Иномирец

Виктор кивнул. Впечатлений за последнюю неделю появилось хоть отбавляй, и далеко не все из них можно назвать хорошими, но каждое было чем-то новым, неизвестным, а оттого манящим и загадочным. Даже пыточная камера, побег и прогулка по мрачному подземелью выглядели немного романтично, если, конечно, взглянуть на все это под очень уж косым углом.

– Даша, скажи, откуда ты узнала про этот лаз? Уж не сама ли вырыла?

– Брось свои шутки. Конечно же не сама. Когда Мурфик попался, мы с Рагнаром Черным долгое время искали тайный путь внутрь храма. В итоге выяснилось, что почти к каждой камере ведет отдельный тоннель! Кто и когда их строил – непонятно, но это в очередной раз доказывает то, что не все в этом мире так, как выглядит на первый взгляд. Рагнар однажды предположил, что ходы эти были вырыты самими инквизиторами, чтобы иногда давать заключенным возможность бежать. А потом ловить и вешать на них еще и побег из-под стражи. Понимаешь?

– Понимать-то понимаю, но звучит это уж больно странно. Все эти игры, змеиные выпады… не мое. Я прямолинеен и, наверное, потому требую того же от всех остальных. А хотя, может, так на мне сказывается мой возраст. На Земле мне было за семьдесят, когда Лагош предложил… сделку.

Даша остановилась. Обернувшись, она вопросительно изогнула бровь:

– Лагош? Это точно?

– Точнее некуда.

Загадочно хмыкнув, девушка продолжила движение. После недолгой паузы она вновь заговорила:

– Разумеется, Лагош. Кто же еще? Он один устраивает всю эту вакханалию! Чертов демон! Что он тебе сказал? Как заманил сюда?

– Как уже сказал, на Земле я разменял восьмой десяток. Солидный возраст, ты не находишь? Мало того, я умирал. Врачи пророчили мне месяц жизни, максимум два. И вот однажды в моей квартире появился этот фокусник, предложил вновь обрести молодость, силу, красоту. Единственным условием стала невозможность возвращения назад, на родину. Вот, собственно, и все. Остальных его мотивов я так и не понял, хотя очень хотел бы их познать.

Даша обогнула очередной выступ и неожиданно оказалась у самого конца тайного хода. Лаз оканчивался небрежной аркой из балок и выходил в длинный широкий коллектор, в котором по колено текла мутная желто-зеленая вода. Происхождения противной на вид жижи Виктор знать не желал, а потому старался дышать ртом, чтобы ненароком не поймать носовыми рецепторами зловонный запах и не вызвать тем самым столь ненужную сейчас рвоту, которая означала бы для организма потерю бесценной жидкости. Девушка стала идти против течения, и скорость передвижения несколько упала. Ноги едва справлялись с потоком, сил на преодоление такого препятствия почти не осталось. Даша подхватила Виктора под плечо, и вместе они стали двигаться немного быстрее.

– Сколько, говоришь, тебе было? За семьдесят?

– Если точнее, то семьдесят пять. У меня, кстати, по земному календарю скоро должен быть день рождения, но теперь это уже не имеет значения, да? Без разницы. Сейчас лишь бы добраться до укрытия, выпить целое ведро студеной воды и как следует отдохнуть…

– Эх, грезы-грезы. Не волнуйся, скоро мы доберемся до места, – подбодрила Виктора девушка. – Ты, главное, держись, не отключайся. Мне, кстати, было шестьдесят семь, когда… когда я переместилась сюда. Хочешь, расскажу эту историю?

– Было бы неплохо. Буду цепляться за твою речь и постараюсь не провалиться в забытье.

– Ну тогда слушай. Я всю жизнь проработала тренером по альпинизму и горному туризму. Всю свою жизнь, представляешь? С юношества. Сперва это было просто детским увлечением, затем я попала в местную секцию, закончила училище, а к тридцати годам уже вовсю отдыхала на зимних заснеженных курортах, да еще и получала за это деньги… красота, одним словом! Я была настолько увлечена собственным делом, что даже и не думала о том, чтобы остепениться. Нет, честно, когда мне подруга сказала на каком-то празднике, мол, Дашенька, а ты чего это до сих пор не замужем? Интрижки втихую крутишь, да? Вот я и задумалась тогда: а ведь действительно, мне уже за тридцать, а я ни сном ни духом о замужней жизни. И вдруг стала искать себе мужа как умалишенная, представляешь? Совсем с катушек съехала.

