Иноходец

Словом, развел бюрократию, как говорил старый пират Бас. Но это действительно была официальная проверка по требованию колониальной администрации. Лицензию фермера я получил уже давно, специальный сертификат на продукцию не требовался. Достаточно было этой самой проверки чтобы в будущем ни у кого вопросов не возникало, и ко мне не было бы претензий, мол я откуда-то таскаю контрабандный товар.

Во время проверки, аграфы в поле зрения шерифа не попадались. Специально не прятались, но делали все возможное чтобы не маячить у него перед носом. Ведут себя прям как гастарбайтеры. Разумеется, что после проверки я не оставил Клига без фермерских подарков. Кстати весь процесс превращения браги в спирт, аграфы тоже записали и так же как я теперь могли следить за процессом, давая мне возможность заняться другими делами. К чести моих новых работников, хочу сказать, что они не чурались никакой работы. Причем умудрялись это делать аккуратно, неспешно, и очень эффективно. Видно опыт многих лет выживания на космической станции давал многое. Никакой брезгливости, ни каких кислых физиономий, спокойно идут и делают.

Еще через три недели прибыл челнок с еще двумя комплексами таких же колоний и расширением для уже установленной моей. Там в сумме было тридцать два контейнера, поэтому я заказал доставку с орбиты прямо на свою базу. Дорого конечно, но на мой грузовик влезет только один ста тонный контейнер, так что мотаться в Северную банку только для того чтобы вывезти все это, обойдется еще дороже.

В комплект обновления входил еще один аграрный сектор для животноводства, медицинское оборудование. Не тот диагност и кибердоктор что шли в базовом комплекте, а уже намного шире. Медицинской капсулы конечно не было, очень это дорогое удовольствие, да и простым гражданам просто так не продается, но реаниматор экстренной эвакуации все же был, хоть и в одном экземпляре, но с функцией стазиса, это гарантированно хоть одна спасенная жизнь, мало ли что могло случиться.

Все это время я не забывал и о своем мотоцикле. Пришлось переделывать несколько важных деталей. Виртуальная симуляция показала дефект, точнее слабое место конструкции, и часть рамы пришлось переделывать. Двигатель, надо сказать был избыточно мощный, хоть я и создал для него понижающий редуктор. Даже с такой модификацией мотоцикл все равно мог развить скорость до двух сотен километров в час. Все равно аппарат получился просто чудовищный. Харлей космической эры, от колхозного мастера. Так-то все примитивно, рама, колеса, мини-реактор, двигатель, седло. Ни каких приборов навигации, и прочей дребедени. Из дополнительной электроники только передняя фара, причем без всяких режимов дальний-ближний, тупо светит вперед и все.

Пока я возился с этой самоделкой в ангаре, аграфы внимания не обращали, но, когда нацепил куртку из крокодиловой кожи, защитные очки, и выволок монстрика во двор, все с интересом собрались посмотреть на диковинку.

– Не было бы у этого устройства колес, я бы подумал, что это глайдер, – заметил Алагир, младший брат Сарда, а по совместительству бывший глава службы безопасности клана. – И тут всего два колеса в продольной оси, за счет чего будет осуществляться курсовая устойчивость?

– Чего осуществляться? – не понял я сразу суть вопроса.

– Без гироскопа он просто завалится на бок, – пояснил уже Сард, осматривая мотоцикл со всех сторон.

– А это. Не проблема, телом буду балансировать.

