Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. Том 1 (Сборник)

1

Глядел устало оловянный лик луны.

Он был серебряным, но время

преобразило вещество, и вот —

он оловянный. Тусклому металлу

в таком количестве, пожалуй, был бы рад

иной лудильщик. Он перепаял

бы массу прохудившейся посуды.

2

Любимая, ты помнишь это утро

и голоса за тающим стеклом?

Твоя улыбка сонная скользнула

и опустилась на мое плечо,

рассветный сон твоей щеки коснулся,

и ты вздохнула тихо и сказала:

«Сегодня Новый год. Не уходи».

3

Мне снилась комната, в которой ни окон,

ни двери не было. В углу стоял диван

с потрескавшейся кожаной обивкой,

стакан дешевого портвейна на столе,

и пепельница, полная окурков,

и мой ушедший друг сидел напротив

и на меня с улыбкою глядел.

4

Я вспомнил ночь безумной тишины,

меж странными и тающими днями,

меж временами, только чей-то стон

держал меня в реальности... Едва-

едва часы на полке отбивали

мгновенья этой ночи, и текла, текла

из пальцев медленная роза.

5

Сегодня август, лето, суета,

по радио передают погоду

на завтра — исключительно тепло,

плюс тридцать пять и даже тридцать восемь,

температура моря — тридцать два,

и полный штиль, ленивая суббота,

и почему-то гаснет сигарета.

* * *

Огонь, огонь, огонь,

Светло горящий вне

Дороги, посолонь —

Движение во сне,

Однообразный фон,

Единственный закон...

* * *

Щелчок замка, толчок,

сентябрь снаружи, над

деревьями дымок

полупрозрачный, сад

качается, пора,

как говорится, в путь —

сегодня ли, вчера

ли, завтра — повернуть

за старый дом, и здесь

уже горят огни.

Серебряная взвесь,

божественные дни.

* * *

И над нами трепетал

Черный ворон небольшой...

Александр Зарубин

Зайдем-ка, выпьем пива

Иль белого вина.

Луна, гляди, как слива,

Сладка и холодна.

А после, в меру пьяны,

Побродим при луне,

Не так видны изъяны

В вечерней тишине.

Пойдем с тобой нескоро,

Забудемся луной.

Ведь маленький твой ворон

Кружит и надо мной.

* * *

Ты не остаешься и не

Уходишь, любимая, лишь

Стекают и тают в огне

Черты и причуды, молчишь,

Ни слова единого, ни

Движения, а за окном

Ночные тропинки, они

Опутали, спутали дом.

* * *

Пойдем на вокзал — там часы и асфальт,

Гудок паровоза — надтреснутый альт,

Ведь мы друг о друге не знаем, когда

Уехать, вернуться, уйти — и куда.

* * *

Но памятники смертны, словно те,

Кому они поставлены, и лишь

Тяжелые —

Бессмертны —

Пьедесталы.

Каспар

Белая женщина в белом саду.

Ноги ступают по белому льду.

В призрачном зале качается бал.

Как я измучился, как я устал...

Старая хижина где-то в горах.

Там одиночество прячет свой страх.

Там, вдалеке от живого огня,

Хрупкая тень караулит меня.

Имя — не имя, скорее, пароль.