Инквизиция

– Вот что было необычным, локализованное течение, – вспомнил я.

Это показалось бы загадочным только океанографам, поскольку им известно, что на такой глубине течения имеют ширину сотни или тысячи миль, а не локализованы, как доложил капитан «Откровения». Вихревое или поперечное течение, о котором он докладывал, были бы возможны вблизи поверхности, потому что техамское побережье Калатара очень необычно и имеет свою собственную систему течений. Есть некоторые особенности берегового рельефа, мысы и пещеры, которые могут вызвать такой феномен. Но не на глубине девять миль и только не возле Техамы.

– Ближе к берегу, где мельче, есть коварные воды, но никто так и не объяснил то поперечное течение.

– Почему они погружались так близко к острову? – спросила Равенна. – Я знаю, о каком побережье ты говоришь. Мы называем его Берегом Гибели, потому что там пропадает очень много кораблей.

– Они были не настолько близко. По какой-то причине власти предержащие выбрали Техаму, и «Откровению» пришлось погружаться достаточно близко, чтобы успеть добраться до одного из соседних островов, если разразится шторм. Ума не приложу, почему они выбрали самое опасное побережье на этом острове.

– Это странное место, Техама, – задумчиво сказала Равенна. – Знаешь, там наверху есть озеро, на высоте четырех или пяти миль над уровнем моря, и на западном берегу начинается огромный водопад. Я всегда видела его только сверху, но он должен быть очень красив снизу, в ясный день. Это был наш единственный выход с плато в прежние времена, до того, как Валдур взорвал дорогу и изолировал Техаму. Или думал, что изолировал.

Остальной Калатар был покрыт джунглями, как любой другой остров Архипелага, только в большем масштабе. Его внутреннюю территорию давным-давно нанесли на карту и исследовали, и не нашли ничего, кроме бесконечных узких долин, поросших деревьями. Область, известная как Техама, возвышалась на западном конце Калатара и была другой. Ее горы прятались в облаках, и внутренняя территория оставалась загадкой. Для всех, кроме тех, кто там жил. Подобно Равенне.

– Ты никогда не рассказывала мне, на что похож сам Калатар. Ты ведь его называешь родиной, не Техаму?

– Не рассказывала? – Девушка казалась искренне удивленной. – Я думала, ты знаешь.

– Я знаю про джунгли и море, но я не это имею в виду.

Равенна положила книгу перед собой и уставилась в пространство.

– Даже не знаю, как его описать. Там всегда тепло, но никогда не бывает жарко, как в Фетии, и не так влажно, если не считать зим, когда все время льет дождь и все вокруг мокро насквозь. – Она помолчала. – В моих устах это звучит ужасно, верно? Еще там повсюду леса, зеленые, куда ни кинешь взгляд, и в глубине острова и вдоль побережья, но они никогда не бывают гнетущими. Техама очень ясная и холодная, но Калатар не такой. Он красив, вот и все, – неуверенно закончила девушка и улыбнулась мне своей полуулыбкой. – Ты выбрал неподходящее время для расспросов.

– Просто ты никогда не говоришь о Калатаре.

– Я не люблю о нем думать. Когда мы туда поедем, я покажу тебе руины Посейдониса, и ты поймешь почему. Если, конечно, они все еще там, и инквизиция не построила на них зиккурат.

До меня стало доходить, что ни я, ни Палатина не имеем права оспаривать ее решения, когда дело касается Калатара. Это ее страну систематически разрушает Сфера во имя религиозной ортодоксии, и это люди ее народа умирают.

Равенна вернулась к плаваниям «Откровения», а я начал читать понятное место из папируса о мантах, где говорилось об истории салеморской верфи. Остальные части были посвящены различным вопросам конструкции мант, полны примеров, спецификаций и технических деталей. Может, там и нашлись бы жемчужины, но поиск требует времени, и пока его придется отложить.

Салеморская верфь была намного старше всех мне известных. Она вела свое начало с ранних дней Империи, с хартии, изданной Этием II, внуком Основателя. Неудивительно, что именно ее выбрали для оснащения «Эона». Я бегло просмотрел ранние годы, рассказ о строительстве великой крепости над верфью, и как верфь постепенно расширялась при следующих императорах в связи с требованиями, которые диктовала война против Таонетара.

