Инквизитор поневоле
Шрифт:
— Чего-чего? — хором переспросили мы.
— Ч-д-ф-р-и, — выделяя каждую букву, произнёс Сергей. — Это активатор заклятья.
— А второе?
— А второе — вот так…
Ещё где-то час мы практиковались в отработке заклятий, пока наконец Глушаков не скомандовал отбой.
Начиная с седьмого уровня каменные стены сменились выдолбленными в голой скале ходами и коридорами. Заметно потеплело, и, что самое неприятное, нежить, лихо рассыпающуюся под автоматными очередями, сменили какие-то непонятные создания, словно слепленные из пластилина и почти не пробивающиеся огнём. Пришлось убрать за
Впрочем, один плюс имелся: в отличие от нежити, на этих магия проклятий вполне себе действовала. По крайней мере, удавалось сбивать прицел тварям, пытающимся плеваться какой-то дрянью издалека.
С чавкающим звуком двуручный молот влепился в покатую голову очередного существа, вбивая ту в тело по самые плечи. Пинком я отбросил от себя ещё подрыгивающую конечностями тушу и устало облокотился на ручку глухо стукнувшего о пол оружия.
Глаза заливал пот, а руки казались чугунными несмотря на всю ту магию, что дарила мне инквизиторская броня. Устало оглядевшись, я дождался, когда Глушаков добьёт второго противника, и поднял массивное забрало шлема, после чего, сняв перчатку, куском ткани обтёр лицо. Полностью снимать защиту с головы я опасался — не ровен час выползет откуда очередной стрелок.
— Тяжеловато идёт, — произнёс со вздохом, ни к кому конкретно не обращаясь и наблюдая, как Вигир разочарованно бродит по окрестностям. Местный противник нас ни бронёй, ни оружием не баловал, будучи абсолютно голым и предпочитающим рукопашную, так что замашки махрового Плюшкина у аватара оставались неудовлетворёнными.
— Ты внутри не проверял? — крикнул я ему, разочарованно разглядывающему раздутые, словно бесформенные мешки с картошкой, и абсолютно голые трупы.
— Где внутри? — прокричал он мне в ответ.
— Ну пузо вскрой ему да посмотри, — я пнул в заколыхавшийся живот своего противника с разможжёной головой. Намёка на половые органы у них, кстати, тоже не было, что указывало на насквозь магическое происхождение.
— Бе… — послышалось от парня, представившего, похоже, каким «интересным» занятием будет ковыряние в кишках неведомой твари.
Но, пересилив себя, он таки вытащил фламберг и принялся пилить им поперёк живота существа, стараясь разрезать упругую и толстую шкуру. Вот, кстати, почему мой выбор упал именно на молот. Чем дырявить с трудом поддающийся покров, проще вдарить посильней, превратив всё внутри в однородную кашу, мигом делая тушку необитаемой.
— Не хочет! — разочарованно воскликнул парень после примерно минуты извращений с двуручником.
— Пилите, студент, пилите, — подбодрил того Сергей, присаживаясь на ближайший камень, после чего подмигнул мне. И не успел я спросить, к чему было последнее, как вопрос решился сам собой, поскольку Вигир всё же смог взрезать надутое пузо.
Не знаю, что там, в этом пузе, такого было, но рвануло знатно, окатив парня, застывшего от неожиданности статуей, с ног до головы какой-то бурой жижей. Отвратный запах выплеснувшихся потрохов долетел даже до нас, а Вигир, на шатающихся ногах отбежал на пару десятков метров в сторону, после чего упав на колени и сорвав шлем, бурно проблевался.
— Ты знал, — обвиняюще произнёс я, на что Глушаков кивнул, посмеиваясь, да поинтересовался риторически:
— А ты думал, чего я им исключительно в голову или по конечностям мечу?
— И зачем? — сочувственно глядя на облепленного тошнотворной субстанцией парня,
извергающего остатки еды, спросил я. — Жёсткая какая-то шутка вышла.— Ну, он же хотел найти чего-нибудь, а у этих тварей как раз в животе и части доспехов, и бижутерия кой-какая попадаются.
В это время Вигир, бледный до синевы и вонючий, кое-как подполз к нам на карачках и полным внутренней боли взглядом посмотрев на нас, с трудом вопросил то же, что и я чуть ранее:
— Зачем?!
— А ты погляди, — не став ничего объяснять, сказал ему Сергей, тыкая пальцем в сторону трупа с разорванным пузом. — Видишь, блестит? У них в пузе всегда что-нибудь найти можно, даже оружие.
Повернувшись туда, парень бросил долгий, очень долгий взгляд на залитые жижей останки, и я буквально почувствовал нешуточной силы борьбу, развернувшуюся внутри молодого мага, прямо-таки эпическое противостояние добра со злом, в нашем случае представленными банальной жадностью и естественным чувством брезгливости.
Я, честно сказать, даже не знаю, что победило бы в моём случае — больно уж отвратно всё это выглядело и пахло. Но я — не он.
Судя по тому, что спустя минуту раздумий Вигир нетвёрдой походкой на четвереньках поковылял за таким маняще блестящим металлом, жадность всё-таки оказалась сильней.
Чем ближе он был, тем сильнее его валило с ног убойным амбре, но аватар упорно полз вперёд, поминутно содрогаясь в рвотных судорогах. Наперекор всему, едва не теряя сознание, но с поражающим даже Глушакова упорством продвигаясь к своей цели.
Наконец спустя два десятка минут, что показались нам вечностью, он дрожащей рукой зацепил оказавшийся при ближайшем рассмотрении кирасой кусок металла и потянул к нам.
Подтащив, парень дождался, когда одновременно удивлённый и восхищённый такой самоотверженностью трудовик опознает наложенные на доспех заклятья, и, оставив тот лежать подле, на заплетающихся руках пополз обратно.
— Стой, ты куда? — позвал я его, и он, повернув ко мне уже даже не белое, а какое-то землисто-зеленоватое лицо и посмотрев на меня глазами великомученика, ответил:
— Туда. Там ещё есть.
В это время на двенадцатом уровне
Сложенная из тёмно-багряного камня стена неожиданно брызнула осколками, покрываясь радиальными трещинами. Затем ещё раз, страшно захрустев. Третий же удар обрушил её окончательно, и в образовавшийся проём шагнуло существо, давно и прочно забытое в мире людей, и только в самых охраняемых архивах можно было отыскать упоминания о нём.
Высушенное тело, покрытое обрывками бинтов и остатками вычурных доспехов, потянуло носом воздух, распахнуло замерцавшие зелёным глаза и прошипело на мёртвом уже несколько тысячелетий языке:
— Иш ти хетрах!
Пожалуй, не нашлось бы словаря, с помощью которого было бы возможно сейчас перевести эту фразу, но если б таковой имелся, то перевод вселил бы в сердца услышавших тягучий страх, ведь эти три коротких слова означали буквально следующее: «Я иду, враг!» — и не сулили ровно ничего хорошего тем, кто встанет у существа на пути.
Местных обитателей, злобных порождений демонических глубин, оно развеяло в пыль одним небрежным жестом, прихлопнув, словно тараканов. Проснувшиеся чувства безошибочно утверждали, что откуда-то вновь тянет таким знакомым запахом. Запахом магии врага, что заточил его здесь.