Иногда Карлсоны возвращаются
Шрифт:
Над шоссе парил зной, знаменитая астраханская степь давила густейшей пылью, и, когда Валера добрался до Волжанска, корка пыли в сочетании с загаром превратила его в коренного жителя Африки. Причем обнаружил он это лишь в вестибюле местного института, готовившего экономистов: случайно взглянул на себя в зеркало – и оторопел. Лицо по цвету почти слилось с черной рубашкой.
– Ек-якорек, – сказал Валера зеркалу, – в таком виде всех студентов распугаешь.
Но сотрудницы деканата экономического факультета оказались не менее испуганы при виде мокрого руководителя частного охранного предприятия, усы которого свисали водорослями. Быть может, они подумали, что из Астрахани Блинов добирался вплавь… Но вне зависимости от того, что они подумали, документы, касающиеся Игоря Кулакова,
– А кто это – Кулаков? – понизив голос, спросила самая старшая из них, с химической завивкой и в алой блестящей кофточке, навевающей мысли о кумачовом знамени и почему-то еще о самоварах. – Преступник?
– Не-а, – объяснил Валера, приступая к чтению. – Жертва.
Сотрудницы деканата переглянулись. В их взглядах читалось: если на жертву собирают такое досье, затрагивая даже студенческие годы, как же дотошно частное охранное предприятие «Юпитер» преследует преступников?
Судя по досье, в Игоре Анатольевиче Кулакове в бытность его студентом ничего криминального не замечалось. Учился на «четверки» и «пятерки», выполнял разовые общественные поручения, аккуратно платил – сделаем скидку на эпоху – комсомольские взносы… Пользуясь полученными от Петровича сведениями, Валерий бдительно просмотрел списки группы, в которой учился Игорь Кулаков – и установил, что на протяжении пяти студенческих лет он имел возможность познакомиться по крайней мере с тремя Андреями. Один из них – Мащенко – прошел с Игорем бок о бок все эти веселые годы, полные зачетов и экзаменов; двое других – Терентьев и Епифанов – проучившись недолго, переводились в другие группы. Взяв на всякий случай на заметку фамилию «Мащенко», Валера Блинов покинул гостеприимные стены учебного заведения, чтобы направиться в прокуратуру.
В прокуратуре его встретили как родного: принялись расспрашивать о состоянии дел в «Юпитере» и заварили персонально для него крепкий чай с хрустящими сушками, обсыпанными маком. Однако вопрос о том, не было ли заведено в период начиная с 1986 года уголовное дело на Андрея Мащенко, сотрудников прокуратуры не порадовал. У-у, это же сколько пыльных архивов поднимать придется!
– Послушайте, – внесла ясность скрюченная артритом, но сохранившая ясные мозги подполковник Шабанова Ариадна Дмитриевна, – да ведь я припоминаю… Это дело Штанько.
Радушие стало принужденным, улыбки начали оползать с лиц. В доме повешенного не говорят о веревке – в милиции и прокуратуре неприлично вести разговор об осужденных сотрудниках. Валера понимающе прищурился: в случае со следователем Штанько удалось довести дело до суда, значит, то, что он творил на рабочем месте, уж вовсе ни в какие ворота не лезло. Не исключено, погорел на взяточничестве или завалил уж особенно громкое дело. Погрешности рангом поменьше удалось бы прикрыть… Ну, не будем изображать из себя невинных овечек: ни для кого не секрет, что корпоративная солидарность в органах внутренних дел частенько выходит боком для простых граждан.
Так что в деле Андрея Мащенко легко могли выявиться нарушения.
– Вы тут пока поищите дело Андрея Мащенко, – сказал Валера, с сожалением отодвигая пакет, где осталось еще немало сушек. – А я еще по городу побегаю. Волка ноги кормят.
Зато – оправдал для себя Валера утрату сушек – Алексей Петрович получит самую что ни на есть полную информацию об Андрее Мащенко. Валера подозревал, что именно он-то Кротову и нужен…
Дело Кирилла Легейдо. Жора-Технарь
Войдя к себе в кабинет, Меркулов первым делом включил компьютер. Рядом с ним на столе лежал новый диск.
– Так я и думал, – пропел себе под нос Костя, глядя, как на экране возникает картинка Windows. – Сейчас мы посмо-отрим, что-о у нас тут тако-ое… Присаживайся, не стой как засватанный, – кивнул он Антону, который топтался у него за спиной. – Увидишь, что нам тут компьютерщики соорудили.
