Инквизитор. Божьим промыслом. Стремена и шпоры

– Что за человек? Горожанин? Мальчишка? – уточнил генерал.

– Нет, господин генерал, мужик из ближайшего села, – отвечал ему офицер. – Но спрашивает только вас.

– Мужик? И только меня? – удивился барон. – Хорошо, зовите.

К нему привели человека, который и вправду не походил на местного бюргера. Немолодой крестьянин поклонился ему низко и спросил сразу:

– Так вы и есть генерал?

– Я и есть, а что тебе угодно, друг мой? – ласково спросил Волков.

А мужик ему и отвечает:

– Человек, что меня к вам прислал, сказал, что вы мне полталера дадите.

– С чего бы мне тебе давать полталера? – усмехнулся барон.

Но мужик настаивал:

– А человек, что меня просил вас найти, сказал, что дадите. Говорил: обязательно даст.

– И что же это за человек тебя просил? – теперь Волков начинает понимать, что это всё неспроста. Он становится серьёзным и угадывает.

– А того человека зовут Манфред, он из солдатиков ваших.

Ну, тут уже рука генерала сама потянулась к кошелю, он находит нужную монету и протягивает её мужику, а тот с поклоном берёт и говорит, чуть улыбаясь своему счастью:

– Благодарствуйте!

– Говори, – сразу требует барон. – Что тебе велел передать этот мой солдатик Манфред?

Глава 8

– Да не шибко много велел он передать. Сказал, что стоит у ворот, а городские его внутрь не пускают.

– Как так? – удивлённо спросил барон. Он не нашёл ничего другого, что можно было бы спросить в этой ситуации.

Вопрос был, конечно, глупым. Только от растерянности Волков мог задать его. На что мужичок просто развёл руки: как, как? Вот так, не пускают – и вся недолга. А тут ещё и Брюнхвальд подошёл вместе с капитаном Лаубе, встали рядом, стоят и интересуются молча: что тут происходит? Но Волков ни на кого внимания не обращает, он поднимается с лавки и спрашивает у мужика:

– Так у каких ворот тебя встретил мой человек?

– У Глевенских, – отвечает тот.

– У каких? – не понимает генерал.

– Что ведут на Глевен, то есть у восходных.

Теперь Волкову всё ясно.

– Пойдёшь со мной, – говорит он крестьянину.

А тот изумляется:

– Добрый господин, да как же… Мне нельзя… У меня тут телега, вон, у забора вашего стоит. Я свинину привёз торговать.

– За телегой твоей присмотрят, не бойся, всё будет цело, – обещает генерал. – И ещё денег получишь.

Вот тут крестьянин соглашается. А Волков берёт с собой два десятка людей и, разъяснив ситуацию в двух словах Карлу, оставляет казармы на него, сам же торопится к Глевенским восточным воротам. Волков, пока ехал, мучительно решал, что ему делать в этой ситуации.

«Вот ублюдки, – думал барон о горожанах, проезжая по грязным и сырым улицам города. – Они делают всё, чтобы спровоцировать свару и довести её до крови». У него складывалось впечатление, что всем тут управляет крепкая рука с холодной головой. И голова сия его не очень-то привечает.

Перед каждыми воротами, коли город строился по правилам, была небольшая площадь, чтобы при въезде и выезде из города телеги не создавали заторов, не загромождали и без того узких улиц, пока стража и городские сборщики пошлин осматривали товары и взымали с мужичков положенную деньгу.

И когда запыхавшийся крестьянин привёл барона и его людей на такую площадь перед воротами, тому сразу бросилось в глаза, что на ней, помимо телег и обычной стражи, четыре десятка вооружённых людей в неплохом доспехе, а ещё… четыре офицера. Они стояли особняком и о чём-то переговаривались. Все в дорогих кирасах и шлемах, в плащах с мехом и при офицерских шарфах. У барона не было никаких сомнений, что его тут ждали. Как только он и его люди появились у ворот, как военные зашевелились, а офицеры, прекратив беседу, все стали смотреть в его сторону. Бюргеры знали, что он сюда приедет. Как он об этом не подумал? Ведь здесь, у ворот, так легко было устроить ему засаду, достаточно теперь просто перегородить улицу, по которой он сюда приехал. «Не посмеют! – подумал генерал. – Не посмеют они напасть на представителя герцога». А сам тем временем уже оглядывался, прикидывал, что делать, если его решат тут убить.