Буквально все посмотрели на меня как на идиота, но вслух ничего не сказали. Тем более что я уже сел верхом и убрал подножку. Центральная площадь моей базы была довольно большой, так что было место где можно было неспешно прокатиться, обкатывая новую машину. Я и сам рисковать не планировал. Это в прошлой жизни я лихо мог поднять мотоцикл на заднее колесо. В этой, с новым телом, следовало постепенно вспомнить былые навыки и не ударить в грязь лицом, в буквальном смысле этого слова. Падать будет больно. Поэтому я дал малую тягу и спокойно покатил по площадке выписывая для начала длинную восьмерку. Все получилось идеально. Ход мягкий, благодаря редуктору, как и рассчитывал, скорость набирает плавно, без рывков, разгоняется резво. Проверив устойчивость на поворотах решил чуть ускориться и уже закладывал повороты покруче. Алагир и Сард сели в один из багги и поехали за мной на пустошь, где я уже на открытой местности, что называется дал газу. Подвеска работала идеально, мягко, упруго, без замедления, спокойно. Разогнался на прямой до сотни, без шлема больше давать не рискнул. Обогнал багги, дал крутой разворот и съехал на неровный участок, где перепрыгнул пару кочек. Подвеска и амортизаторы и тут не подкачали. Под конец испытаний все-таки рискнул поставить на заднее колесо. Баланс не позволял, очень уж тяжелая бандура, да и центр тяжести занижен. Но при резком наборе скорости переднее колесо уверенно отрывается от грунта. Шикарно! Вот теперь моя душенька довольна.

– Беру свои слова обратно Ник. Судя по всему, ты очень опытный наездник на подобного рода самоубийственных машинах, – говорил Алагир улыбаясь. – Не могу представить, что заставляет разумного так рисковать жизнью…

– У нас на планете это был просто один из видов транспорта. А мы с парнями еще соревновались, кто соберет самую удачную модель.

– Но зачем. Ведь у тебя есть целый парк великолепных автомобилей.

– Все из-за него, – ответил я, указывая на промышленный синтезатор стоящий у меня в ангаре. – Я просто с ума схожу от этой игрушки. Я кстати еще три таких заказал, и пять контейнеров расходных картриджей.

– Ник, но это старье. Такой примитив…

– Возможно Алагир, скорее всего так и есть. Но это неудержимая тяга моих шаловливых ручонок. Нейросети-то у меня нет. Технических знаний самый минимум, выучил до третьего ранга через нейроком и все. Вот и делаю то, на что фантазии хватает.

– Прости Ник. Все время забываю, что у тебя нет нейросети. В нашем обществе это действительно очень редкое явление. И каждый разумный лишившийся нейростеи испытывает серьезные психологические проблемы. А ты без нейростеи ведешь себя так, словно она у тебя есть, причем не самого низкого ранга.

Ну вот, душу отвел, заимел игрушку, теперь будет на чем покататься с ветерком. Пришло время заняться работой. А работы было много. Тот семенной фонд, что я заказал я проращивал в инкубаторах лаборатории постепенно, в первую очередь только то в чем был уверен, знакомые растения. Второй очередью шли уже не знакомые, но на вид и по описанию вполне пригодные для употребления в пищу. Три месяца назад я прорастил одну ягодную культуру, которая, судя по описанию хорошо подойдет для варений, джемов, ну и для браги, само-собой, а может и вино из него получится. То, что выросло у меня в открытом грунте, не очень-то соответствовало описанию, на картинке выглядело немного иначе. Сейчас я мог наблюдать десять соток засаженных довольно высоким травяным растением с очень густой и мясистой ботвой. Из этого плотного пучка растение выкинуло длинные стрелки стеблей штук десять в среднем. На конце каждого такого побега красовалась гроздь вполне себе крупных ягод. В каждой грозди не больше трех десятков, но все ровные, гладкие и не мелкие, как на картинке, с хороший абрикос размером. На вид гроздь была вполне спелой, ярко красного цвета с оранжевым бочком. Срезав эту кисть, я приступил к ее изучению. По внешнему виду каждая ягода как абрикос, а вот мякоть как у черешни, только слаще. Вкус очень насыщенный и даже приторный. Внутренняя косточка чуть вытянутая, тоже рыхлая. Мякоти много и использовать ее можно самыми разными способами. Давить, сок, действительно варить варенье, или джем. Из выдавленного сока действительно можно попробовать сделать вино. Экспериментальные лозы винограда уже были высажены в открытый грунт, но там до урожая еще несколько лет. А вот с таким плодом все может получиться намного быстрее. Официальное название растения в каталоге семенного фонда значилось как «Ягодник холмистый, гладколистный». Считался кормовым растением с высокой степенью содержания сахара и клетчатки. Великолепно подходил для производства наполнителей для медицинских картриджей очень высокого качества. Других свойств описано не было, кроме содержания полезных химических веществ. Но я ввиду отсутствия элементарного образования не мог прочитать местные формулы. Но все это не имело значения. Моя любопытная натура после того как определил свойства ягод, пригодность мякоти к переработке, я полез дальше, и стал расковыривать внутреннюю косточку. Потому что точно помнил, что косточки из абрикосов съедобные и вкусные. В результате чего содрав несколько тугих оболочек я обнаружил внутри двудольное семя чудовищно похожее на кофе, вот только больше в два раза, и какое-то рыхлое, пальцами можно раздавить. Не такое твердое как те семена кофе, что я помнил еще с Земли. Интересно получалось. Внешний вид растения на кофе вовсе не походил, я бывал в регионах где этот самый кофе выращивали. Там целые деревья были, или большие кустарники, сам толком не знаю, а тут трава, да еще и однолетняя. Надо проводить эксперимент. Набрав полную корзину ягод, я отправился в лабораторию, провел полное описание и разбор растения через анализаторы исследовательского комплекса, определил наличие токсинов, ну и прочих составляющих, а после как отделил мякоть от зерен, отправился на кухню. Мякоть я закинул в большую кастрюлю и засыпал сахаром. Пусть замачивается и пропитывается. Выдранные и расколотые ядра зерен, выложил сушить в тени навеса на веранде своего дома. Получилось четыре больших подноса.

