Иностранец на Мадейре
Шрифт:
Ясно, что президент Жардим, много сделавший в свое время для острова, выбивший средства из ЕС и добившийся огромного скачка в экономике, развитии инфраструктуры, туризма и так далее, теперь изрядно всем надоел. Ну, куда это годится: 37 лет в президентском кресле?! Невозможно не надоесть. За такой период и народу ты непременно опротивеешь, и связь с реальностью потеряешь. Вот почти вслух уже называют имя человека, который, как уверена вся Мадейра, реально всем управляет от имени престарелого президента, и при этом с каждым годом становится все богаче и богаче…
Вся штука в том, что президент избирается не населением, а местным парламентом, а там все эти годы господствуют правые социал-демократы. Вот смог народ сказать свое слово, и мэром Фуншала выбрали недавно оппозиционера, социалиста (а соцпартия здесь то, что в других европейских странах как раз социал-демократами называется, – сторонники социального государства).
Так вот и получилось, что с бывшим мэром социал-демократом Мигелем де Альбукерком и его братом я наобщался вволю, а с храбрым оппозиционным социалистом – нет. Но я честно старался!
Дона Мигеля, кстати, знающие люди прочат на смену Жардиму, так что когда эта книга, ошала, выйдет из печати, глядишь, мой знакомец станет на острове самым главным. Хотя один очень хорошо осведомленный местный обозреватель (осведомленнее не бывает) предрек: «Да, будет Мигель. Но ненадолго. Партия заплатит за эти 37 лет. Дорого заплатит».
Имеется в виду, что еще через год, на всеобщих выборах, социал-демократы наконец потеряют свою монополию. А то, видите ли, уже чем-то похоже на Советский Союз.
Одна из моих самых удачных острот в молодости, в 70-е годы, была такая: рассказали мне, что общий знакомый вступил в партию; «В какую?» – с серьезным видом спросил я, и все захохотали как сумасшедшие. Долго успокоиться не могли.
Но вот на Мадейре в наши дни мой в высшей степени просвещенный и осведомленный обозреватель говорит: «Партия. Партия заплатит». Машинально: так же все говорят. Для подавляющего большинства мадерьянцев партия на острове всегда была одна-единственная. Остальные существовали на бумаге, но не имели никакого значения. Но, кажется, этому приходит конец. И это правильно, это здор'oво, с ударением на втором слоге. Хотя симпатичного и обаятельного дона Мигеля жаль. Но что поделаешь…
Кстати, моя ирландская приятельница Ким рассказывает, что одно время тесно общалась с доном Мигелем, поскольку дружила с его тогдашней подругой Элизабет. Бывала у него дома регулярно и поражалась тому, как скромно мэр живет. Ничуть не лучше владельца какого-нибудь магазина или ресторана средней руки. И вообще – ни малейших следов коррупции. Правда, есть еще знаменитая семейная усадьба-кинта, доставшаяся по наследству… Но с кинтами часто больше расходов, чем доходов, и большая головная боль… Теперь, правда, у дона Мигеля новая любовь, молодая и очень красивая. Но если бы вы видели, какой он сам голливудский красавец в свои 53 года! Посмотрите в интернете на его фотографии с Софией Фернандеш… Причем фотографии не передают эффекта, который производит с близкого расстояния пронзительный взгляд его голубых глаз. И квартирой он тоже теперь обзавелся пошикарней. Но на это он заработал уже в частном секторе, где, надо думать, связи ему сильно помогают.
Так что не надо преувеличивать. Есть и коррупция, есть и система связей. Но чтобы «удушающая»? Ну, нет… Как же тогда назвать то, что происходит в некоторых восточно-европейских странах?
Как бы там ни было, у авторитарных тенденций есть мощный сдерживающий фактор: Лиссабон. Там-то уж подлинная демократия, свобода и плюрализм. Уж в тамошних газетах и Жардиму, и его партии достается по полной и регулярно. Местная «Диариу ди Нотисиаш» тоже может иногда что-то такое нелицеприятное напечатать, но у нее с президентом все же есть некое неписаное джентльменское соглашение, устанавливающее границы допустимой критики. А президент, в свою очередь, не может журналистов газеты уж слишком гнобить. И владельцы, английская семья Блэнди, газетой от него защищаются. Причем, как уверили меня журналисты, англичане в редакционные вопросы никогда не вмешиваются. Но приятно иметь некий «занесенный меч»: если объявишь нам войну, то берегись… Происходит эдакий танец вокруг друг друга с периодическим наступанием на ноги. А вот лиссабонские СМИ врезают без всяких сдерживающих ограничителей. Местная интеллигенция читает это все в Интернете и друг другу (да и мне иногда) пересказывает… Может, и хотел бы Жардим стать мадерьянским Салазаром, да кишка тонка, и Лиссабон не позволит. Несмотря на то что острову предоставлена широчайшая автономия, есть предел, за который португальское правительство зайти не позволит.
