Иногда пули – как снег на голову
Шрифт:
– Плохо. Не безнадежно, но плохо. Нас вы увидели, когда мы вплотную подошли. Если так же подойдут «краповые»…
– Мы примем бой. Эмир Хафизов сразу выставит подкрепление.
– Думаю, перед тем как подойти вплотную, они выставят вперед снайперов с ночными прицелами и винтовками с глушителями, и вас всех без звука перещелкают. А потом двинут дальше.
Стоящий рядом с эмиром Низамовым Халил только что поговорил со вторым постом и набрал номер Эльмурзы Шуайбовича. Фикретов не стал дожидаться окончания этого разговора.
– Ладно. Надо идти. Где провожатый?
Мухаммадгафур
Полковник Даррелл поужинал вместе со своим новым инструктором полковником Ченом, и сразу после ужина ему позвонил эмир Хафизов.
– Мистер Даррелл, вы не желаете послушать рассказ эмира Фикретова, как он вырвался из-под обстрела снайперов? Фикретов вот-вот прибудет. Мне уже звонили с внутреннего поста. А я буду вам благодарен, если вы его рассказ передадите своему руководству в своем очередном отчете. Это должно впечатлить…
– Я хотел заняться устройством полковника Чена, – вяло попытался «отбрыкнуться» Даррелл. У него не было желания слушать рассказ Фикретова, поскольку сам полковник не был боевым офицером и не очень интересовался боевыми действиями, даже поучительными.
– Пусть мистер Барман займется этим. А вы приходите.
Эмир был настойчив. И Даррелл понимал, чего Эльмурза Шуайбович добивался. А добивался он того, чтобы длительным нытьем заработать все же для своих целей поставки высокотехнологичного оружия. Даррелл понимал, что в этом деле из него помощник плохой, но портить отношения с Хафизовым не хотелось, и потому пришлось идти.
– Хорошо. Я иду. Только отдам распоряжения капитану Барману.
Кит Барман как раз спускался в ущелье к кострам, чтобы поужинать. В нескольких словах объяснив ему задачу по устройству своего инструктора на постоянное проживание, растолковав, чье место должен занять Чен, Даррелл заспешил в грот к Хафизову. Тот пока был один, остатки джамаатов еще не прибыли.
– Я предполагаю, что будет рассказывать эмир Фикретов, – сказал Эльмурза Шуайбович. – К сожалению, у меня нет детектора лжи, чтобы определить, когда он говорит правду, когда ее приукрашивает, а когда откровенно лжет…
– Детектор лжи бывает прав только на семьдесят пять процентов. Двадцать пять процентов – это его статистическая погрешность. Потому суды не рассматривают данные детектора лжи как доказательство… – Полковник не успел договорить, так как раздался стук в дверь и в грот вошел эмир Фикретов в сопровождении Саидахмета Салманова, Байрамали Шахсаварова и двух моджахедов из караульного джамаата.
Хафизов шагнул вперед, положил руки на плечи Фикретову и повернул его лицом к масляному светильнику, чтобы лучше рассмотреть.
– Мы тут с полковником Дарреллом только что говорили о том, как много люди лгут ради своего спасения. А я как раз подумал, что есть и такие, которые, несмотря ни на что, предпочитают говорить правду. И Чамутдин Шамилиевич именно из таких людей. Пусть неприятно, но правду… Он такой… Говори, эмир. Что произошло?
– Вот все,
что у меня осталось, – показал Фикретов на Салманова. – А Байрамали встретился нам, когда уже все закончилось. Он из джамаата Зайналабидова. Нам невозможно с ними драться ночью. Нас будут убивать и убивать каждую ночь до тех пор, пока у нас не появится такое же оружие. Это все, что я могу сказать. Невозможно воевать с завязанными глазами. Прости, Эльмурза Шуайбович…– К сожалению, мы не государство, – покачал головой Хафизов, – и не имеем собственной производственной базы, чтобы производить такое оружие. И помочь нам никто особо не рвется.
Эмир красноречиво посмотрел в сторону полковника. Тому нечего было ответить…
Глава двенадцатая
Как раз в тот момент, когда во время сеанса контрольной связи лейтенант Варсонофьев получал указания от своего командования, старший лейтенант Арзамасцев получил сообщение от своего заместителя старшего сержанта Картошкина:
– Товарищ старший лейтенант. Бандиты, под завязку загруженные, покинули село. Тащат свои рюкзаки уже мимо нас. Сейчас пройдут. Хорошо запаслись. На большое количество людей до конца зимы. Идут тяжело. Немудрено, с таким-то грузом…
– Это они зря. Половина испортиться может, когда кормить будет некого. У них большие потери, – прокомментировал командир разведвзвода.
– Я слышал, в прошлую зиму в одной банде пришлось зажарить и съесть ишака, чтобы с голоду не умереть. Так что они ко всему привычные.
– Ишаков не едят, у них мясо ядовитое.
– Я потому и говорю. Сам однажды видел на дороге сбитого машиной ишака. Так его даже вороны не трогали. А эти съели. Хуже ворон…
– Это их проблемы. Мы их сюда не загоняли, сами спрятались. Не выпускай их из виду.
– За каждым шагом следим, товарищ старший лейтенант.
– Как пройдут мимо, выходи следом. Докладывай каждый свой шаг, любое изменение ситуации, даже самое незначительное. Тщательно контролируй все, что впереди. Постарайся определить посты.
– Понял. Вы, я слышал, удачно действовали?
– Более или менее. Постараемся соединиться с тобой. Думаю, бандиты после нашего боя выставили дополнительных наблюдателей. Могут иметь ночные бинокли или ночные прицелы. Пусть снайпер внимательно все пространство впереди просматривает.
– Я понял, товарищ старший лейтенант. Мы уже начинаем спуск, чтобы от бандитов сильно не отставать. Конец связи…
– Осторожно на спуске. Вы высоко забрались. В темноте спускаться будет тяжело.
– Потому уже и начинаем. Чтобы без торопливости.
– Работайте…
Арзамасцев привычно потянулся рукой, чтобы отключить связь на коммуникаторе «Стрелец», но одернул себя, связь сейчас нужна постоянная и оперативная.
Лейтенант Варсонофьев свой сеанс связи тоже закончил, снял наушники, отдал их радисту и двинулся к Арзамасцеву.
– Ты напрямую через Антитеррористический комитет просьбу передавал? – спросил лейтенант, сразу переходя к делу.
– Не вхож туда. Рылом не вышел, чтобы напрямую обращаться. Я своему комбату звонил. А он уже туда, как я понимаю. Что-то не так получается?