Инкуб с автоматом

Как я теперь узнал, в «Крутом мире» сказали, что я отключился сам и ушёл до окончания игры. Камер в офисе не было, трупа тоже, поэтому дело закрыли. Ещё год мать в газеты фотографии мои отправляла. Искала. Мне запретили с ней видеться, но не выдержал, зашёл. Поживу дома, пока эти твари свои дела делают. Накажут, ничего страшного. Не держусь я за это существование после смерти.

А может Виталик прав, и не было никакой смерти? В Преисподнюю попадают в человеческом обличии, я говорил. Именно в обличии, а не в теле. Колдуны и ведьмы по инерции питаются пищей, ходят в туалет, всё предусмотрено. Потом все переходят в разряд бесов. Кто посильнее – в мелких демонов. Кто-то меняет облик, кто-то нет, по желанию. Трупа Александра Бхутамовича Кузнецова никто не видел. Призвали в Ад по беспределу? Может, я никакой не Нахеран? Бред конечно, но раньше я в загробную жизнь вообще не верил. Чем чёрт не шутит? Попробую что-нибудь выведать, раз попал домой с оказией. Тем более, я и есть тот самый чёрт.

Решимость пришла, а решение – нет. Ни одной мысли, с чего начать. Не получается из меня генератор идей. На службе за меня всё решали командиры, на работе – начальство. Бытом заведовала мама, а в развлечениях верховодил Виталик. Виталик. Его было не узнать. Вместо бойкого заводилы, души компании появился тихий семьянин без амбиций и стремлений. Дом – работа, работа – дом. Живу для семьи. На себя энергии не хватает. Такая вот некомфортная зона комфорта. Надо было чем-то его расшевелить. Начал со стопроцентной темы:

– Во что сейчас гоняешь?

– В смысле?

– Тебе же комп подарили крутой. Наверное, игрушек туда накидал?

– А-а-а. Нет. Ане отдал. Она на нём работает. Мне компьютеров на работе хватает. Вырос из всего этого.

– Тебе всего двадцать шесть! Когда вырасти успел?

– Двадцать семь.

– Что?

– Двадцать семь весной исполнилось. Я тебя на полтора года старше.

– Не важно! Когда вялым стал?

– Не вялым, а спокойным. Женился, остепенился.

– Прямо такая страсть, что некогда про другое думать?

– Вроде того.

– Безумные поступки и круглосуточный секс?

– Не то, чтобы. Она моя начальница. Красивая. Оставляла на работе. Я один. Потом ко мне переехала. Её квартиру сдаём.

– Ты же с Линой встречался.

– С Линой после твоего отъезда мы не виделись. Неприятные ассоциации. Друзья тоже как-то отошли на второй план. А Аня… она хорошая.

– Значит, после последней нашей встречи ты не бухаешь, не играешь, потерял девушку, потому что через год женишься и остепенишься?

– Что ты ко мне привязался? Давай про тебя поговорим. На сколько контракт подписал?

– Опять двадцать пять! Я за помощью пришёл, за советом, а лучший друг мне не верит.

– Поверю, если покажешь демонов.

– Они ушли по своим делам.

– Как неудачно!

– Придумал! Пошли к Лине. Она их тоже видела.

– Я не знаю. У Ани надо спросить.

– Охренеть!

– Как, говоришь, тебя там называют? Нахеран? Смешно! Чувство юмора у тебя есть.

Пока шли по улицам города, я наслаждался. Вернее, я наслаждался с самого перехода в родной мир. Кайфовал от запаха магнолий и не видного за домами моря, стрёкота цикад. От того, что перестали замечать местные жители, и чем наслаждаются приезжие. У меня способов получать удовольствие было ещё больше. Звуки, запахи, зелень листвы, люди, автомобили, собака, птицы… Что может быть прекраснее еды, приготовленной мамой?

Человек, волокущий ноги с постылой работы за пеленой жалости не слышит музыка вечернего города без рёва пламени и воплей казней. Только высушенное солнцем пустыни или адским пламенем лицо не будет прятаться под зонтом от вожделенной влаги неба. Насколько приятнее слушать милые глупости о событиях дня вместо демонических воплей. Люди привыкли, не замечают простых радостей, пытаются пробить панцирь души всё более сильными средствами. Я бывал на Земле после смерти, но сладострастные стоны душных спален ведьм, кинутых похотью в объятья инкуба, не стоит стакана воды на родной кухне.

Конец ознакомительного фрагмента.