– Разве не все едут на этой почве с катушек? – усмехнулся Виктор и раскашлялся. С губ потекла тоненькая струйка кровавой слюны.

– Не трать силы на разговоры. Мужа я так и не нашла, признаюсь честно. Было несколько ухажеров, но слишком мне претила мысль встречаться с овдовевшим директором тракторного завода или уже седым, но донельзя распутным семьянином, изменяющим своей жене два раза в неделю. Так и осталась я, образно говоря, старой девой до преклонного возраста. Но я не особо жалею об одиночестве, ведь всю жизнь я посвятила любимому делу – я взбиралась на горы, каталась на лыжах, радовалась новому восходу и учила этому других. В целом мое прошлое можно назвать счастливым.

– Как и мое, – превозмогая боль, медленно произнес Виктор. – Лиза, любимая жена, умерла задолго до моей старости. Может, это и к лучшему, ведь она не увидела моего заката. Она не горевала, когда я увядал, когда мучился от старческих болезней. И где бы она сейчас ни была, надеюсь, она мной гордится. Гордится, что я с честью прожил те годы, что были отмерены мне без нее. Сильнее Лизы я никогда никого не любил и не полюблю, что в той жизни, что в этой. Она – моя путеводная звезда, всегда выручающая в тяжелые времена. Она… она…

– Воу-воу, парень, полегче! – забеспокоилась Даша, поддерживая заваливающегося на бок Виктора. – Ты только держись, ладно? Забудь про разговоры, отложим все на потом. Сосредоточься на пути.

Дальше двигались молча. Коллектор не был идеально ровным: подниматься приходилось «в горку», с которой, ко всему прочему, лился сбивающий с ног поток зловонной воды. Если бы кто-то шел по пятам, то преследователи ни за что не смогли бы точно сказать, в какую сторону направились беглецы.

Постепенно становилось все светлее и светлее. Стены коллектора освещали ярко-зеленые люминесцентные грибы, таинственно переливаясь и безумно красиво отражаясь в грязной жиже. Вскоре Даша и вовсе потушила свой «факел» и, повесив булаву на пояс, стала поддерживать Виктора уже обеими руками. Этот поход мог плохо закончиться, если бы не вовремя появившееся случайное ответвление куда-то в сторону, откуда доносились глухой свист и монотонное шипение. Девушка, выругавшись от усталости, свернула на повороте и пошла немного быстрее. Сам же Виктор уже почти не чувствовал конечностей и передвигал ногами исключительно машинально, словно напившийся в конце недели алкоголик, ведомый под руку служителем правопорядка в ближайший опорный пункт.

– Потерпи еще немного, – сказала Даша то ли Виктору, то ли себе спустя полчаса скитаний по канализации. – Буквально пара шагов, и мы на месте.

Парой шагов дело не ограничилось. Девушке пришлось протащить на себе здоровенного мужчину еще три сотни метров, прежде чем впереди показался свет горящего очага. Тоннель коллектора извивался, как змея, не позволяя разглядеть убежище издалека, и в итоге привел скитальцев в небольшое помещение с высоким каменным сводом. Где-то наверху куполообразного свода виднелся решетчатый диск, сквозь который проходил солнечный свет, но подобраться к люку не было никакой возможности. Убранство этой странной комнаты оказалось уютным по сравнению с остальной канализацией: пол здесь отличался относительной сухостью, в обложенном кирпичами кострище дотлевали алые угли, а подле костра лежал прислоненный к стене матерчатый топчан. В углу стоял открытый ящик, из которого торчали разного рода полезные для выживания вещи: лопата, топор, несколько мотков веревки, какая-то одежда и что-то еще.

– Уж извини, малыш, перекусить нечем. Но ты пока располагайся и отдыхай, ладно? Набирайся сил, в ближайшем будущем нам предстоит совершить многое.

Даша аккуратно уложила Виктора на топчан, сунула ему под голову некое подобие подушки, укрыла рваным пледом, а сама уселась рядом и протяжно вздохнула.

– Ну и тяжел же ты, дружище, – хмыкнула девушка. – Но я справилась. Я сильная.

Виктор наконец мог расслабиться и предаться невозмутимому бездействию, но по какой-то причине разум не давал телу уснуть. Снова разболелась обезображенная кисть, заныли отбитые бока. Не на шутку разболелась голова, и боль эта предательски спускалась ниже, в зубы и челюсти, принося с собой страшный озноб.