В общем, в складывающейся ситуации главное было – не тянуть время и разрешить вопрос быстро, и он приказал:

– Хенрик и фон Флюгер, со мной, Майнц, прикажи остальным спешиться.

Среди его охраны народ был отборный, почти все сержанты, и семеро были из мушкетёров, так что лучше им быть пешими, хотя, конечно, это их не спасло бы: в отличие от присутствующих здесь городских солдат, у людей Волкова древкового оружия не было. Сам же он поехал к офицерам, что стояли у стены. Его немного успокаивало то, что офицеры ведут себя весьма непринуждённо и находятся отдельно от своих солдат. Люди, которые собираются драться и убивать, так благодушно вести себя вряд ли смогут. Он приблизился к ним и, чтобы не показаться высокомерным, слез с коня и, кинув поводья фон Флюгену, подошёл к офицерам и поклонился им учтиво. Они ему тоже кланялись, но поклоны их были коротки, скорее смахивали ни кивки. При этом они улыбались с эдакой ехидцей, словно спрашивали: чего это ты прибежал? Хотя сами прекрасно знали ответ на этот вопрос. Но уже это их поведение чуть успокоило барона, они собрались купаться в заносчивой спеси, но, судя по всему, не собирались нападать. Одного из офицеров Волков узнал, это он приходил к нему на пир и был там рьян, дерзок и отказывался садиться за стол, несмотря на все приглашения генерала. Это был тот молодой офицер, что был подпоясан красно-жёлтым шарфом, он и сейчас был в нём.

– Добрый день, господа, – вежливо начал генерал. И тому офицеру в шарфе поклонился как знакомцу отдельно. – Добрый день.

– Что вам угодно, генерал? – сухо и почти холодно спросил один из офицеров, видимо, старший из них.

– Случилось дело, коего в добрых отношениях союзников быть не должно, – начал Волков. – Люди мои вышли за ворота города, и теперь их обратно не впускают.

– Вот как, неужели? – притворно и с насмешкою удивился офицер. И на лицах его товарищей также было заметно ехидство.

– И я полагаю, что это никчёмная случайность, и посему она скоро разрешится с благоприятностью для всех, – не замечая их невежливого поведения, продолжал генерал. – Думаю, что офицер, распорядившийся их не впускать, не знал, что это мои люди. Люди Его Высочества курфюрста и герцога Ребенрее.

– Офицер, распорядившийся их не впускать, прекрасно знал, кто они, – продолжал тот же человек, которого Волков полагал старшим из них.

– Ах вот как? – барон сделал вид, что удивлён. А потом и добавил, всё уже понимая: – Рискну предположить, что это вы и есть тот офицер?

– Да, это я и есть, – всё так же холодно отвечал ему человек.

Волков всего на секунду задумался, чтобы вспомнить происходивший в таверне разговор с разжалованным ротмистром Кохнером, где тот упоминал имя некоего капитана…

– А имя ваше, наверное… ван Куттен?

– Да, это моё имя, – отвечал офицер. И добавил с заметным вызовом: – И ваших людей впускать в город запретил я, – как бы подразумевая сказанным: ну и что ты теперь сделаешь?

– Но это какая-то ошибка, – Волков даже развёл руками, он изображал удивление.

– Ошибкой было пускать вас сюда, – заметил один из стоявших за ван Куттеном офицеров.

– Странно, – всё ещё удивлялся генерал. – Странно слышать такое от союзников.

– Вы союзники? А зачем ваши солдаты рыскают по округе? Чего они вынюхивают? – весьма грубо интересовался тот городской молодец, который носил шарф цветов Левенбахов.

– Они осматривали земли, что принадлежат герцогу Ребенрее или его вассалам. Почему же людям герцога нельзя оглядеть земли своего господина?

Сам генерал при этом посмотрел на молодого офицера с красно-жёлтым шарфом на поясе с дружелюбным недоумением.