Иностранка

Чувство огромного облегчения затопило Луку. Он оторвал побелевшие пальцы от руля и медленно вышел из машины. Подростки обернулись, он приветливо им улыбнулся.

Грейси наклонилась к своим юным спутникам и стала что-то им говорить, наверное, подбадривала. Наконец она тоже повернулась, увидела Луку — и по ее лицу расплылась улыбка. Сердце Луки сладко трепыхнулось.

Не думая ни о чем, он подошел к ней и, обняв, судорожно прижал к себе.

— Эй, что все это значит? — произнесла она смущенно.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, как я рад, что ты к нам вернулась. — Он повернулся к детям. — Я вижу, ты не одна.

Грейси подскочила к детям.

— Это моя сестра Джорджия и брат Джеймс. Надеюсь, вы не против, что я пригласила их. Хочу познакомить со своим отцом. И с Милой. И… с тобой.

Я?! Против?! — чуть не закричал Лука. Да я в восторге!

— Конечно же, не против. Я ужасно рад познакомиться с твоими родными. — Лука повел рукой в сторону дома. — Прошу, я покажу вам ваши комнаты.

Следующие несколько часов, Грейси провела, обустраивая своих подопечных. И заодно знакомясь с ними.

Это были хорошие дети. Тихие, спокойные, не то, что она в их возрасте. «Мисс капризуля» — так называл ее отчим, который всегда по-доброму относился к ней.

Мила, вернувшаяся после урока верховой езды, с интересом уставилась на новых гостей. Судя по всему, они ей понравились.

— Добро пожаловать, — важно произнесла девочка. — Они что, приехали одни? — шепотом спросила она, оборачиваясь к Грейси.

— Одни, — шепнула та.

— А где их папа и мама?

Грейси бросила взгляд на брата и сестру, которые стояли потупившись.

— Наш папа в Мельбурне, а мама на небесах.

— А ты никогда мне не говорила… — растерянно сказала Мила.

Грейси и в самом деле, еще ни разу, не упомянула о своей матери. Завоевывать расположение Милы таким путем ей не хотелось, да и было тяжело пока говорить об этом.

А если тяжело ей, то можно себе представить, как переживают стоящие перед ней подростки.

Грейси усадила Милу себе на бедро и понесла в спальню, по дороге взяв за руку Джорджию. Джеймс последовал за ними.

Опустив Милу на кровать, Грейси усадила рядышком Джорджию и Джеймса.

— Мама Милы год назад погибла в автокатастрофе, — сказала она. И начался общий разговор. Воспоминания. Смех. Слезы. Грейси подумалось, что если детям хоть чуть-чуть станет легче оттого, что они могут поделиться своим горем с другими, как стало легче ей самой, то она правильно сделала, что потратила одолженные у Сары и Келли деньги на билеты для своих маленьких родственников.

Миле полезно узнать, что есть и другие семьи со своим горем, а Джорджия и Джеймс увидят, что за стенами их печального дома, простирается большой яркий мир. А она сама снова почувствует себя частью семьи, где она нужна и ее любят.

Мамочка, говорила Грейси про себя, отпусти меня, позволь мне любить моего единственного, дорогого итальянца.

Лука с тревогой ожидал Грейси. Его так и подмывало вскочить и побежать к ней, но он удерживал себя — она со своими сестричкой и братишкой, не надо мешать им.

Рано или поздно она сама зайдет, сядет на диван и обо всем расскажет. А пока… Лука схватил лист бумаги, ручку и стал писать письмо брату, единственному, с кем он еще мог восстановить мосты. Он приглашал Дома вернуться. Брат должен знать, что, если он решит приехать, все встретят его с радостью. Луке нелегко было писать это письмо, но с возвращением Дома, наконец-то, закончится время раздора и замалчиваний в семействе Сиракуза.

И вообще, больше никаких намеков и уловок. Он все скажет Грейси, а она пусть сама решает — остаться с ним или бросить.

Со двора послышались голоса. Лука встал и подошел к окну. Рядом с его автомобилем стояли мотоцикл, какая-то машина и семейный лимузин.

— Что творится? — шепотом спросил он сам себя.

Дверь распахнулась и влетела Грейси, раскрасневшаяся, юная, свежая, с блестящими глазами. Лука подошел и взял ее за руку. Вот сейчас он все ей скажет… Но прежде надо узнать, что происходит.

— Что случилось? — спросил он.

— Гости приехали, — возбужденно ответила Грейси.

— Что за гости?

— Я их пригласила. Ты сам говорил, что мои друзья — твои друзья, а я в последние дни кое с кем подружилась. Вот они и приехали.

У машин стояли родители Сарины. На ее похоронах они заявили, что не хотят больше его видеть. И все же они стояли здесь, у его дома, а рядом Джемма.

— Мы тут морепродукты привезли, — сказал Бруно.

По его напряженному лицу было видно, что приезд сюда дался ему нелегко, впрочем, как и Луке.

Он взял у старика сумку.

— Спасибо, Бруно. Это… очень мило с твоей стороны.

Бруно кашлянул и под руку с женой пошел за дом, где какие-то люди уже сидели за накрытым столом.

Лука протер глаза, а открыв, наткнулся на внимательный взгляд Грейси.

— Что тут происходит? — спросил он.

— У нас барби.

— Что?

— Старое доброе австралийское барбекю.

Лука посмотрел на ее босые ноги, и у него внезапно перехватило горло от нестерпимой любви к Грейси.

Как же он любит эту полную жизни, открытую миру, девушку, такую далекую от всех условностей, такую отличную от бедняжки Сарины, которая даже на завтрак с родными выходила накрашенная и в бриллиантах.

Он любит ее всем сердцем, так сильно, что хочется смеяться и плакать одновременно.

— Пойдем, — сказала Грейси. — Они, небось, уже заждались нас.

— Ничего, подождут.

Грейси удивленно подняла брови. Лука потянул ее к дому.

Они вошли в кабинет, и Лука плотно притворил дверь.

— В чем дело?

Лука молча притянул ее к себе.

— Ни в чем.

Он убрал ей за ухо выбившуюся прядку, мягко провел пальцем по щеке, стряхнув прилипшую к ней песчинку. Ее глаза закрылись.