то искать в своем рюкзаке. Наконец нащупал и вытащил какой-то мешок, сразу же протянул его старухе. Она высыпала на ладонь камушки, с удовольствием их разглядывала, пробовала на зуб. Млессия узнала в этих камнях самые разные породы, коих валялось множество около их дома. Это факт вызывал большое удивление, глядя на то, как любовно обращалась с ними старуха. Но вывод напрашивался простейший и, наверняка, верный: здесь такие камушки найти не так-то и просто. Решив взять ситуацию в свои руки, Млессия, прикрывшись одеялом, обратилась к старухе:
– Помогите нам, пожалуйста, познакомиться с этим местом, правилами жизни здесь.
– Первое правило: никаких правил! Но ведь за этим вы и шли, верно?! – ответила старуха и увидев, как вытянулось лицо девушки, продолжила, – Но все-таки кое-что следует знать, иначе и дня не проживете. Но сначала позавтракаем.
В этом мире как раз было утро.
Глава 3. Назад пути нет.
В этом доме пришлось прожить ровно две недели. Каждый день проходили обучение и заучивали наизусть собственную легенду. Старуха так и не представилась, только посмеивалась в ответ белозубой улыбкой, которая никак не вязалась со старческим образом.
– Зовите меня Бабой Ягой! – усмехалась, словно вкладывала в эту фразу какой-то особый, только ведомый ей смысл.
– Но это же ваше не настоящее имя, – как-то пыталась возразить Млессия.
– А вы что же, решили свои настоящие имена оставить?
–
Почему бы и нет? Разве нас будут здесь искать?– Нет, исключено. Здесь еще никто никогда не искал прибывших, – старуха снова засмеялась. Казалось, что ее очень веселит вся эта ситуации, нерешительность, испуг переселенцев.
С именами решилось все просто. Им разрешили оставить имена, данные им при рождении. Но пришлось еще выбрать имя рода. Фамилию, как называла это старуха. В этом мире каждый род носил свою фамилию, которая определяла принадлежность человека к определенной общине. Есть целые деревни с одной фамилией, ее им присваивал титулованный род. Владельцу титула принадлежали земли, на которой разрешали жить людям. Чем больше Млессия слушала старуху и лекции, тем больше запутывалась. На логичный вопрос: а почему же нельзя каждому человеку давать уникальное имя, землю, свободу, старуха посмотрела на каким-то непонятным взглядом и просто вздохнула.
– Ох, и трудно тебе будет здесь, девочка, – сказала она.
– Почему? Что я уже делаю не так?
– Ты примеряешь мерки своего мира на этот. Зря, запомни раз и навсегда. Больше ты никогда не вернешься, потому лучше сразу принимай и запоминай устройство этого мира. Он теперь твой, навсегда, до конца твоих дней.
Но Млессия не могла принимать всю поступающую информацию без вопросов. Она не просто хотела знать, как все устроено, но и почему? И вот на этом, втором этапе старуха просто как бы соскальзывала с темы или переводила тему. То ли сама не знала правильный ответ, то ли не положено было эти вещи переселенцам открывать. Хол же явно избегал всех этих разговоров, и похоже, возложил всю ответственность за познание нового мира на жену. Целыми днями ходил около хижины, изучал местность, как сам говорил. Старуха и ему давала задания. Она была сведуща во всем: как силки на зверя учила его ставить, как дрова колоть, как лапти плести, еще много премудростей им знать необходимо, которые уж точно в жизни приходятся. Хол сначала с энтузиазмом брался за познание новых знаний, но потом забрасывал обучение и жаловался Млессии, что в этом мире очень многое завязано на тяжелом физическом труде. Механизмы и инструменты тут не то чтобы не в почете, их вроде бы еще даже местным не внедрили.
– Тебе нужно здесь найти применение своих знаний, чтобы мы могли жить, как и прежде, – убеждал он Млессию, – это наш единственный путь выжить в этом мире.
– А ты разве не хочешь найти занятие для себя? – удивлялась жена.
– Мы же всегда так с тобой жили, – Хол не хотел ничего менять.
– Но теперь все иначе, – постепенно приходило понимание, почему же они так и не смогли пройти Инициацию в их родном мире. – Пути назад нет.
– Конечно, вместе справимся со всеми трудностями, – говорил он, обнимая и продолжал избегать старухиных нравоучений.
Млессия понимала: без этих знаний они не смогут обустроить свою жизнь в новом мире. И впитывала, как губка, даже то что, по мнению старухи, предназначались только для Хола.
Время пребывания в хижине заканчивалось. Об этом старуха предупредила в первый же день. У всех переселенцев история была примерно одинаковой. В основном приходили одиночки, но попадались и пары, как Млессия с Холом. Не всегда в прошлом мире они были мужем и женой, чаще просто бежали из другого, движимые страстью к друг другу в надежде на светлое будущее. Люди приходили за новой жизнью. Кого-то отправляли за преступления, кто-то принимал решение сам. Переселяли всех, потом давали срок на адаптацию. Знания о новом мире, местный язык изучался во сне в первую ночь с помощью технологии обучения. Старуха так и не показала, что это за приспособление. Но факт оставался фактом, после пробуждения легко понимали местный язык и могли на свободно говорить. Двухнедельная практика этот навык закрепляла. А потом, уже в процессе освоения новой жизни, переселенцы окончательно усваивали все особенности речи того района, в котором остались жить.
Хижина давала приют. Первые знания, документы вручила старуха на третий день пребывания, когда определились с общей фамилией. Супруги Млессия и Хол Финагорские. Холу было все равно, какая фамилия будет у семьи, а Млессия решила назваться именем программы, в которой она работала, создавая животных для других миров. Фауна – так просто называлась. Но старуха забраковала такое короткое название. В результате склонений, появления нескольких вариантов так и вышло – Финагорские. К фамилия рода Млессия уже начала к этому привыкать. Все больше беспокоил Хол. Вел себя странно, отстраненно, не интересовался ничем, проводил все дни лежа на стоге сена, снова пропадал, возвращался злой и раздраженный, отмалчивался. А потом устроил скандал, что стало для Млессии большой неожиданностью.