К вечеру из мякоти сварил великолепное варенье, сладкое, тягучее как мед, ароматное, запах стоял просто божественный, а рубиновый цвет придавал отличный, аппетитный вид.

Пять шестых растения составляла зеленая ботва, которую я отправил на переработку в реактор. Ягодам нашлось применение, помимо варения и джемов я мог готовить сухофрукты типа кураги или чернослива, только красного цвета, очень вкусные и мясистые получались. И вот через неделю подошло время семенных ядер, которые я оставил сушиться в тенечке. Первым делом выделил огромную сковороду, на которую высыпал первую часть экспериментальных семян и стал обжаривать без всяких добавок. Первые минут двадцать ничего не происходило, семена еще больше подсушивались и выделяли собственное масло. Я подумал, что торопиться не следует и сильно убавил интенсивность огня. Через пол часа, на медленном огне, постоянно помешивая, я заметил, что ядра приобретают насыщенный золотистый цвет и продолжают темнеть, обжариваясь в собственном масле, хоть и не в большом количестве. Аромат разносящийся по кухне приобрел знакомые кофейные оттенки, и теперь у меня совершенно не оставалось сомнений в том, что растение так не похожее внешне, по сути является тем самым знакомым мне еще по Земле кофе.

Увлеченный процессом обжарки я не заметил, как у меня за спиной собрались все аграфы, все тринадцать, без исключения. Затаив дыхания, мои работники обступили меня со всех сторон и внимательно наблюдали за каждым моим действием. Я-то уже принюхался, но вот аромат обжаренных зерен, вырвавшийся наружу явно привлек их внимание. И это еще не все. Я видел в глазах аграфов непонятную бурю эмоций, очень противоречивых эмоций и смешанных чувств. Одновременно можно было уловить и панику, и какое-то нездоровое возбуждение, и нескрываемый интерес.

– Прости Ник, что происходит? – решился подойти ко мне Сард, не отрывая взгляд от обжаренных зерен.

– Эксперимент. Решил попробовать один рецепт…

– Ник. Тебе знакомо такое понятие как феромоны?

– Да, - кивнул я в ответ. – Биологически активные вещества…

– Вижу, что знаешь, - перебил меня Сард. – Так вот, запах этих семян, с которыми ты проводишь эксперименты, действуют на нас как те самые феромоны. Ты же не специально это сделал?

– Нет, Сард, простите, я и в мыслях не держал…