Затем я добрался до года вступления на престол Этия IV и обнаружил, что хроника без всякого предупреждения перескочила на двадцать один год вперед. В одном абзаце говорилось об усовершенствованной системе вооружения, которая не будет замерзать в ледяных северных водах, а в следующем Валдур I присутствовал на церемонии спуска на воду первого из нового класса кораблей, призванных заменить военные потери – тот Валдур, который предал и убил сына Этия IV, Тиберия, через год после окончания Войны. Человек, который утвердил главенство Сферы, и был другом первого Премьера.

– Проклятие! – выругался я, сопротивляясь желанию швырнуть возмутивший меня документ через всю комнату. Он не носил признаков цензуры – просто был написан так, словно десятилетий Таонетарной войны никогда не было. Вот тебе и история.

– Что теперь?

Я толкнул папирус через стол, указывая на пропуск в тексте.

– Опять Сфера, – процедила Равенна с гримасой отвращения. – Наказание за рассказ о тех годах – сожжение на костре. Ты удивлен, что никто не осмеливается писать?

Сфера не могла позволить себе никакого упоминания о последних годах Войны. Если бы реальная история стала всеобщим достоянием, число сторонников Сферы уменьшилось бы так, что мало не показалось бы, потому что история ее прихода к власти была далека от хрестоматийной. Особенно гонения в Фетии, проводимые Сферой от имени императора, преследование всех до последнего магов и жрецов Стихий, отличных от Огня.

Где-то у кого-то все еще должны храниться книги, повествующие о событиях тех лет. У нас в Цитадели их было три, но, конечно, их должно быть больше, отчетов и мемуаров, написанных в краткий, мирный период после окончательного поражения Таонетара. Когда Кэросий и его семья надеялись, что появился шанс на новое начало, шанс восстановить дома и заново построить жизнь после опустошения Войны.

Я вернулся к свитку, по кораблестроению, уже порядком осточертевшему. Если цензура Так эффективна, шансы отыскать что-нибудь в любой библиотеке ничтожно малы. Великая библиотека Танета была ровесницей самого города, то есть построена уже после Войны; вряд ли там найдется что-нибудь достаточно старое. А в Селерианском Эластре с его самой большой библиотекой на Аквасильве меня поджидал император.

Дальше я читал не так внимательно, мало что понимая. Никто не входил в библиотеку, но я услышал в коридоре топот бегущих ног и распахнувшуюся где-то дверь.

Я как раз собирался свернуть еще одну часть свитка, когда что-то привлекло мой взгляд.

«В тот же год началась, наконец, работа по устранению повреждений, причиненных несколькими годами раньше, когда перегрузка реакторного ядра расплавила изопроводную сеть и разрушила порталы глубоководной конструкции. Перегретый изот до неузнаваемости искорежил порталы и создал затруднения для движения транспорта внутри верфи. Нисефорию Декарису, руководившему ремонтом, предстояло возглавлять Салемор в течение самого долгого периода его процветания, ионе самого начала был полон решимости отличиться. Он лично изобрел метод удаления с обломков накопленного энергетического остатка, чтобы ремонтные бригады могли работать с ними без риска. Этот метод в модифицированном виде применяется и по сей день.»

Даже я знал достаточно о конструкции мант, чтобы увидеть здесь вопиющую несообразность. Изозаряд не остался бы в портале больше, чем на долю секунды, и ни при каких условиях он не мог причинить описанных там повреждений. И не было никакого упоминания о такой аварии. Возможно…

Громкий треск прервал ход моих мыслей. Рядом со мной стоял встревоженный темноволосый ученик.

– Рашал велел убрать книги и идти в вестибюль. Сюда идут инквизиторы.

Наши с Равенной взгляды встретились на долю секунды, затем мы закрыли книги и как можно быстрее сунули их на полки. Ученик не стал ждать. Он снова бросился в коридор, и через минуту я услышал его голос, что-то кричащий наверх. Кто-то отвечал ему, и бегущих в коридоре стало больше.