На экране возникла черно-белая картинка: высокий забор, видимый под углом… Антон узнал видеозапись с камеры слежения, установленной над воротами аэродрома. Вот мимо ворот прошел человек в
бейсболке – худой, невысокий, неприметный… Вот следующая картинка: тот же человек стоит и курит чуть поодаль.– Вот молодцы, постарались, – одобрил компьютерщиков Костя.
Изображение рывком приблизилось, стало крупнее в несколько раз. На экране возникла компьютерная модель лица. Меркулов и Плетнев придвинулись вплотную, едва не стукнувшись головами.
– Да это же…
– Жора-Технарь!
Две реплики прозвучали одновременно. И с одинаковым чувством.
– Глазам не верю! – оправясь от первого удивления, высказался Меркулов. – Чтобы Жора-Технарь так по-глупому засветился?! За день до падения самолета, у главного входа, под самой камерой?!
– Точно, он, – признал Плетнев. – Мне Турецкий показывал досье на него.
– Досье на него полно, а судимости – ни одной, – проявил осведомленность Меркулов. – Ни разу не попался…
– Он специализируется по катастрофам, да?
– Автокатастрофы, вертолеты, самолеты, – кивнул Меркулов. – Иногда взрывы бытового газа. Улик – никогда, никаких.
– А откуда его срисовали?
– Свидетель Жору опознал… лет пять назад. Точно, по фотографии, без ошибок.
– И Жора снова сумел уйти?
– Хуже, – вздохнул Меркулов. – Свидетель в своей машине сгорел. По экспертизе – все безупречно – неисправность проводки… У каждого прокурора, Антош, как у каждого врача – свое кладбище…
Антон сердито закашлялся, чтобы скрыть свои чувства. Это дело напоминало ему капусту или луковицу: снимаешь один, другой, третий слой, думая, что вот-вот доберешься до сердцевины, но за каждым слоем возникает новый. Все улики против Паши рассыпались в прах: выяснилось, что он не ответствен за взрыв самолета. Как только с Пашей разобрались, на горизонте возникает Жора – специалист по авариям техники. Как-то очень демонстративно возникает… Новая, прекрасная версия. Но, наученный предыдущим горьким опытом, Антон почему-то не слишком верил и в нее. Боялся поверить. В этом деле слишком много подозреваемых. Слишком много. Точно весь свет ополчился на рекламиста Кирилла Легейдо. А в итоге…
В итоге, пессимистически подозревал Антон, дело окажется не капустой, а луковицей. У капусты возможно добраться до кочерыжки. А что внутри у луковицы? Одна пустота!
«Истина где-то рядом», – припомнил он эпиграф к фантастическому сериалу, который шел по телевидению несколько лет назад. Точнее, знатоки английского сказали Антону, этот эпиграф можно переводить по-разному. Можно еще перевести как: «Истина где-то там». А можно: «Истина не здесь». Хотелось бы ему в конце концов разгадать, где же истина в деле Кирилла Легейдо! Может быть, истина совсем рядом, а глаза Антона смотрят прямо на нее – и не в состоянии разглядеть: настолько она не вписывается в привычные рамки!
Личное дело Александра Турецкого. Меж двух огней
Когда Ольга Легейдо попросила о новой встрече, Турецкий холодно и расчетливо подумал: «Приближается финал игры». Еще недавно его реакция на предложение этой красотки встретиться вызвала бы у него другую, гораздо более эмоциональную реакцию. Честно признаться, вдова гендиректора рекламного агентства была неотразимо привлекательна: стройная фигура, длинные белокурые волосы, разделенные на прямой пробор, великолепная грудь, безупречная молочно-белая кожа, лицо тоскующего ангела… Привлекательность сладкой блондинки увеличивалась ее беспомощностью: из-за смерти мужа Ольга в буквальном смысле выплакала глаза – вследствие постоянного плача потеряла две пары контактных линз. А с ее высокой близорукостью так трудно ориентироваться в окружающем мире! Александр Борисович – ну что вы, зовите меня просто Саша! – охотно вызвался послужить передаточным звеном или, лучше сказать, амортизатором между Ольгой и жестоким миром. Окружить ее заботой. Сводить в ресторан, когда она, удрученная горем, полностью утратила аппетит. Оказывать мелкие, но необходимые в ее положении услуги, ухаживать за ней, как за слепой – самой трогательной и сексуальной слепой на свете. Ольга не осталась равнодушной к его ухаживаниям. Ничего удивительного: всем известно, что любой женщине перед Турецким трудно устоять!