Может, поэтому и мечтал Жардим когда-то о независимости острова… Но тому не бывать.И кстати, Сэм пишет в завершении своей рецензии на книгу «Плавучая куча…», что если бы Питер Рой владел португальским языком, то, даже просто читая лиссабонскую прессу, гораздо глубже понял бы все про Мадейру и ее жителей, и книга его тогда могла стать не кучей бешеной ругани, а серьезной, глубокой критикой.
Теперь о католической церкви. Это правда, что она – все еще большая сила на острове. И это, опять же, и хорошо и плохо. Хорошо, потому что церковь поддерживает нравственность в обществе, помогает бедным и не дает власть имущим совсем распуститься. Плохо потому, что способствует искусственной консервации статуса-кво, сдерживает прогресс. В частности, это выражалось и в том, что, неизменно поддерживая социал-демократов и лично президента Жардима, церковь несет большую долю ответственности за то, что остров почти остановился в своем политическом развитии.
Классовая система. Да, она присутствует. Причем созрела уже до степени лицемерия. Когда виду не подают, но… Со всеми знакомыми дамами принято со второй встречи целоваться (что мне очень нравится, знакомые у меня в основном очень симпатичные). Но не с женщинами, находящимися явно ниже тебя по социальному статусу. Причем хороший тон – им вежливо улыбаться. Спрашивать: туду байн? Все хорошо? Даже можно поинтересоваться делами семьи. Коробочку конфет подарить на Рождество. Но целоваться – ни-ни!
Мало того, тут подруга Филипа нас просветила. Мы, оказывается, чуть не попали впросак. Заочно, к счастью, назвали нашу чудесную квартирную хозяйку «сеньорой Лурдеш». Филипа замахала на нас руками: что вы, что вы, так говорить нельзя! А как надо? Только – дона! Дона Лурдеш! А сеньора – это так к уборщице надо обращаться.
А ведь словарь этого не подскажет. Там это синонимы: и то и другое значит «госпожа». Ан нет, госпожи, оказывается, бывают разные.
В любом случае, иностранец с этой теневой стороной не столкнется, она останется там, где ей и положено быть – в тени. И кстати, никакой ночной стрельбы я ни разу здесь не слыхал, и преступность смехотворная. Насчет инцеста ничего не знаю, но почему-то думаю, что здесь этот смертный грех случается все же реже, чем в других, более «передовых» обществах. Что же касается скученности, о которой упоминает Сэм, то я просто не понимаю, что он имел в виду. Например, предлагали мне купить половину виллы на холме, над Санта-Крузом. Так вот, мне там показалось как-то слишком уединенно… А ведь это один из самых заселенных районов Мадейры! Горные же районы, начиная с определенной высоты, плоскогорье Паул да Серра, некоторые участки на северном берегу и вовсе производят ощущение безлюдья, пустынности. Ну и столица, Фуншал, в сравнении с мегаполисами континента кажется вполне себе расслабленным и не слишком переселенным городом.
А что думают о мадерьянцах мои итальянские друзья Джанни и Лидия? Наш разговор на эту тему начался с доны (не сеньоры!) Нини Андраде, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Итальянцы относятся к ней тоже с большим уважением. Да, она, конечно, прекрасный дизайнер, и человек тоже, личность яркая… но вот Жак…
Жак? Какой еще Жак?
И вот какую историю они мне рассказали. Оказывается, был рядом с Нини один такой человек, Жак, швейцарско-бразильский финансист. Они были очень эффектной парой, звездной, можно сказать. Она – со своими светло-золотыми дивными волосами, пронзительно голубыми глазами и правильными чертами лица, и он, жгучий брюнет, человек чрезвычайного обаяния, которому, рассказывают мне друзья, просто невозможно было сопротивляться. Говорил на шести языках, в том числе и по-русски. Общественное мнение считало, что он чрезвычайно, фантастически богат, мультимиллионер, если не миллиардер. Но каждому мадерьянцу было понятно: наша прекрасная, гордая Нини не может быть с ним из-за денег, да ведь она и сама более чем состоятельна. Может быть, ревновали слегка свою звезду к счастливцу, везет же некоторым: и деньги, и внешность, и здоровье, а теперь еще и такая женщина.
Но – вот как проходит мирская слава! – в один момент вдруг оказалось, что ничего этого у него больше нет. Ни денег, ни здоровья. Не стало и женщины.
Когда пара вдруг распалась, это была сенсация, шок. Произошедшее обсуждалось по всему острову, излагались разные версии. Прежде всего предполагалась измена Жака, которую «наша Нини» простить ему, конечно же, не могла и не должна была! Другие говорили: он ее не ценил, не понимал ее душу, недооценивал талант. Он слишком любит себя, свои дорогущие сигары, сибаритский образ жизни. Жить с ним невозможно. Законченный эгоист, зачем ей такой? И так далее… В любом случае, мадерьянцы были на стороне своей Нини. А этот фат, да пусть он катится, убирается в свою Швейцарию, Бразилию или куда там еще!